«Жить стало лучше» — только и слышим мы от политиков-либералов и их идеологов из СМИ, социологических служб, политологических центров т.д. Они нередко упрекают представителей лево-патриотической оппозиции, что те мол сгущают краски, говоря о резком падении жизненного уровня в постсоветском обществе. По их словам выходит, что есть, разумеется, отдельные недостатки и при нынешней жизни, так, мало кого радует, конечно, рост цен на коммунальные услуги, но, в общем, мол, жить стало лучше. И обосновывают свою «точку зрения» тем, что люди приобретают импортные видеомагнитофоны, холодильники, автомашины, носят импортную одежду, пьют «Кока-Колу», выезжают за границу – ни о чем подобном советский человек «и мечтать не мог». В советские времена телевизор «Филипс» или видеомагнитофон «Самсунг» были разве что у высокопоставленных партноменклатурщиков, вхожих в валютную «Березку», да у дипломатов, поживших за границей. Давайте разберемся с этими аргументами.

Прежде всего, следует отметить, что тезис «жить стало лучше» в такой вот сугубо абстрактной форме также не имеет смысла, как и тезис «дождь – это хорошо». Все ведь зависит от конкретики – если весь месяц был зной, а потом пошел дождь, то – хорошо, а если дождь и так уже идет все лето – плохо. Точно также, и с вопросом: стало ли лучше жить. В этом случае уместно вспомнить русского поэта Некрасова, который в отличие от современных демократов ставил его куда более диалектичнее и добавлял: «кому жить хорошо?» Даже лидер СПС – Б.Е. Немцов, которому плакать об обнищании народа при демократах вроде не с руки, в своих статьях и выступлениях признает, что 40 миллионов россиян, находятся за чертой бедности. Если не верите, посмотрите речь Немцова на последнем съезде СПС 9 сентября 2003 года. Находиться за чертой бедности в современной России – это еле-еле сводить концы с концами, зарабатывать столько, сколько впритык хватает на существование. Человек находящийся за чертой бедности, зарабатывающий меньше прожиточного минимума или не зарабатывающий ничего вообще, а живущий жизнью бродяги и бомжа, естественно, не только не покупает себе импортных видеомагнитофонов и холодильников, но и колбасу и мясо видит только в магазинах, в которых «всё есть». Если же учесть, что эти люди еще недавно, при Советской власти, были инженерами, рабочими на предприятиях, имели пускай скромный, но достаток, то придется признать, что почти треть населения нашей страны живет намного хуже, чем в советские времена. Нет никаких сомнений, что стали жить лучше несколько процентов богатых и свербогатых, коих насчитывается до 10% населения. Да, они сумели хорошо нагреть руки на «реформах» и «приватизации». Они живут в чудо — коттеджах, имеют не только иномарки, но и собственные самолеты, отдыхают на Гавайях. Но, думается, не их имеют в виду, и не к ним обращаются либералы, когда убеждают, что теперь, после СССР стало лучше жить. Этих то господ агитировать против Советской власти и за «реформы» не надо. Очевидно, подобные аргументы нацелены в сторону «среднего класса» и его окружения, тех, кто не живет совсем уж в бедности, но и особых богатств и тем более сверхдоходов не имеют. Тех, кто может купить себе видеомагнитофон, а то и автомобиль, если поднатужатся, устроятся еще на одну работу или «крутанутся», но о яхте и вилле на море мечтать не могут. Эти люди зарабатывают до 25 тысяч в месяц со всеми приработками.

Итак, стал ли лучше жить такой средний россиянин? Если судить о хорошей жизни по штампам советских времен, как это делают либералы, то все признаки благосостояния налицо – и видео, и телевизор, и итальянские сапоги, и югославская куртка. Но ведь прилагать штампы советских времен к постсоветской жизни, не учитывая специфики и реального социализма, и реального капитализма – это значит, манипулировать сознанием масс, чем, собственно, агитпроп и занимается. А если взглянуть на вещи трезво и объективно, то получится совсем другая картина. Действительно, преподаватель советского вуза не мог купить себе импортный телевизор, за неимением таковых в общедоступных магазинах, и довольствовался советским цветным «Витязем». А теперь тот же преподаватель, подрабатывая репетиторством, покупает себе «Филипс». Но в советские времена этот преподаватель имел нечто иное, чего он сейчас лишен. Он мог поехать по дешевой профсоюзной путевке в черноморский или кавказский санаторий, где, конечно, не было обслуживания для ВИП, но все было вполне достойно и его устраивало. И сам платил он за это сущие пустяки (остальное платил профсоюз). Он мог бесплатно лечиться в больнице, пускай, где ему выдавали лекарства и делали процедуры. Теперь ему говорят  — лечись в частной клинике, там хорошие врачи, но ведь на частную клинику у него денег нет. Тут та же ситуация, как и со сравнением доходов советского и западного профессора. В годы перестройки наши демократы любили поразглагольствовать: советский профессор получает сущие гроши, если перевести его зарплату в доллары и сопоставить с зарплатой его американского коллеги. Так что, давайте разрушим социализм, построим капитализм и будем почивать на лаврах. Сама подобная постановка вопроса уже говорит о тяжелом расстройстве сознания. Как едко заметил однажды С.Г. Кара-Мурза, это все равно что говорить: моя жена не так красива как Софи Лорен, так что брошу я ее и пойду сделаю предложение Софи Лорен. Бросить-то жену можно, но в итоге останешься и без жены, и без Софи Лорен. Иными словами, с чего это либералы решили, что сразу после крушения социализма профессор будет ездить на «Мерседесе» (помнится, один политик обещал произвести переход к «цивилизованному капитализму» аж за 500 дней)? Сам Запад к нынешнему благосостоянию шел не одну сотню лет, был неоднократно потрясаем революциями и гражданскими войнами, кризисами и депрессиями. Но речь даже не об этом. Сравнивая зарплату советского и американского профессора, следовало бы учитывать, что при социализме и при капитализме – разные системы оплаты труда. При социализме роль льгот была намного выше чем при капитализме. Например, вдобавок к своей зарплате, советский профессор получал еще совершенно бесплатно трех- или четырехкомнатную квартиру (причем, по закону ему полагалось на комнату больше, чем всем остальным – для библиотеки). Американский профессор вынужден себе квартиру покупать, а в США квартиры недешевы, приходится брать жилье в кредит, а это значит, обрекать себя на долговое рабство на ближайшие лет 25. Так что с учетом бесплатной квартиры, бесплатного обучения детей, бесплатного лечения в больнице, дешевой путевки в санаторий, советский профессор не выглядел нищим по сравнению с американским, и уж тем более жил существенно лучше и богаче чем сейчас.

И, наконец, обратим внимание на то, что сравнивается несравнимое: без видеомагнитофона жить можно, а без хорошего медицинского обсушивания в больнице – нельзя. Советский человек мечтал о видео, потому что жил в достатке, в тепле, был уверен за свое будущее, за будущее своих детей. Да, постсоветский профессор живет с видео, но на кой оно ему ляд, если он знает, что его сын-доцент никогда не заработает на квартиру, а его внуку-школьнику нужно искать деньги для поступления в институт? А какой мерой можно измерить отсутствие в СССР безработицы – этого бича капитализма, перед которым дрожат даже благополучные люди на Западе? Так что и ему, представителю «околосреднего класса», жить в постсоветской России, ей Богу, уж точно не лучше.