Севастьянов А.Н.

Настоящее дело – простое, но нарочито запутанное прокуратурой.

Моя задача состоит в том, чтобы его распутать и показать простую суть всего произошедшего, чтобы снять все обвинения с моего подзащитного. Он хорошо знал законы, регулирующие его редакторскую деятельность, и не нарушал их.

К сожалению, есть все основания считать, что дело, благодаря обвинению, носит заказной и политический характер. По сути, сегодня решается вопрос о том, является ли Россия демократической страной, действуют ли в ней общепринятые в мире права и свободы человека. Обвинение пытается уверить нас в обратном, но я надеюсь на правосудие.

ПРЕЖДЕ чем обратиться к существу дела, я хотел бы сказать несколько слов о законодательной базе, на которую я опираюсь. Затем я перейду к анализу обвинительного заключения и материалов дела, а затем – к выводам.

ПОСКОЛЬКУ в данном деле речь пойдет в первую очередь о защите прав и свобод моего подзащитного, я буду опираться в первую очередь на общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры России, где этот вопрос разработан наиболее полно. Права человека – это фундамент нашей защиты. Затем я намерен опираться на законы России и, наконец, на практику, сложившуюся в российской прокуратуре и российских судах, с которой я хорошо знаком как наблюдатель МОПЧ, периодически выступающий в этих инстанциях в качестве истца, свидетеля и защитника.

Должен напомнить, что в соответствии со ст. 15 п.4 Конституции России, «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».

Постановление гласит, в частности:

«Федеральным законом от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации" установлено, что Российская Федерация, выступая за соблюдение договорных и обычных норм, подтверждает свою приверженность основополагающему принципу международного права – принципу добросовестного выполнения международных обязательств.

<…> Международным договорам принадлежит первостепенная роль в сфере защиты прав человека и основных свобод. В связи с этим необходимо дальнейшее совершенствование судебной деятельности, связанной с реализацией положений международного права на внутригосударственном уровне.

В целях обеспечения правильного и единообразного применения судами международного права при осуществлении правосудия Пленум Верховного Суда Российской Федерации постановляет дать следующие разъяснения:

1. В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации (часть 1 статьи 17 Конституции Российской Федерации).

Согласно части 1 статьи 46 Конституции Российской Федерации каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод.

Исходя из этого, а также из положений части 4 статьи 15, части 1 статьи 17, статьи 18 Конституции Российской Федерации права и свободы человека согласно общепризнанным принципам и нормам международного права, а также международным договорам Российской Федерации являются непосредственно действующими в пределах юрисдикции Российской Федерации. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием <…>

2. <…> Частью правовой системы Российской Федерации являются также заключенные СССР действующие международные договоры, в отношении которых Российская Федерация продолжает осуществлять международные права и обязательства СССР в качестве государства – продолжателя Союза ССР <…>

3. <…> При рассмотрении судом гражданских, уголовных или административных дел непосредственно применяется такой международный договор Российской Федерации, который вступил в силу и стал обязательным для Российской Федерации и положения которого не требуют издания внутригосударственных актов для их применения и способны порождать права и обязанности для субъектов национального права (часть 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации, части 1 и 3 статьи 5 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации", часть 2 статьи 7 ГК РФ).

4. <…> Судам надлежит иметь в виду, что международный договор подлежит применению, если Российская Федерация в лице компетентных органов государственной власти выразила согласие на обязательность для нее международного договора посредством одного из действий, перечисленных в статье 6 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации" (путем подписания договора; обмена документами, его образующими; ратификации договора; утверждения договора; принятия договора; присоединения к договору; любым иным способом, о котором условились договаривающиеся стороны), а также при условии, что указанный договор вступил в силу для Российской Федерации (например, Конвенция о защите прав человека и основных свобод была ратифицирована Российской Федерацией Федеральным законом от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ, а вступила в силу для Российской Федерации 5 мая 1998 года – в день передачи ратификационной грамоты на хранение Генеральному секретарю Совета Европы согласно статье 59 этой Конвенции) <…>

8. Правила действующего международного договора Российской Федерации, согласие на обязательность которого было принято в форме федерального закона, имеют приоритет в применении в отношении законов Российской Федерации <…>

10. Разъяснить судам, что толкование международного договора должно осуществляться в соответствии с Венской конвенцией о праве международных договоров от 23 мая 1969 года (раздел 3; статьи 31 – 33).

Согласно пункту "b" части 3 статьи 31 Венской конвенции при толковании международного договора наряду с его контекстом должна учитываться последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования.

Российская Федерация как участник Конвенции о защите прав человека и основных свобод признает юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и ротоколов к ней в случае предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после вступления их в силу в отношении Российской Федерации (статья 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней"). Поэтому применение судами вышеназванной Конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского Суда по правам человека во избежание любого нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод».

Необходимо также иметь в виду Постановление Пленума ВС РФ от 19 декабря 2003 г. N 23 «О судебном решении», которое гласит:

«4. <…> Суду также следует учитывать:

<…>

в) постановления Европейского Суда по правам человека, в которых дано толкование положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, подлежащих применению в данном деле».

ПОЧЕМУ я так подробно остановился на этих цитатах? Потому что именно права и свободы моего подзащитного Аратова как человека, гражданина, журналиста и редактора лежат в самой сердцевине нашего процесса. Как будет показано ниже, и сама упомянутая Конвенция, и иные международные документы, и правоприменительная практика Евросуда имеют к нашему делу прямое и непосредственное отношение. Особую важность цитированные постановления имеют потому, что, хотя в России вообще не действует прецедентное право, но именно в случаях, предусмотренных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, решения Европейского суда по правам человека имеют для нас характер прецедента, и Пленум ВС это нам разъясняет своими Постановлениями от 10 октября 2003 г. №5 и от 19 декабря 2003 г. N 23. Права и свободы человека – прежде всего.

Характеризуя законодательную базу, необходимую для привлечения в целях наиболее быстрого и справедливого приговора суда, я называю в первую очередь такие документы международного права, ратифицированные Россией, как:

Говоря о собственно российской законодательной базе, на которой я строю защиту обвиняемого, я назову:

3. Постановление Пленума Верховного Суда от 23 декабря 1988 г., четко разъясняющее, что именно следует понимать под «пропагандой и агитацией с целью возбуждения расовой или национальной вражды или розни», т.е. как надо понимать п.2 ст.29 Конституции РФ. Оно будет процитировано в своем месте.

У меня такое впечатление, что прокуратура в этот документ даже на заглядывала, а ведь это действующий норматив, его никто не отменял, мы обязаны его учитывать.

ТАКОВЫ законодательные акты, на которых я строю защиту подсудимого. Достаточно, в принципе, просто внимательно прочесть тексты вышеупомянутых законов, и становится кристалльно ясно всем, кто слушал дело, что Аратов абсолютно законопослушен и ни в чем не виновен, он лишь осуществлял свои права как человек, гражданин, журналист и редактор.

Но обвинение так не считает, поэтому вернемся к доводам обвинения, чтобы не оставить от них камня на камне.

ПЕРЕД нами обвинительное заключение, в котором предполагается, что Аратов А.М. совершил преступление, предусмотренное ч.2 ст. 282 УК РФ («Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства») с использованием служебного положения.

1. Прежде чем рассмотреть это обвинение по существу, давайте остановимся на вопросе, имело ли место использования служебного положения и вообще применимо ли к данному случаю указание на данное обстоятельство. Правильный ответ: нет, не применимо.

Во-первых, Аратов не государственный служащий. Какое у него может быть служебное положение? Какими он обладал полномочиями или возможностями, которые мог использовать дополнительно к тем правам и обязанностям, которые предусмотрены для редакторов СМИ законом о СМИ? Чем он мог злоупотребить? Обвинение таким полномочий не указывает. Аратов действовал в рамках возможностей, предоставленных законом о СМИ. Он ни на кого не оказывал никакого давления, никого не запугивал, не подкупал, никому не грозил.

Разве мы в любом случае можем применить использование служебного положения? Если таксист в пьяном виде задавил гражданку на служебной машине в течение рабочего дня, разве ему вменяется использование служебного положения? Или если врач на операции допустил врачебную ошибку и зарезал больного, разве мы говорим об использовании служебного положения? Нет, никогда. Такое даже в голову никому не придет, хотя хирург пользовался скальпелем, будучи на то уполномочен законом и инструкциями, он занимал должность, имел служебное положение. Почему же в данном случае прокуратура вменяет редактору Аратову использование служебного положения? Он просто выполнял свои права и обязанности, предусмотренные ст.19 закона о СМИ, не больше и не меньше. Не надо путать служебное положение с должностными обязанностями. Это разные вещи. Обвинение явно путает их, умышленно или нет.

Вот надзорный прокурор – тот мог использовать служебное положение, когда давил на следствие, заставлял подчиненных ему прокуроров идти на нарушение УПК, угрожал подследственному, нарушал его права и т.д. Потому что служебное положение является следствием служебных отношений, оно вытекает из них, так учит теория права. А какие были у Аратова служебные отношения? С кем? Никаких и ни с кем, это полностью выяснилось в ходе слушаний.

Во-вторых, Аратов не только не государственный служащий, он вообще не был служащим, он не имел никаких служебных отношений. Как выяснилось в суде в ходе показаний подзащитного 18 мая, газета «Русская Правда» не имела ни юридического лица, ни расчетного счета, не состояла на учете в ГНИ, не имела офиса или иных служебных помещений, никем не финансировалась, не приносила никакой прибыли, напротив, была планово-убыточной. Сам редактор Аратов не имел письменного договора с учредителем, фактически он сам себя назначил без всяких формальностей, он не ходил на службу, не имел служебного распорядка дня, не получал за свой труд зарплату, газету верстал собственноручно в домашних условиях на персональном компьютере, сам возил верстку в типографию, где лично расплачивался по счетам из своего кармана, сам вывозил тираж на личном авто и сам же его распространял. Всю работу по подготовке, выпуску и распространению газеты Аратов делал в одиночку, никаких подчиненных у него не было. Какое тут во всем этом можно усмотреть служебное положение? Никакого. Кому он мог приказать, на кого надавить, кого поощрить или наказать? Никому, никого. В отличие от надзорного прокурора.

Как выяснилось в ходе допроса подзащитного, он выполнял свою работу редактора, руководствуясь исключительно чувством своего общественного долга, его единственной наградой было моральное удовлетворение от сознания исполненного долга. Газетная деятельность, таким образом, была личным увлечением Аратова, его хобби. О каком служебном положении можно говорить в подобном случае? Ни о каком.

В-третьих. Самое же главное заключается в том, что согласно закону о СМИ служебное положение вообще не может быть использовано для квалификации правонарушения в данной сфере деятельности. Обратимся непосредственно к закону о СМИ. Статья 12 («Освобождение от регистрации») гласит: «Не требуется регистрация… периодических печатных изданий тиражом менее одной тысячи экземпляров». Что это значит? Это значит, что любой человек может издавать любое СМИ тиражом от 1 до 999 экземпляров, вообще не регистрируя его официально. Сантехник может издавать листок под названием «Голос унитаза» тиражом 3 экземпляра на писчей машинке или даже в рукописном виде – и это уже будет СМИ. Ни о каком служебном положении в таком случае даже речи быть не может – он просто сантехник; но ответственность за содержание своего листка он, однако, несет. Не нужен ни учредитель, ни редактор, никакое должностное лицо вообще, это общегражданское право любого из нас. Разница лишь только в допустимом тираже. А разве тираж влияет на ответственность по ст. 282 УК РФ? Нет, не влияет. Не имеет значения, каким тиражом вышло СМИ; если оно нарушило закон, ответственность для нарушителя наступит в любом случае. Если бы «Русская Правда» выходила тиражом всего в один экземпляр, прокуратура все равно попыталась бы привлечь Аратова к ответственности, если бы усмотрела в тексте газеты что-то незаконное. Не так ли? А это означает, что наличие или отсутствие служебного положения вообще никак не влияет на квалификацию правонарушения. Имеется у Аратова служебное положение или не имеется, никакой роли не играет. Он мог быть просто человеком с улицы, но при этом выпускать «Русскую Правду». Служебного положения в это деле может не быть, а ответственность все равно существует, и квалификация содеянного от служебного положения никак не зависит.

Почему я так подробно остановился на этом вопросе?

Потому что совершенно ясно и понятно, зачем обвинение пытается притянуть «служебное положение»: это нужно, чтобы изменить срок давности с двух до пяти лет по всем вменяемым эпизодам. Иначе Аратову нечего было бы предъявлять. Поэтому так важно для обвинения во что бы то ни стало притянуть «использование служебного положения», которого, как мы убедились, во-первых не было, а во-вторых, и быть не могло.

В самом деле, пройдем по всем эпизодам обвинения, уточнив даты выхода того или иного вменяемого подзащитному номера «Русской Правды» («РП»):

1) статья «Заявление о суде над еврейскими организациями» опубликована в № 30 «РП» за 2002 год. Номер подписан в печать 14 августа 2002 года. Срок давности истек, если исходить из ч.1 ст. 282 УК РФ;

2) статья «Основные заповеди Иисуса Христа» опубликована в № 35 «РП» за 2004 год. Номер подписан в печать 16 августа 2004 года. Срок давности истек;

3) статья «Открытое письмо Президенту России от Русского национального движения» опубликована там же. Срок давности истек;

4) статья «Нам десятка» опубликована там же. Срок давности истек;

5) статья «За что мы воевали?!» опубликована в № 37 «РП» за 2005 год. Номер подписан в печать 9 марта 2005 года. Срок давности истек;

6) статья «Генерал Макашов в защиту Корчагина» опубликована там же. Срок давности истек.

Таковы все шесть эпизодов, вменяемых моему подзащитному. Все они были совершены в период с авуста 2002 по март 2005 года, а сегодня у нас уже июнь 2007 года, то есть прошло более двух лет по окончании последнего из эпизодов. Как видим, если квалифицировать эти эпизоды в соответствии с законом по ст. 282 ч. 1 УК РФ, то по всем эпизодам без исключения истек срок давности и рассматривать в суде просто нечего. Прокуратура обязана была отказаться от обвинения по основаниям ст.ст. 37 (п.5) и 246 (п.7) УПК РФ.

Именно поэтому, чтобы не отказываться от обвинения, прокуратура, испытывая, как я считаю, давление извне, пытается незаконно и необоснованно квалифицировать деяния моего подзащитного по части 2 ст. 282. Никаких аргументов в пользу такой квалификации обвинение не приводит. Оно пишет, что Аратов согласно с. 2 закона «О СМИ» являлся «лицом, возглавляющим редакцию и принимающим окончательные решения в отношении производства и выпуска СМИ», а также согласно уставу газеты «лицом, устанавливающим идеологическую направленность газеты, а также все распоряжения и приказы которого, направленные в том числе на поддержание идеологической дисциплины, обязательны для исполнения всеми сотрудниками редакции» (л. 2 Обвинительного заключения, далее ОЗ). Ну и что? Да, такие должностные права и обязанности у Аратова были. Они предоставлены ему законом. Но, во-первых, где же тут использование служебного положения? А во-вторых, как мы уже знаем, никаких сотрудников в редакции не было, принудить никого к каким-то крамольным действиям, используя свое положение, Аратов не мог физически, даже если б хотел. Поэтому тезис обвинения нельзя считать доказанным и квалификацию вменяемой моему подзащитному статьи необходимо изменить с части 2 на часть 1 ст. 282 УК РФ.

Я прошу суд учесть все сказанное и переквалифицировать дело с ч. 2 на ч. 1 ст. 282 УК РФ. Законодатель (в ред. Федерального закона от 08.12.2003 № 162-ФЗ) перевел преступления, совершенные по ст. 282 ч.1, из категории средней тяжести в категорию небольшой тяжести, установив предельное наказание в виде лишения свободы на срок до двух лет. Соответственно изменился срок давности. В случае такой переквалификации последствием должно стать прекращение судебного преследования по основаниям ст.ст. 6 (п.1, пп.2) и 24 (п.3 – истечение срока давности) УПК РФ.

Мы пока не заявляем ходатайства о прекращении дела за истечением срока давности, но только потому, что считаем, что оно должно быть прекращено за отсутствием события и состава преступления.

Однако я полагаю, что суд обязан прекратить судебное преследование по изложенным выше обстоятельствам.

2. Какие еще возражения вызывает обвинение? Их два:

Во-первых. Недоказанность обстоятельств, имеющих значение для дела («наличие умысла»);

Во-вторых. Использование недопустимых или недостаточных доказательств (свидетельские показания).

2.1.1. Аратов А.М. обвиняется в том, что он:

а) якобы совершал действия, направленные на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, унижение национального достоинства;

б) якобы пропагандировал исключительность, превосходство либо неполноценность граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности.

Оба действия обвиняемый якобы совершил публично с использованием СМИ (газета «Руская Правда» №№ 30, 35, 37).

Обвинение не соответствует действительности.

Таким образом, если есть преступный умысел – есть и преступление. Нет умысла – нет и преступления. Между тем, обвинение не доказало наличия у Аратова А.М. ни преступного умысла, ни преступных целей.

Что сообщает нам обвинение?

Обвинительное заключение трижды (л. 2, 3, 4 ОЗ) пишет бесхитростно и без каких-либо доказательств и обоснований: «имея умысел на возбуждение национальной и религиозной вражды, пропаганду неполноценности граждан по признаку отношения к религии и национальной принадлежности, на унижение национальной чести и достоинства» и т.д. И все! Никаких доказательств вообще! «Имея умысел». Абсолютно голословное утверждение! Прокуратура просто повторяет его трижды, как заклинание. Но суд – не место для заклинаний, здесь нужны аргументы.

В то же время в своих устных и письменных показаниях в ходе следствия и суда Аратов многократно объяснял, что никогда в своих изданиях не стремился и не желал разжечь национальную, либо религиозную рознь, унизить чью-то честь и достоинство и т.д. Многочисленные свидетели самых разных национальностей (русский, чуваш, еврей, татарин, серб, немец и др.) также подтвердили, что материалы «Русской Правды» никогда не возбуждали в них рознь и не унижали честь и достоинство. Эти показания подтверждают правоту Аратова и полное отсутствие всякого преступного умысла в его действиях.

Нет никаких оснований не верить словам подзащитного. В российском праве, как известно, действует презумпция не только невиновности, но и добропорядочности, т.е. у нас нет оснований сомневаться в словах обвиняемого до тех пор, пока не будет доказано обратное. Прокуратуре этого доказать явно не удалось.

На этом, собственно, можно бы и окончить слушания. Раз преступный умысел обвинением не доказан, значит нет и преступления по данной статье. Так гласит закон. А значит Аратов должен быть оправдан.

Но мы должны рассмотреть и другие огрехи следствия и обвинения.

2.1.3. Особо хочу отметить, что статья 282 УК РФ, а равно и п. 2 ст.29 Конституции РФ, не предполагают произвольного толкования предмета со стороны обвинения. Содержание этой статьи нельзя толковать вкривь и вкось, как кому заблагорассудится. В российском праве имеется четкое и ясное указание, что именно следует считать нарушением закона.

Так, Постановление Пленума ВС от 23 декабря 1988 г., никем никогда не отмененное, имеющее силу и в наши дни, гласит: «Параграф 1. Пункт 5. Под пропагандой и агитацией с целью возбуждения расовой или национальной вражды или розни,.. следует понимать распространение злонамеренных слухов и измышлений, подрывающих доверие и уважение к другой национальности, вызывающих чувство неприязни к ней. Действия, совершенные с этой целью, могут выражаться в публичных выступлениях и призывах, в том числе в печати и иных средствах массовой информации, в изготовлении, распространении листовок, плакатов, лозунгов и т.п., а также в организации собраний, митингов, демонстраций и активном в них участии в вышеуказанных целях» (Бюллетень Верховного Суда СССР. 1989. № 1 (Извлечение). – Уголовный кодекс Российской Федерации с постатейными материалами на 15 января 1998 года. Составители: д.ю.н., профессор А.С. Горелик, к.ю.н., доцент И.В. Шишко. – М., «Эксмо-пресс», 1998. – Постатейный материал к ст.282).

Следует заметить, что обвинение явно забыло о существовании этого разъяснения Верховного Суда и не предприняло вообще никаких действий, чтобы выяснить, соответствует ли ему природа деятельности Аратова А.М. Обвинение не смогло доказать факт распространения Аратовым злонамеренных слухов и измышлений. Какие злонамеренные слухи и измышления распространил Аратов в газете? Кто доказал их злонамеренность? На эти вопросы обвинение никакого ответа не дало.

Таким образом, факт пропаганды с целью возбуждения национальной или религиозной вражды со стороны Аратова, остался обвинением не доказанным. Хотя обвинение такое звучит, оно осталось исключительно голословным.

Однако мы со своей стороны провели в суде под протокол опрос свидетелей, показания которых совершенно однозначно и недвусмысленно доказывают, что распространяемая автором, редактором и издателем Аратовым информация является вовсе не «слухами и измышлениями», тем более «злонамеренными», а просветительской информацией, порою альтернативной, поддерживающей в нашем обществе необходимый плюрализм мнений. Один за другим множество свидетелей самых разных возрастов, профессий и образовательных уровней – ученые, военные, писатели, учителя, правозащитники и др. – показали, что считают просветительскую, издательскую деятельность Аратова общественно полезной. Об этом же говорят и производственная характеристика Аратова и многочисленные дипломы и награды, в том числе от Правительства Москвы, за его издательскую деятельность (копии в деле). Мы видим, что она пользуется широким общественным признанием в самых разных слоях населения, в самых разных инстанциях. А значит, в его действиях полностью отсутствует состав преступления. Аратова надо не судить, а поощрять!

Что же до неоднозначности его публикаций и наличия отдельных негативных оценок со стороны отдельных лиц (в основном еврейской национальности), то это вполне нормально и соответствует ст. 13 Конституции России ч. 1 и 2, где сказано: «В Российской Федерации признается идеологическое многообразие. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». И в ст. 14 ч. 1 говорится: «Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной».

Никакая идеология, никакая религия! Ни христианство, ни сионизм, ни коммунизм, ни фашизм – никакая! И никто не имеет права упрекать издателя за то, что он публикует материалы, которые не нравятся какой-то части населения. Он не обязан всем нравиться. Если он не нравится отдельным евреям – это еще не преступление. Это их проблема, а не наша.

2.1.4. Наконец, обвинение прошло мимо содержательных изменений ст. 282 в редакции 2003 года, в результате которых от следствия и суда теперь требуется установить наличие конкретных лиц или групп лиц, на которых направлена вражда или унижение человеческого достоинства, что обвинением выполнено не было.

Кого конкретно (какого именно человека, какую именно группу лиц) и чем конкретно унизил Аратов, выпустив газету «Русская Правда» №№ 30, 35 и 37? Против кого конкретно разжег вражду? Покажите мне этого конкретного человека! Покажите мне эту конкретную группу лиц! Их нет. На эти вопросы обвинение также не в силах дать доказательный ответ, не в силах представить свидетелей тому, не в силах подтвердить свои обвинения, как требует того новая диспозиция ст.282 УК РФ. Обвинение лишь голословно обвиняет моего подзащитного – вот все, что оно может.

Больше того: на с. 19 ОЗ черным по белому написано: «сведений о потерпевших нет»! Нет сведений о потерпевших! Но если нет конкретных лиц, против которых направлены деяния Аратова, – то нет и преступления.

Собранные в ходе предварительного следствия доказательства не отвечают требованиям относимости, допустимости и достаточности. В обвинительном заключении сказано: «Доказательствами, подтверждающими обвинение, являются:

Но разве частные субъективные мнения свидетелей о прочитанном можно считать доказательством? Нет. Согласно ст. 75 УПК РФ (п. 2, пп. 2) к недопустимым доказательствам относятся "показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе".

Так что же теперь, на основании предположений Брода и его коллег мы должны судить честного человека и законопослушного редактора? Не слишком ли?

Тем более, что честность самого главного свидетеля обвинения вызывает большие сомнения. Давайте внимательно посмотрим, с кем мы имеем дело в лице Брода и можно ли вообще доверять показаниям этого человека и любых связанных с ним лиц.

Брод, по его признанию, данному в суде, уже 6 лет занимается мониторингом ксенофобии, национализма и т.д. (замечу, что российское законодательство не содержит указаний на преступность ксенофобии и национализма как таковых). Однако никакого специального образования по этому направлению у него нет, нет ученых степеней и званий, нет монографий или публикаций в научных изданиях. Никакие христианские организации не уполномачивали его защищать интересы и репутацию христианства и РПЦ. Брод – не эксперт и не специалист. Оценки Брода ни для кого не могут считаться обязательными. Его просто назначил этим заниматься некий Совет его организации.

Что это за организация? Это Московское бюро по правам человека, которое долгое время функционировало как дочерняя структура Объединения комитетов в защиту евреев в бывшем СССР (UCSJ, основано в 1970 г.). Это Объединение спонсирует семь бюро: в Алма-Ате, Бишкеке, Львове, Риге, Тбилиси, Минске и Москве. В документах Объединения директор МБПЧ А. С. Брод числится как «персонал».

Свидетель Ю. И. Мухин, главный редактор газеты «Дуэль», показал на допросе 23 января 2007 года (в деле): 1) Брод является резидентом международной еврейской организации, ведущей в разных странах мира подрывную деятельность, получая за это большие деньги; 2) в России Брод, отрабатывая гранты, создает жупел фашизма, чтобы очернить репутацию страны в глазах международного сообщества и увеличить отъезд ереев в Израиль; 3) дело Аратова – лишь элемент этой подрывной деятельности, Аратова просто «назначили фюрером»; 4) Брод открыто признается в своем партнерстве с НИИ Генпрокуратуры, проплачивает их публикации и экспертизы (брошюра НИИ выпущена на средства МБПЧ).

Добавим, что МБПЧ финанируется из-за рубежа как по линии Объединения комитетов в защиту евреев, так и по линии Московской Хельсинской группы. Об этом подробно рассказывает письмо Следственной службы Управления по г. Москве и Московской области ФСБ РФ № 8/2-1063 от 26 февраля 2006 г. на имя депутата ГД ФС РФ Н. А. Павлова. Я как помощник депутата Павлова снял копию с этого письма и заверил ее своей подписью. Из письма следует, что «в 2003 году НП «МБПЧ» был получен грант Европейской Комиссии в размере 1.448.112 (один миллион четыреста сорок восемь тысяч сто двенадцать) евро на осуществление так называемого правозащитного проекта под названием «Общественная кампания противодействия расизму, ксенофобии, антисемитизму и этнической дискриминации в многонациональной Российской Федерации» (с. 4 «Приложения»).

Вот в чем секрет рассматриваемого дела, вот где его корни, его источник.

Колоссальные деньги, полученные Бродом из-за рубежа, надо ведь как-то отрабатывать, оправдывать. Иначе больше не дадут! Нужно было назначить жертву, на борьбу с которой можно списать немалые средства. Аратов – не единственный, кто пострадал от деятельности этих людей-инквизиторов, избравших своей профессией донос. Прокуратуры разных уровней оказались буквально завалены многими заявлениями МБПЧ. Больше того, МБПЧ заключило партнерские отношения – и сами об это пишут в своих отчетных документах – с НИИ Генпрокуратуры, откуда теперь безотказно получает проплаченные экспертные заключения. Со слов моего подзащитного известно, что имеющаяся в деле экспертиза г-на Кроза, сотрудника упомянутого НИИ, была получена именно таким образом.

Аратов, как уже сказано, не единственная жертва доносов Брода. О том, насколько эти доносы лживы, высосаны из пальца, лучше всего говорит тот факт, что по результатам их проверок уголовные дела как правило не возбуждаются. Однако дело Аратова – исключение. Здесь вмешался субъективный фактор – предвзятое отношение надзорного прокурора Рыбалки, воинствующего христианина, возненавидевшего Аратова и взявшегося его преследовать, несмотря на неоднократные отказы разных следователей от возбуждения дела против моего подзащитного. Надеюсь, что суд вынесет в адрес Рыбалки соответствующее частное определение.

И вот в результате мы имеем обвинительное заключение, где в качестве «доказательства» приводятся частные мнения самого Брода, его штатного директора Новицкого, его постоянных агентов и контрагентов Прошечкина, Дашевского и Чарного… Характерно, что Новицкий на допросе дважды ввел суд в заблуждение, приписав «Русской Правде» наличие сайта, а самому Аратову – тяжбу с г-ном Оскоцким, а будучи пойман на лжи, легко отказался от своих слов, сославшись на забывчивость. Такие вот свидетели…

Добропорядочного гражданина, законопослушного редактора, примерного семьянина, лауреата многих конкурсов уже несколько лет таскают на допросы и в суд только потому, что одним надо оправдать колоссальные расходы, а другим надо заслужить пропуск в христианский рай.

Но их догадки и предположения, как уже говорилось, не могут быть положены в основу судебного решения. А фактов негативного влияния публикаций Аратова на общественное мнение они привести не смогли. А значит, их показания должны быть исключены из доказательств. Эти «доказательства» не доказывают на деле ничего, кроме того, что данные свидетели имеют некие личные мнения по поводу Аратова.

Особо должен отметить, что в деле отсутствует оригинал заявления Брода, на основании которого дело открывалось, что является грубым процессуальным нарушением, вполне достаточным для прекращения дела по формальным основаниям.

2.2.2. Особо следует остановиться на свидетельских показаниях В.С. Барышенко, который дал противоречивые показания в ходе следствия и суда. В ОЗ (с. 6) говорится с его слов, что свидетель «никогда не просил Аратова А. М. Размещать материалы РНПС МОПЧ в его издании – газете «Русская Правда», Аратов делал это по своей инициативе, при этом статья «Заявление о суде над еврейскими организациями», опубликованная в газете «Русская Правда» № 30 за 2002 год не соответствует оригинальному тексту заявления, направленного им в различные органы власти, т.к. Аратов самостоятельно отредактировал данный текст… Публиковать данное заявление он Аратова А.М. не просил, о факте опубликования урезанного текста заявления в газете «Русская правда» № 30 за 2002 год он не знал, данную газету не получал и не распространял». Но это все неправда, разоблаченная в ходе судебных слушаний.

В суде Барышенко произвел впечатление человека неадекватного, заявил, что прокурор нелегитимен, ибо представляет незарегистрированную организацию, а судья нелегитимен, поскольку не проходил процедуру избрания. Он отказался признать тот факт, что Аратов публиковал в газете его материалы на правах рекламы.

Но Барышенко заявил также: «Я полностью подписываюсь под публикацией в «Русской Правде» «Заявления о суде над еврейскими организациями». Таким образом он полностью дезавуировал в данной части собственные показания, сделанные прежде на следствии. Кроме того, его показания опровергаются имеющимися в деле следующими материалами.

Во-первых, в Зюзинский суд поступили из иных московских инстанций два дела, содержащие договоры между свидетелем обвинения В. С. Барышенко с одной стороны и журналом «Русская Правда» и газетой «Русская Правда» в лице моего подзащитного А. М. Аратова с другой.

Данный факт имеет для настоящего дела юридическое значение. Оно состоит в том, что договоры являются типовыми, то есть содержат стандартные сведения:

1) о предмете договора (размещение в журнале и газете материалов, предоставляемых заказчиком Барышенко исполнителю Аратову);

2) об условиях размещения Аратовым в своих СМИ материалов, предоставляемых Барышенко, а именно: о размещении их на правах рекламы с последующей оплатой данной услуги заказчиком и о том, что заказчик гарантирует соответствие материалов ст. 29 Конституции РФ.

Поскольку в настоящем деле имеется также аналогичный договор об оказании аналогичной услуги газетой «Русская Правда» свидетелю обвинения Барышенко, то можно утверждать, что свидетель вводил суд в заблуждение, отрицая подлинность указанного договора и достоверность своей подписи и печати под ним. Ибо ясно, что отношения между свидетелем Барышенко как заказчиком-рекламодателем и подзащитным Аратовым как исполнителем-издателем носили постоянный, долговременный и устойчивый характер, неоднократно оформлялись типовыми договорами.

Во-вторых, в деле имеются свидетельские показания члена МОПЧ В. В. Селиванова, который показал 20 октября 2006 г., что видел, как Аратов сдал, а Барышенко принял у него тираж газеты с указанным заявлением МОПЧ, изданным на правах рекламы.

В-третьих, член МОПЧ с 2000 г. В. А. Иванов 11 января 2007 г. на допросе показал (в деле), что Барышенко сотрудничал с Аратовым, неоднократно передавал ему материалы для публикации, в том числе заявление «О суде над еврейскими организациями», оплачивал публикации и распространял затем полученные тиражи.

В-четвертых, гражданин В. С. Казаков на допросе 23 января 2007 г. показал (в деле), что присутствовал при передаче тиража указанной газеты Аратовым Барышенко, помогал разгружать «Газель» на штаб-квартире МОПЧа вместе с Деминым В.М.

В-пятых, подполковник запаса В.М. Демин также показал (в деле), что в 2002 году, прибыв из Омска в Москву, был свидетелем получения Барышенко тиража газеты «Русская Правда» № 30 с заказным заявлением МОПЧа, фигурирующим в настоящем деле, опубликованным там на правах рекламы.

Таким образом, суд располагает неопровержимыми доказательствами, как письменными, так и устными, того, что Аратов публиковал в «Русской Правде» материалы МОПЧа, переданные ему Барышенко (и конкретно Заявление «О суде над еврейскими организациями»), на правах рекламы в полном соответствии с законом «О рекламе» и с письменным договором между ним и Барышенко. Договор, имеющийся в деле – не фальшивый, а настоящий, реально действовавший с момента подписания.

Признание этого факта очень важно для настоящего дела, ибо позволяет полностью отвести 1-й эпизод обвинения, а именно опубликование статьи «Заявление о суде над еврейскими организациями». Этот материал был опубликован на основании закона «О рекламе», и ответственность за его содержание должен, согласно ст. 30 этого закона, полностью нести один лишь только рекламодатель.

Очевидно, что Барышенко, осознав, что может быть привлечен к суду, испугался и дал ложные и путаные показания, попытался ввести следствие и суд в заблуждение. Но это ему не удалось, правда выплыла наружу.

Между тем, доводы обвинения во многом строятся на ложных, как мы теперь убедились, показаниях Барышенко, отрицающего наличие указанных отношений между ним и подзащитным. Эти доводы суд должен отвести как абсолютно несостоятельные.

2.2.3. Как обратили внимание и суд, и прокурор, всем свидетелям защиты и обвинения мы задавали одни и те же вопросы, из ответов на которые ясно следовало, что ознакомление с газетой «Русская Правда» ни у одного читателя вообще (!) не вызвало никакой национальной или религиозной вражды. Поистине, нам удалось при этом превратить всех свидетелей обвинения – в свидетелей защиты, так как убедительнейшим образом выяснилось, что газета ничего ни в ком противоправного не возбудила! После этих ответов стало понятно, почему следствие и обвинение не в силах привести свое заключение в соответствие с современной диспозицией ст.282 УК РФ и указать, чьи же конкретно права нарушил подзащитный Аратов, каких именно людей или групп. Ибо таких людей просто нет в природе, и обратное обвинением не доказано.

2.2.4. Остановимся теперь на 2-м эпизоде обвинения: публикация статьи «Основные заповеди Иисуса Христа» за подписью В. Истархова. Данный текст является авторским, что важно.

Как показал мой подзащитный, и это полностью подтверждено материалами дела), данная статья, опубликованная в № 35 газеты «Русская Правда», является дословной перепечаткой из газеты «Я – русский» № 19 (125) за 2003 год (подписан в печать 20 декабря 2003). Данный экземпляр газеты «Я – русский» в деле имеется, его выходные данные соответствуют указанным.

Таким образом, перед нами не новая публикация, а перепечатка авторского текста из опубликованного ранее СМИ. Напомню, что авторские тексты не подлежат цензуре и редактированию, согласно ст.ст. 3 и 42 ФЗ «О СМИ».

Должен ли Аратов нести ответственность за перепечатку текстов из иных, ранее опубликованных источников? Нет, конечно. Он был обязан воспроизвести их слово в слово, не цензурируя и не редактируя, в соответствии со ст.42 ФЗ «О СМИ». И он именно так и поступил.

Что гласят ст.ст. 1, 3, 42, 57 (пп. 5 и 6) закона «О СМИ»? Согласно этим статьям Аратов должен быть освобожден от ответственности за публикацию статьи В. Истархова «Основные заповеди Иисуса Христа».

Обвинение пытается обойти закон о СМИ, в частности, ст. 57 «Освобождение от ответственности». Прокуратура понимает, что Аратов не должен отвечать за перепечатку авторского материала, тем более из другого СМИ. И вот они пишут в ОЗ (л. 16): «Аратов А.М., перепечатывая указанные им в допросе материалы из иных СМИ, опубликованных в них ранее, полностью осознавал, что данные статьи могут быть направлены на разжигание религиозной и национальной вражды».

Простите, а откуда это известно? Сам Аратов такого не утверждал. И ведь он не пророк и не гадалка, чтобы заранее знать, что эти тексты когда-то кому-то могут показаться криминальными. Правовую оценку тем или иным публикациям может дать только суд. На сегодняшний день судебной оценки статьи «Основные заповеди Иисуса Христа» не существует. Никто сегодня не имеет права утверждать, что она разжигает религиозную или национальную вражду. Предполагать можно что угодно, но предположение это еще не факт. Другое дело, если бы эти тексты уже получили бы судебную оценку как экстремистские, противозаконные. Но нет, на момент публикации их Аратовым такой оценки не имелось.

Так должен ли Аратов нести ответственность за публикацию текстов, которые на момент составления и редактирования им журнала не имели утвержденной судом негативной правовой оценки? На каком основании? Нет, такой нормы закона нет!

Обвинение также пишет там же: «Кроме того, ссылок на издания, из которых были перепечатаны данные публикации, Аратов А.М. нигде не указал».

А он и не обязан был ничего указывать. Данная претензия прокуратуры не основана на законе. В законе сказано: «…распространенных другим изданием, которое может быть установлено и привлечено к ответственности за данное нарушение». И все. Но это требование полностью выполнено в ходе следствия и суда: издание, из которого перепечатан текст, установлено: это газета «Я – русский» № 19 (125) за 2003 год. Оно явно предшествует № 35 «Русской Правды», который был подписан в печать в августе 2004 года, то есть факт именно перепечатки не подлежит никакому сомнению. Пожалуйста, привлекайте к ответственности газету «Я – русский», устанавливайте криминальный характер публикации, выносите этой газете обвинительный вердикт. Тогда – но только тогда! – все последующие перепечатки этого текста также автоматически станут криминальными. Но на сегодняшний день, пока такого вердикта нет, а все ограничивается только подозрениями, догадками и предположениями, любой может перепечатать этот текст и быть свободным от ответственности. Потому что есть газета «Я – русский», которая первой напечатала эту статью и не понесла никакой ответственности за это. Значит, невиновны и все последующие редакции СМИ. Так гласит закон. Нравится это кому-то или нет.

Прокуратуре хочется привлечь Аратова во что бы то ни стало, поэтому она позволяет себе перешагнуть через действующий закон о СМИ. Однако в деле имеется письмо № 351-03-06 от 22 марта 2006 г. за подписью Заместителя директора Департамента массовых коммуникаций Министерства культуры и массовых коммуникаций РФ А. Н. Лутсара. В нем черным по белому написано в самом конце: «Трактование статьи 57 закона Российской Федерации «О средствах массовой информации» является дословным и расширительному толкованию не подлежит».

Это означает, что обвинение по второму эпизоду должно быть однозначно отведено.

2.2.6. То же следует сказать и по поводу эпизода № 3, поскольку статья «Открытое письмо Президенту России от Русского национального движения», опубликованная в № 35 «РП» за 2004 год (номер подписан в печать 16 августа 2004 года), перепечатана из газеты «Русский Фронт» № 2/15 за 2004 год (номер подписан в печать 20 февраля 2004 года). Она представляет собой официальный документ: обращение к Президенту, принятое 10 февраля 2004 года Координационным Советом Русского национального движения. Данный номер «Русского Фронта» подписывал в печать я лично и собственноручно, но никаких претензий со стороны правоохранительных органов за данную публикацию никогда не получал, а равно предупреждений со стороны регистрирующего органа.

То же самое следует сказать и по поводу эпизода № 6, поскольку статья «Генерал Макашов в защиту Корчагина», во-первых, является дословным воспроизведением официального выступления должностного лица государственного органа, а именно депутата ГД ФС РФ А. М. Макашова, в Тимирязевском суде г. Москвы по делу № 1-191/05, во-вторых, перед нами авторский текст, не подлежащий редактированию (ст. 42 закона «О СМИ»), а в-третьих, он также перепечатан из ранее опубликовавшего его СМИ, а именно из газеты «Русский фронт Московии» № 8-9 за 2005 г., типографский заказ № 14 свидетельствует о раннем выходе газеты, не позднее января, в то время как № 37 «Русской Правды» подписан в печать 9 марта 2005 г.

Таким образом, вменяемые моему подзащитному эпизоды №№ 3 и 6 также должны быть исключены из обвинения, поскольку обе эти публикации, как и эпизод № 2, защищены статьей 57 закона «О СМИ».

Я не случайно так подробно остановился на первых четырех эпизодах обвинения, поскольку все основные претензии следствия и проведенной им с нарушением прав моего подзащитного экспертизы касаются именно этих эпизодов. Как мы установили, во-первых, все четыре эпизода подпадают под срок давности, а во-вторых, в первом эпизоде Аратова полностью оправдывает и защищает ст. 30 закона «О рекламе», а во втором, третьем и четвертом эпизодах его также полностью оправдывает и освобождает от ответственности закон «О СМИ» (ст.ст. 1, 3, 42, 57).

Совет прокуратуре: привлеките сначала по указанным публикациям газеты «Я – русский», «Русский Фронт», «Русский фронт Московии», добейтесь обвинительного вердикта, а потом уж предъявляйте обвинения тем, кто в дальнейшем будет перепечатывать криминальные материалы. Тогда все будет по закону. Пока же обвинения Аратову не только не основаны на законе, но и прямо ему противоречат.

В качестве аналогии приведу закон от 25 июля 2002 года N 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности». Статья 13 («Борьба с распространением экстремистских материалов») гласит: «На территории Российской Федерации запрещаются издание и распространение печатных, аудио-, аудиовизуальных и иных материалов, содержащих хотя бы один из признаков, предусмотренных частью первой статьи 1 настоящего Федерального закона… Установление наличия в информационных материалах признаков, предусмотренных пунктами "а" - "в" части первой настоящей статьи, осуществляется федеральным судом по месту нахождения организации, осуществившей издание таких материалов, на основании представления прокурора».

Как видим, для того, чтобы признать те или иные материалы криминальными, необходимо специальное решение суда на основании представления прокуратуры. Причем такое решение не будет иметь обратной силы, на его основании нельзя привлечь к ответственности тех, кто уже осуществил издание до вердикта (хотя изъять тираж можно), но только тех, кто издаст после того. А кто на сегодня признал криминальными материалы, опубликованные Аратовым? Какой суд? Никто, никакой. В чем же вина редактора, опубликовавшего никем не осужденные тексты?

2.2.7. Что же остается от обвинения?

Эпизод № 4, авторская статья А. М. Аратова «Нам десятка» в № 35 «Русской Правды» за 2004 год.

Обвинение по данному эпизоду не просто несерьезно, оно, простите, смехотворно: «в которой содержатся словесные средства унизительной характеристики, такие как употребление слова «жид» и его производных, в современном языке несущих унизительно-презрительный смысл как в контексте, так и сами по себе и являющиеся средством отрицательных и негативных установок в отношении этнической группы – евреев» (с. 3 ОЗ).

О чем тут конкретно идет речь? Это следует из с. 7 ОЗ, где обвинение пересказывает заключение комплексной судебной экспертизы от 20 марта 2006 года: «Отрицательные установки в отношении евреев проявляются в основном через постоянное употребление выражения «жид» и его производных… Примером акцентирования его унизительности может служить фраза «жидовские подачки» (статья «Нам десятка»). В данном контексте слово «подачка» несет унизительно презрительный смысл».

Вот такая экспертиза, с позволения сказать.

Право, приходится думать, что мы вернулись во времена Гоголя, когда миргородские помещики взялись судиться из-за слова «гусак», потому что оно кому-то показалось оскорбительным.

Что, теперь будем срок давать человеку за слово «подачки»? Или за слово «жид»? Еще бы только этого нам не хватало!

Слово «жид» – литературное. Им пользовались и пользуются все русские писатели. Больше того, в текущем году по главным каналам телевидения в России прошел показ фильма «Венецианский купец» по Шекспиру с Аль Пачино в главной роли. Его персонаж – отрицательный – еврей по национальности. Больше двух часов с экрана непрерывно звучало слово «жид» в самом что ни на есть отрицательном контексте. Но это никого не смутило в правоохранительных органах. Никто не возмутился, никого не потянули к ответу, в суд и т.д. И мы этим словом пользуемся и будем пользоваться, нравится это кому-то или нет. И наши дети и внуки. Это русское слово, это наше литературное наследие, и нам, русским, никто не может запретить его использовать. Никто в мире не смеет нам указывать, как нам пользоваться нашим языком. В российском законодательстве нет пока что нормы, запрещающей употребление слова «жид». Кто отменил такое словоупотребление, конкретно? Кто запретил его? Дайте такую норму закона! Но ее нет. А кому не нравится – пусть не читает.

К тому же Аратов пояснил в своих показаниях в суде, что употребил выражение «жидовские подачки» в порядке личной пикировки с г-ном Прибыловским, и данное выражение не имеет никакого отношения к еврейскому народу в целом. Что абсолютно соответствует истине, судя по контексту статьи.

Больше того, в русском языке слово «жидовские» зачастую носит метонимический характер, означая «корыстные, жульнические, односторонне выгодные» безотносительно к национальности. В данном случае Аратов намекал на гранты, поступающие Прибыловскому из-за рубежа от различных западных фондов. Никакой цели оскорбить или унизить евреев как нацию это выражение не преследует, это вполне очевидно.

Должен заметить, что если мой подзащитный будет осужден за использование выражение «жидовские подачки», это вызовет гомерический хохот во всем юридическом сообществе и не только в России.

Эпизод № 5, авторская статья А. М. Аратова «За что мы воевали?!» в № 37 «Русской Правды» за 2005 год.

Тут со стороны обвинения содержится такой перехлест, такая натяжка, что просто диву даешься: «в которой содержится информация, побуждающая к действиям против религиозных групп – христиан и иудеев и отдельных лиц как их представителей: «Вся наша беда в том, что мы живем со смертельным вирусом иудо-христианского раболепия в крови. Вместо того, чтобы своего смертельного врага убить, мы подставляем ему вторую щеку», что можно квалифицировать как косвенный призыв уничтожать «иудо-христиан».

Надо прямо сказать, что никакие «косвенные призывы» не могут быть предметом рассмотрения в суде. Призыв либо есть, либо его нет. А здесь мы имеем дело с догадками и предположениями экспертов и прокуратуры по поводу того, что, якобы, хотел сказать Аратов. Эти догадки и предположения написаны вилами по воде.

В действительности Аратов нигде не призывал уничтожать иудо-христиан. Элементарный филологический разбор предложений показывает, что под выражением «смертельный враг» не подразумевается кто-то конкретный. А «смертельный вирус раболепия» может быть уничтожен только внутри себя самого, по примеру Антона Павловича Чехова, который «всю жизнь по капле выдавливал из себя раба». Эту хрестоматийную фразу мы все знаем со школьной скамьи, но никто никогда не расценивал ее как призыв Чехова к убийству. Прократура просто написала чушь, которую стыдно читать.

2.2.8. Мы рассмотрели все эпизоды обвинения и нашли, что обвинение не основано на законе и противоречит ему.

Завершая возражения на обвинение, должен еще сказать о том, что у меня сложилось тягостное впечатление, будто прокуратура тянет нас вновь в самые мрачные времена тоталитаризма, куда-то к 1937 году.

С 1917 года несколько поколений граждан России прожило в официально атеистическом государстве, воспитывалось в духе непримиримого отрицания религии. Как марксизм-ленинизм трактовал религию? Вот высказывания о религии вообще и о христианстве в частности со стороны Ленина: «Религия есть опиум народа. Религия – род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий образ, свои требования на сколько-нибудь достойную человека жизнь»; «Народное» понятие о боженьке и божецком есть «народная» тупость, забитость, темнота, совершенно такая же, как «народное представление» о царе, о лешем, о таскании жен за волосы»; «Всякий боженька есть труположство – будь это самый чистенький, идеальный, не искомый, а построяемый боженька, все равно». Были и похлеще высказывания и у Маркса, и у Емельяна Ярославского (Губельмана) и т.д. Такое отношение к религии было нормой, а обратное – исключением, опасным для гражданина СССР. Я хорошо помню, как за выражение симпатий к христианству, к Христу, к Русской православной церкви можно было поплатиться карьерой, работой, испытать разного рода гонения. Я сам в 1970-е годы был вынужден тайно креститься, тайно венчаться, ибо иначе меня вышибли бы из комсомола, а там исключили бы из университета, уволили с работы и т.д. Зато те, кто критиковал религию, христианство, церковь, – отлично делали карьеру, пользовались всеми благами жизни, были на виду, их всячески продвигали наверх. Это было мерзко и противно, и все порядочные люди хотели изменить такое положение вещей.

Но сегодня власть переменилась, и теперь, похоже, репрессии могут обрушиться на тех, кто, наоборот, сомневается в религии, критикует Христа, христианство, церковь. То есть, вновь повторяется вся старая мерзость, только теперь с обратным знаком. По-прежнему человеку не дают быть самим собой, исповедовать и проповедовать собственные взгляды. Наступают на свободу слова, печати. Снова находятся бдительные стукачи, вроде Брода, извлекающие выгоду из древнего ремесла доносительства, снова кто-то делает карьеру, преследуя инакомыслящих, сомневающихся, критикующих. Это мерзко, отвратительно, это расходится с основополагающими принципами права, это нарушает фундаментальные права человека и гражданина, с упоминания которых я начал свое выступление. Все порядочные люди должны восстать против такой тенденции и дать прокуратуре по рукам.

Мы не должны скатываться в эту мерзкую пропасть. Россия выбрала путь демократической страны, где чтят права человека. С этого пути нельзя сходить. Ведь после того, как нашу страну разорили, унизили, ограбили, после того, как наш народ низвели в целом за черту бедности, права человека – это единственное, что нам осталось в утешение.

Сегодняшний процесс очень важен по своему политическому резонансу. Его результат покажет нам, есть ли шанс у России остаться демократической страной со всеми правами и свободами, гарантированными человеку международным правом, или мы скатываемся к новому тоталитаризму, к насильственному единомыслию и неправовому государству.

Согласно ст. 14 УПК РФ обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность, бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, лежит на стороне обвинения. Приводимые обвиняемым доводы в свою защиту обвинением не опровергнуты, и в силу презумпции невиновности Аратов А.М. должен быть оправдан, а уголовное дело прекращено за отсутствием события преступления.

На основании вышеизложенного считаю, что Аратову А.М. должен быть вынесен оправдательный приговор, а уголовное дело в отношении него прекращено за отсутствием события преступления.

В ЗАКЛЮЧЕНИЕ я хотел бы вернуться к тому, с чего начал, и показать суду, как рассматривается подобная проблематика в международном праве.

Аратов по самому складу своей натуры, личности, по пафосу своего труда – просветитель. Он не экстремист, не террорист, не разжигатель межнациональной вражды, а просветитель. Понятно, что мнение Аратова, высказываемое им в своих статьях, его оценочные суждения (типа «жидовские подачки») а также публикуемые им материалы могут не нравиться Броду, Чарному, Дашевскому и многим другим по разным причинам. Значит ли это, что Аратов не может или не должен это мнение или эти материалы распространять?

Для доказательства полной правоты и законопослушности Аратова я обращусь к общепризнанным принципам и нормам российского и международного права.

Человек и гражданин имеет право, согласно статье 29 Конституции Российской Федерации, иметь и распространять свое мнение и никто не имеет права принуждать лицо к отказу от высказанного мнения и выражению иного мнения, которое не соответствует его личным убеждениям.

«Следует проводить тщательное различие между фактами и оценочными суждениями. Существование фактов может быть доказано, тогда как истинность оценочных суждений не всегда поддается доказыванию. В отношении оценочных суждений выполнить это требование невозможно, и оно нарушает саму свободу выражения мнений, которая является основополагающей частью права, гарантированного статьей 10 Конвенции».

Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод, ратифицированная Россией (Федеральный закон от 30.03.98г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней») также закрепляет, что каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ (ст. 10 п.1 Конвенции). Таким образом, статья 10 Конвенции провозглашает право на свободу выражения.

При этом особенно важно, что ст. 10 Конвенции охватывает не только «информацию» или «идеи», которые встречаются благоприятно или рассматриваются как безобидные либо нейтральные, но также и такие, которые оскорбляют, шокируют или внушают беспокойство (Решение Евросуда от 07.12.1976 г. HANDYSIDE v. THE UNITED KINGDOM (опубл. в Series A-24)).

Да, мнения Аратова могут оскорблять, шокировать или внушать беспокойство таким людям, как Брод, Дашевский, Новицкий или Прошечкин. Или даже прокурор Рыбалка. Ну и что? Тем не менее, он имеет право их распространять.

Для Евросуда одним из факторов особой значимости является роль, которую играет пресса в демократическом обществе. По мнению Евросуда, долг прессы состоит в том, чтобы сообщать любым способом информацию и идеи по всем вопросам, представляющим общественный интерес, при этом журналистская свобода включает также возможность прибегнуть к некоторой степени преувеличения или даже провокации (Европейский суд по правам человека и защита свободы слова в России: прецеденты, анализ, рекомендации: Т.1 – М.: Институт проблем информационного права, 2002, стр.139, 192).

Так, в постановлении по делу «Лингенс против Австрии» (1986 г.) Европейский Суд по правам человека указал, что:

«Свобода печати наделяет... общество одним из самых совершенных инструментов, позволяющих узнать и составить представление об идеях и позициях политических лидеров. В более общем виде можно сказать, что свобода политической дискуссии составляет стержень концепции демократического общества, которая проходит через всю Конвенцию».

Федеральный закон о ратификации устанавливает: "Российская Федерация признает юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции". Это означает, что никакой национальный орган не имеет права толковать Конвенцию противоположно ее официальному прецедентному толкованию; РФ также обязуется применять Конвенцию в соответствии со смыслом, раскрываемом в прецедентах Евросуда. В противном случае положения одного и того же многостороннего договора будут по разному применяться в разных странах, являющихся его участниками, что недопустимо и противоречит природе таких договоров.

Таким образом, правильное применение Конвенции предполагает обязательный учет практики Евросуда, общего понимания права человека на выражение своего мнения.

«Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ».

«1. Каждый человек имеет право беспрепятственно придерживаться своих мнений.

2. «Каждый человек имеет право на свободное выражение своего мнения; это право включает свободу искать, получать и распространять всякого рода информацию и идеи независимо от государственных границ устно, письменно или посредством печати или художественных форм выражения, или иными способами по своему выбору».

Действия моего подзащитного Аратова А.М. полностью подпадают под все названные мною статьи, полностью оправдывающие его деятельность.

Он не распространяет ничего, на взгляд мой и многих свидетелей, кроме правильных, соответствующих действительности мнений, правдивой информации и справедливых идей. Он имеет полное право это делать.

В связи со сказанным вновь должен напомнить о процессе сближения правовых позиций России и международного сообщества в важнейшем деле защиты прав и свобод человека и о принятом в этой связи Постановлении Пленума ВС РФ от 10.10.2003 г. «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров», которое я подробно цитировал в начале своего выступления.

Статья 1. Свобода массовой информации

В Российской Федерации поиск, получение, производство и распространение массовой информации, учреждение средств массовой информации, владение, пользование и распоряжение ими, изготовление, приобретение, хранение и эксплуатация технических устройств и оборудования, сырья и материалов, предназначенных для производства и распространения продукции средств массовой информации, не подлежат ограничениям, за исключением предусмотренных законодательством Российской Федерации о средствах массовой информации.

Статья 3. Недопустимость цензуры

Цензура массовой информации, то есть требование от редакции средства массовой информации со стороны должностных лиц, государственных органов, организаций, учреждений или общественных объединений предварительно согласовывать сообщения и материалы (кроме случаев, когда должностное лицо является автором или интервьюируемым), а равно наложение запрета на распространение сообщений и материалов, их отдельных частей, – не допускается.

Создание и финансирование организаций, учреждений, органов или должностей, в задачи либо функции которых входит осуществление цензуры массовой информации, – не допускается.

Статья 42. Авторские произведения и письма

Редакция обязана соблюдать права на используемые произведения, включая авторские права, издательские права, иные права на интеллектуальную собственность. Автор либо иное лицо, обладающее правами на произведение, может особо оговорить условия и характер использования предоставляемого редакции произведения.

Письмо, адресованное в редакцию, может быть использовано в сообщениях и материалах данного средства массовой информации, если при этом не искажается смысл письма и не нарушаются положения настоящего Закона. Редакция не обязана отвечать на письма граждан и пересылать эти письма тем органам, организациям и должностным лицам, в чью компетенцию входит их рассмотрение.

Никто не вправе обязать редакцию опубликовать отклоненное ею произведение, письмо, другое сообщение или материал, если иное не предусмотрено законом.

Статья 57. Освобождение от ответственности

Редакция, главный редактор, журналист не несут ответственности за распространение сведений, не соответствующих действительности и порочащих честь и достоинство граждан и организаций, либо ущемляющих права и законные интересы граждан, либо представляющих собой злоупотребление свободой массовой информации и (или) правами журналиста:…

5) если они содержатся в авторских произведениях, идущих в эфир без предварительной записи, либо в текстах, не подлежащих редактированию в соответствии с настоящим Законом;

6) если они являются дословным воспроизведением сообщений и материалов или их фрагментов, распространенных другим средством массовой информации, которое может быть установлено и привлечено к ответственности за данное нарушение законодательства Российской Федерации о средствах массовой информации.

СОГЛАСНО общей правовой установке современной России, разрешено все, что не запрещено.

Действия Аратова А.М., воспользовавшегося свободой массовой информации с учетом запрета цензуры, распространившего в газете «Руская Правда» №№ 30, 35 и 37 исключительно лишь авторские тексты, не подлежащие цензурированию и редактированию, а также дословные воспроизведения сообщений и материалов, распространенных другим средством массовой информации, не содержат в себе, как видим, ничего криминального. Аратов – законопослушный гражданин России, не нарушающий ее законов, общепринятых принципов и норм международного права. Не нарушил он этих законов, принципов и норм также и тем, что распространил свое личное мнение по ряду вопросов российской общественно-политической и религиозной жизни.

На основании всего вышеизложенного и руководствуясь ст.ст. 7, 13, 14, 15 (п.4), 17, 18, 28, 29, 34 (п.1), 37 (п.1), 44 (п.1), 45, 46, 49, 54 (п.2) Конституции Росии; ст. 282 ч.1 УК РФ; ст.ст. 6, 8, 14, 15, 24, 53, 73, 74, 75, 88, 244, 248 УПК РФ; ст.ст. 1, 3, 19, 25 (ч.2), 42, 47 и 57 ФЗ «О СМИ» в редакции 2003 года; ст. 19 Всеобщей декларации прав человека; ст.19 Международного пакта о гражданских и политических правах; ст.10 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, решениями Европейского суда по правам человека (в делах «Хэндисайд против Соединенного Королевства», 1976, и «Линденс против Австрии», 1986); Постановлением Пленума ВС от 23 декабря 1988 г.; Постановлением Пленума ВС РФ от 10 октября 2003 г. №5; Постановлением Пленума ВС РФ от 19 декабря 2003 г. N 23 «О судебном решении», а также УК и УПК РФ (в редакции от 12.05.04).

1) отклонить требования обвинения как не основанные на законе;

2) оправдать подсудимого Аратова А.М. и прекратить его уголовное преследование за отсутствием события и признаков преступления в соответствии со ст.302 УПК РФ.

Защитник