В Воронеже «местные столпы СРН Пантелеевский, Орлов, Карцев, Виноградов были в первые дни революции подвергнуты, по распоряжению начальника охраны И.В. Шаурова, домашнему аресту, но затем выпущены на свободу». В заметке по этому поводу в «Воронежском телеграфе» не была указана причина ареста. Вся их вина сводилась к тому, что они были «местными столпами СРН», то есть лидерами. Р.М. Карцева, бывшего руководителя Воронежского отдела Всероссийского Дубровинского Союза русского народа (ВДСРН) дважды арестовывали (в марте и апреле 1917 г.) по доносу о незаконном хранении оружия. Дело, было, разумеется, не в хранении оружия, если таковое и имело место, а в сведении счетов с политическим противником.

Известно также, что чуть ли не повальным арестам подверглись активисты уездного отдела Русского народного союза имени Михаила Архангела (СМА) в городе Валуйки Воронежской губ. В заметке местного издания в начале апреля 1917 г. отмечалось, что на одном из заседаний Валуйского Совета рабочих и крестьянских депутатов (в котором пользовались большим влиянием эсеры), был частично оглашен список отдела. Среди них были председатель отдела местный помещик Г.А. Рябинин и все руководство – помещики Алисовы, А. Величновский, священник П. Чехов и ряд других лиц. Буквально через неделю последовали так сказать разъяснения. В той же газете была опубликована заметка следующего содержания: «В виду болезни Алисовой, Исполнительный комитет (местного совета. – В.Р.) постановил освободить ее из тюрьмы под домашний арест с залогом в 10 000 руб.». Скорее всего, арестованы были все мало-мальски известные активисты организации (в 1916 г. в Валуйках насчитывалось не менее 100 членов СМА).

Судьбы большинства представителей правого движения после 1917 г., как в России в целом, так и в Воронеже, до сих пор не известны исследователям, на что уже обращалось внимание в новой литературе. Это относится к таким деятелям правомонархического движения как: Н.И. Тиханович-Савицкий, Г.В. Бутми и др. Нет сведений и о судьбе Н.Н. Пантелеевского, секретаре Воронежского отдела ВДСРН.

Некоторые видные правые эмигрировали. Н.Е Марков уехал в Германию, где в 20-х гг. возглавлял Высший монархический совет и издавал монархический журнал «Двуглавый орел», занимался политической деятельностью. О П.Н. Апраксине, одном из учредителей Русского собрания, бывшем в 1907 – 1912 гг. Воронежским вице-губернатором и принимавшем участие в деятельности воронежских правых, известно, что он в 1917 – 1918 гг. участвовал в Поместном Соборе, в 1920 г. был председателем Ялтинской управы, эмигрировал в Константинополь, а затем в Бельгию, умер в 1962 г. С.М. Сомов (воронежский помещик и домовладелец, член Государственного Совета, входивший в группу правых) также эмигрировал и умер в 1924 г. в Риме.

Некоторые видные черносотенцы были физически уничтожены во время «красного террора» (Е.А. Полубояринова, А.С. Вязигин, П.Ф. Булацель, А.И. Коновницын и др.). Б.В. Никольский, назначенный профессором новообразованного Воронежского университета в 1918 г., был в 1919 г. расстрелян.

В последней литературе высказывается мнение будто бы «нередки были… случаи перехода рядовых черносотенцев в лагерь большевиков». Уже отмечалось, что это не нашло документального подтверждения, по крайней мере в Воронеже. Что касается лидеров воронежских правых, то такой случай известен: речь идет о депутате IV Гос. Думы священнике Т.Д. Попове. В мае 1922 г. в Воронеже состоялось собрание церковных «обновленцев», с целью выхода из подчинения патриарху Тихону. Это собрание было организовано местным губкомом РКП (б) и ГПУ: «Направляющая роль ГПУ проявилась в том, что председателем этого собрания, повернувшим его в нужное русло, и одновременно ближайшим советником архиепископа (Воронежского Тихона II, тоже «обновленца». – В.Р.) был секретный осведомитель органов, прот. Т.Д. Попов». Однако, делать обобщающие выводы о переходе бывших правых в стан большевиков на основании отдельных фактов нельзя, так как даже на примере Т.Д. Попова видно, что, скорее всего, это объяснялось сугубо личными причинами, что подчеркивает сам факт «секретности» его сотрудничества с властью.

В этой связи показательна послереволюционная судьба Р.М. Карцева. После октября 1917 г. он «служил в разных советских учреждениях». В 1923 г. Р.М. Карцев вышел на пенсию: как инвалид он получал 17 рублей 45 копеек. После революции он в политику не вмешивался, нелояльность по отношению к советской власти не показывал.

Однако Р.М. Карцев не мог оставаться равнодушным к судьбе Православной Церкви в России. В конце 20-х – начале 30-х гг. церковь переживала обновленческий раскол, поддерживавшийся властью. Воронежский епископ Алексий (Буй) был среди тех, кто осудил обновленчество. Его арестовали в 1929 г., а в 1930 г. подверглись аресту свыше 100 «буевцев», в том числе и 69-летний Р.М. Карцев. В постановлении об аресте было указано, что он, «будучи членом организации церковников, систематически вел антисоветскую агитацию и распускание провокационных слухов, направленных к подрыву мощи и мероприятий Советской власти в области социалистического строительства города и деревни». При обыске у него было изъято 18 писем и книга «Вступление на престол Николая II». На допросах он вел себя спокойно, с достоинством, не упоминал ни одного человека, которому могли бы повредить его показания. Рассказывал, что «принадлежит к Православной Церкви тихоновского направления», посещает только те храмы, которые считает православными.

Судя по показаниям других обвиняемых и свидетелей, Р.М. Карцев пользовался большим уважением среди верующих, даже почитался ими как «подвижник и святой». К больным он приходил домой читать религиозную литературу. Своего отрицательного отношения к действительности он не скрывал, но активно против Советской власти не выступал. «В разговорах с верующими, - рассказывал он следователю ОГПУ, - я всегда им внушал, что все, что ни делается - то к лучшему». Ответ Р.М. Карцева на главный вопрос следователя: «Виновным себя в предъявленном обвинении (участие в контрреволюционной организации и ведении антисоветской агитации) не признаю, я только глубоко религиозный православный человек. Руководителем своим и главой Воронежской церковью (так в тексте. – В.Р.) я признаю еп. Алексея Буя... В данное время я никаких (политических убеждений) не признаю, но религия у меня на первом месте, за веру я готов умереть».

28 июня 1930 г. коллегия ОГПУ вынесла приговор: заключить в концлагерь на пять лет с заменой высылкой на тот же срок в Северный край. Согласно приговору Р.М. Карцев был направлен в распоряжение Вологодского полномочного представительства ОГПУ. О дальнейшей судьбе ссыльного сведений нет. Только в 1992 г., дело «буевцев» было пересмотрено прокуратурой Воронежской области, Р.М. Карцев был реабилитирован.

Бывший редактор «Живого слова» Г.И. Красильников (1885 - ? гг.) привлекался органами НКВД в 1935 г. за сам факт редактирования «черносотенной газеты» в 1907 – 1908 гг. и за сокрытие этого события при поступлении на государственную службу (он служил мелким чиновником на ЮВЖД). Однако осуждения Г.И. Красильникову удалось избежать. На допросах он показал, что в «черносотенных партиях» не состоял, а стал редактором газеты по принуждению со стороны В.А. Бернова, так как работал под его началом в губернском воинском присутствии.

Каких-либо попыток образования правых партий на территории Воронежской губ. после февраля 1917 г., а также в годы Гражданкой войны и позднее не выявлено. Следует отметить, что в слободе Погромец Валуйского уезда Воронежской губ., где в 1909 – 1917 гг. активно действовал отдел СМА, в апреле 1917 г. зафиксированы факты недовольства населения новой властью: «крестьянство очень мало организовано. Раздаются голоса, выражающие протест против нового строя», – отмечалось в местном издании.

Вернуться в Линдекс