Одиссея Ивана Солоневича, неукротимого борца и русского писателя

Сегодня возвращаются на Родину десятки имен русских ученых, писателей, публицистов, политиков, выброшенных трагедией революции и гражданской войны за ее пределы. Это возвращение открывает перед нами подлинную сокровищницу русской философской, экономической, политической мысли, знание которой так необходимо в наших мучительных поисках выхода из глубочайшего кризиса, переживаемого Отечеством.

Одной из самых ярких и противоречивых личностей на эмигрантском небосклоне второй половины 30-х — начала 50-х годов был Иван Лукьянович Солоневич — крупнейшая фигура правого крыла российской эмиграции. Его имя, небольшие отрывки из его работ только начали появляться на страницах советских изданий, и нашей общественности еще предстоит познакомиться с такими его оригинальными трудами, как "Народная монархия", "Великая фальшивка февраля", "Диктатура импотентов" и другими. Однако непредвзятая оценка этих во многом неожиданных, спорных, но талантливых, заставляющих думать книг непременно требует объективного исследования жизни и деятельности И. Л. Солоневича.

Эмигрантские издания, документы, хранящиеся в библиотеках и архивах Белграда, Софии, Праги, встречи с потомками эмигрантов свидетельствуют, насколько по-разному - от восхищения до ненависти — относились к нему (и относятся сейчас, спустя 37 лет после смерти) в Русском Зарубежье. Споры возникли буквально в первые дни его появления в эмиграции.

В июле-августе 1934 года газеты, издававшиеся эмигрантами в ряде европейских стран, поместили краткое сообщение из Финляндии: туда из "большевистских концлагерей бежали Иван Солоневич, сотрудник предреволюционного "Нового времени", его 19-летний сын Юрий и брат Борис, в прошлом довольно известный спортсмен, руководитель скаутских организаций на Юге России". Эта информация породила в эмиграции, раздираемой внутриполитической борьбой и испытывавшей целенаправленные удары ГПУ-НКВД, различные кривотолки. В одной из публикаций, характерной для первой реакции на побег Солоневичей, отмечалось, что "для людей, хорошо знакомых с обстановкой и условиями концлагерей, подобное кажется почти невозможным и подозрительным: три человека одновременно бегут из различных лагерей, благополучно преодолевают все опасности, вместе уходят за границу и даже выносят с собой записи, документы, фотографии...". Сомнений было немало, кое-кто прямо заявлял, что беглецы выпущены из России для выполнения заданий ГПУ.

Отношения Солоневичей с русской колонией в Финляндии складывались туго, чувствовалась предубежденность, грозившая постепенной изоляцией. Братья все это переносили тяжело, они рассчитывали на другой прием. Ведь у Ивана это была четвертая попытка за четырнадцать лет вырваться, как он писал, "из концлагеря, в который была превращена вся страна". Впоследствии свою первую книгу, изданную в эмиграции, он так и назовет: "Россия в концлагере". Но обо всем по порядку.

Иван Лукьянович Солоневич родился 14 ноября 1891 года в селе Рудники Пружанского уезда Гродненской губернии в семье сельского учителя. Его отец, выходец из крестьян, окончил учительскую школу, долгое время преподавал по селам и маленьким городам, служил делопроизводителем в гродненском статистическом комитете. Перед первой мировой войной стал редактором гродненской газеты "Северо-Западная жизнь".

По словам Солоневича, он окончил лишь три класса гимназии, поскольку отец был не в состоянии материально обеспечить дальнейшую учебу старшего сына. Иван начал трудиться рано, овладел различными профессиями. Занимался самообразованием и экстерном выдержал в Вильно экзамен на аттестат зрелости. В эти годы начал сотрудничать в газете "Северо-Западная жизнь", стоявшей на монархических позициях. Монархический дух, православие, почитание традиций русского народа, патриотизм культивировались в семье Солоневичей, и до конца дней своих Иван не сходил с той идейной и моральной основы, которая была заложена в юности.

В 1916 году И. Л. Солоневич заканчивает юридический факультет Петроградского университета и поступает на работу в считавшуюся правой газету "Новое время", активно сотрудничать в которой он начал еще в студенческие годы. Занимается уголовной хроникой, много пишет о спорте. Это давнее увлечение братьев Солоневичей. Иван был вице-чемпионом России в гиревом спорте, а младший, Борис (1898 г. рождения), успешно выступал в соревнованиях боксеров, борцов, гиревиков, футболистов. С приближением революции в репортерских материалах И. Л. Солоневича появляются проблемы общественно-политического звучания.

Свержение самодержавия, а затем Октябрь братья восприняли как трагедию для России. К этому времени, как писал позднее И. Солоневич, у него сложилось твердое убеждение, что процветание Родины возможно только на путях эволюции в рамках той монархической системы, которая, унаследовав лучшее из предшествующих столетий, сложилась и развивалась в XIX веке. После прихода к власти большевиков вся семья Солоневичей перебирается на Юг России. И. Л. Солоневич находится в действующих частях белой армии, активно участвует в работе ее пропагандистского аппарата. Перед занятием Одессы Красной Армией пытался эвакуироваться, но в самый последний момент его свалил сыпной тиф. Так сорвалась первая попытка Солоневича эмигрировать. С ним остаются жена, сын и брат Борис.

В статьях, книгах, письмах И. Солоневич называет свою жизнь в СССР "одиссеей". После "отсидки" в Одесской ЧК он работал грузчиком, кооператором, сценаристом, счетоводом, фотографом, инструктором по спорту и туризму. Объездил всю страну. В одной из публикаций конца 30-х годов И. Л. Солоневич отмечал, что в этих поездках он "увидел ужасную бедность народа и тогда понял, что в таких условиях не только спорт невозможен в СССР, но даже обыкновенная жизнь". Братья Солоневичи не принимали новый строй, но они не могли просто уйти "во внутреннюю эмиграцию" и искали возможности для борьбы. В результате Борис, служивший в Москве в штабе ВМФ инспектором физподготовки Черноморского флота, в 1926 году был осужден на пять лет за антисоветскую деятельность и отправлен на Соловки. Иван к этому времени тоже перебрался в Москву и работал инструктором по спорту в профсоюзах. В 1928 году его жена командируется в Советское торгпредство в Берлине референтом-переводчиком. У Солоневича рождается план "пробить" себе служебную поездку для закупок спортинвентаря в Германии и там остаться. Однако в последний момент ГПУ запретило выезд по причинам неблагонадежности командируемого. Так, по словам И. Л. Солоневича, окончилась неудачей вторая попытка вырваться из СССР, где к концу 20-х годов "для борьбы уже не было никаких условий, а притворяться, скрывать свое отношение к диктатуре большевиков я просто устал".

Из воспоминаний братьев следует, что, находясь в Советском Союзе, они постепенно приходят к выводу, что после свержения советской власти нельзя идти по пути простой реставрации порядков, существовавших до 1917 года. Будущую Россию они представляют бессословной монархией, опирающейся "на мужика и служилый люд". Эта идея ляжет позднее в основу их пропагандистской и организаторской деятельности в эмиграции. А пока для И. Солоневича главной стала мысль о побеге за границу. В 1933 году вместе с Борисом, вышедшим двумя годами ранее из лагеря, и сыном Юрием он пытается перейти советско-финскую границу. Все трое были арестованы и осуждены. И. Солоневич с сыном попадает в лагерь на строительство Беломоро-Балтийского канала, Борис — в Свирский лагерь, там же, в Северной Карелии. Режим в лагерях при всей его строгости был в то время все же не столь суров, как в 1937 году, да и условия, писал впоследствии И. Солоневич, "хотя и мерзкие, но бывают и хуже". Братья, известные спортсмены, были определены лагерным начальством инструкторами по физкультуре. Через лагерный "беспроволочный телеграф" они поддерживали между собой постоянную связь и даже встречались на "совещаниях физоргов". Тогда и договорились о совместном побеге в Финляндию. В июле 1934 года каждый уговаривает свое начальство провести "межлагерные соревнования", и получают разрешение выехать для их подготовки в близлежащий городок Кемь (Иван едет вместе с "помощником" физорга - сыном Юрием). Оттуда все трое бегут через границу по заранее разработанному маршруту.

Несмотря на явную необоснованность слухов о причастности к их побегу ГПУ Солоневичам вряд ли удалось бы наладить контакты в русской колонии в Финляндии, если бы не встреча Ивана со своим однокашником по гимназии, активистом РОВСа К. Фоссом. У того не было никаких сомнений в надежности братьев. По инициативе Фосса в Финляндию специально для беседы с Солоневичами приехал один из лидеров февральского переворота, бывший военный министр Временного правительства А. Гучков.

И. Солоневич произвел на Гучкова благоприятное впечатление. Он загорелся идеей перетащить братьев из "захолустной Финляндии" в Европу, где они, "энергичные и целеустремленные люди, могли бы развернуть антибольшевистскую пропаганду и встряхнуть эмиграцию". Гучков хлопочет о краткосрочной визе во Францию для братьев, Юрия и жены Ивана - Тамары Владимировны, которая, бросив работу в Советском торгпредстве в Берлине, приехала к мужу. В 1935 году Солоневичи побывали в Париже. Иван был хорошо принят П. Милюковым, опубликовавшим в редактируемой им газете "Последние новости" сокращенный вариант первой книги И. Солоневича "Россия в концлагере" и рассказ "Деревня".

Эти публикации вызвали большой интерес в эмигрантской среде. В отзывах читателей, помещенных в "Последних новостях", отмечалось, что И. Солоневич, "обладая публицистическим талантом, дал яркую картину жизни в сталинской России". Так как французские власти не давали разрешения на постоянное проживание всех Солоневичей, а в Финляндию Иван возвращаться не хотел, считая, что "возможностей развернуться там мало", Милюков и Гучков помогли семье получить вид на жительство в Софии.

Буквально через месяц-другой Милюков, Гучков, другие влиятельные деятели эмиграции, вероятно, сожалели о той поддержке, которую они оказали И. Солоневичу. Расчет был на приобретение в его лице верного и послушного человека в Софии, где, кроме капитана Фосса и все больше отходившего от эмигрантских дел генерала Абрамова, не было людей, способных вести активную организаторскую и пропагандистскую работу. И. Л. Солоневич обладал необходимыми качествами для этого, но он оказался идейным противником Милюкова и других лидеров эмиграции. Еще задолго до побега он пришел к убеждению, что "во всех бедах России виноваты представители старых правящих классов и либеральной интеллигенции". Они с середины XIX века начали расшатывать государственный строй, нравственно разлагать народ. Позднее Солоневич писал: "Русское интеллигентское стадо было целиком захвачено "Бесами" и никакие предупреждения автора этих "Бесов" не помогали ничему. Это стадо так и покончило свою бездарную и безмозглую жизнь: бросилось в омут революции".

С этими взглядами И. Солоневич приступил к созданию в Софии своей газеты, сыгравшей решающую роль в его выдвижении на позиции влиятельного деятеля Русского Зарубежья, своего рода "идейного центра" эмиграции, ориентирующейся на восстановление монархии. Солоневич покупает газетку, которую при незначительной поддержке РОВСа выпускал в Софии эмигрант Н. Плавинский. Новое издание начало выходить 20 июня 1936 года под названием "Голос России". Газета провозглашалась беспартийной, объективно освещающей процессы в "подсоветской" и Зарубежной России. "Мы будем до конца продолжать нашу борьбу против большевизма, - писали Иван и Борис в передовой статье "Голоса России", — так как считаем, что большевизм - громадное зло и величайшая опасность для человеческой культуры".

Но на одной критике большевизма, какой бы яростной она ни была, газета не смогла бы приобрести популярности, которую она имела уже после первых месяцев издания. Многих эмигрантов привлекала идейная направленность "Голоса России" и публицистики И. Солоневича. "Главной целью моей деятельности, — писал он, — является борьба за возрождение России, создание идеи, понятной и могущей быть противопоставленной идее комунизма. Идеи, которая носится в воздухе там, в России, но не может получить конкретных форм под игом ГПУ... Эта идея проста и понятна - национальная православная народная монархия".

"Голос России" остро критикует российскую либеральную интеллигенцию, "керенщину", Милюкова, Гучкова и других организаторов смещения Николая II, ликвидации монархии. Газета обрушивается на масонов, антинациональные силы, заведшие в феврале-октябре 1917 года Россию в тупик. Крепко достается различным эмигрантским организациям, в том числе РОВСу, газетам, особенно "Последним новостям". После определенного замешательства по "Голосу России" был открыт ответный огонь. Вытаскиваются на свет старые слухи о принадлежности братьев Солоневичей к ГПУ, обвинения в провокаторстве, в стремлении разложить эмиграцию, натравить "эмигрантскую массу на ее признанных и авторитетных вождей".

Однако контрпропаганда имела ограниченный успех. Число сторонников "Голоса России" росло, особенно среди офицерства, людей, не связанных с влиятельными кругами эмиграции, наименее материально обеспеченных. На базе кружков друзей газеты, которые возникли во многих странах, стало складываться "штабс-капитанское движение". "Штабс-капитаны", по определению И. Солоневича, - это представители того служилого люда России, которые вместе с мужиком должны составить основу будущей народной монархии.

К 1938 году "Голос России" стал крупнейшей газетой Русского Зарубежья. Она издавалась тиражом 5—8 тысяч экземпляров, имела свои пункты распространения в 52 странах мира. Число читателей газеты и активных сторонников "штабс-капитанского движения" оценивалось в 12-15 тысяч человек. Многие более мелкие эмигрантские издания перепечатывали целые полосы из "Голоса России". Газету делали И. Солоневич и его ближайший помощник Левашов. Всю техническую работу вели секретарь редакции Михайлов и Тамара Солоневич. Активно печатался в "Голосе России" Борис Солоневич. Особых материальных затруднений с изданием не было. На газету шли гонорары за книги и брошюры братьев Солоневичеи, пожертвования эмигрантов.

Против Солоневича и его газеты работали ГПУ — НКВД и ряд эмигрантских организаций: РОВС, младороссы и пр. Трудно сказать, кто из них был более активным. В 1937 году отдел пропаганды младоросской партии в Чехословакии даже издал и широко распространял брошюру Б. Чернавина "В союзе с Троцким. Правда о братьях Солоневичах" (название весьма характерное для разоблачительной кампании против Солоневичей). Генералы из РОВСа больше специализировались на распространении слухов о причастности Солоневичей к агентурной сети НКВД. Об этом не раз писали и "Последние новости". Атмосфера вокруг "Голоса России" накалялась...

3 февраля 1938 года в доме на тихой софийской улице "Царь Асен II", где помещались редакция газеты и квартира Солоневичеи, раздался сильный взрыв. Погибли Тамара Владимировна Солоневич (Воскресенская) и секретарь редации Николай Петрович Михайлов. Ивана Лукьяновича и его сына случайно в этот момент не оказалось дома. Следствие так и не установило организаторов этого покушения. Среди эмигрантов преобладало мнение, что это дело рук НКВД. Однако противники Солоневича при этом проводили мысль, что взрыв не опровергает подозрения в провокаторстве братьев. Они утверждали, что Солоневичи прибыли за границу по заданию ГПУ — НКВД, но, увлекшись антибольшевистской деятельностью, преступили грань дозволенного и покушение было своего рода местью-предупреждением. Сам И. Л. Солоневич в своем окружении высказывал предположение, что взрыв был организован РОВСом. Во всяком случае в устранении Солоневичеи с арены политической борьбы были заинтересованы и НКВД, и враждебные "Голосу России" круги эмиграции.

Смерть жены И. Солоневич переживал очень тяжело. К серьезному моральному удару добавились и значительные материальные трудности, происки противников. В эмигрантских кругах распространялось мнение, что Солоневича "обязательно добьют". Летом 1938 года руководство РОВСа несколько раз предлагало официальным болгарским представителям закрыть газету "Голос России" как "провокаторское издание, за которым стоят большевистские агенты". В августе болгарское правительство запретило издание газеты.

Солоневич решил уехать в Германию, осесть в Берлине. Вскоре он организует там выход нового издания — "Нашей газеты", объявившей себя преемницей "Голоса России". Официальное объяснение Солоневича причин своего отъезда в Германию - обеспечение личной безопасности, так как в Болгарии враждебные "штабс-капитанскому движению" организации действовали беспрепятственно.

Но, пожалуй, это была не главная причина. Оказавшись за рубежом в момент прихода к власти в Германии нацистов, братья Солоневичи внимательно следят за происходящим в Берлине. Ивана Солоневича привлекают агрессивная антикоммунистическая направленность национал-социалистов, их пропаганда идеи "национального возрождения Германии", острые словесные нападки на "финансовых воротил", аристократов. В 1936 году он уже заявлял, что надежды определенных кругов русской эмиграции на помощь Англии, Франции, США в борьбе с большевизмом иллюзорны. По его словам, только "Германия может уничтожить коммунизм и помочь развертыванию национальной революции в России, установлению там народно-монархического строя". Надо отметить, что И. Солоневич при всей увлеченности этой идеей и тогда, и тем более позже не принимал расовой теории нацистов, указывая на принципиальное отличие от них своих взглядов на русский национализм.

Крайне критически относился И. Солоневич и к теории Гитлера о "мировом господстве". Правда, перед войной он полагал, что заявления фашистских правителей на эту тему призваны лишь поднять дух немецкой нации и практической основы не имеют. В годы войны он особенно тяжело переживал это свое заблуждение...

С 1936 года И. Солоневич поддерживает контакты с эмигрантскими организациями в Берлине, к нему начинает проявлять интерес ведомство Геббельса.

В феврале 1938 года в интервью болгарской газете "Утро" И. Солоневич сообщил, что он "приглашен прочитать цикл лекций в Германии. Гессенское издательство, которое выпускает мои книги, получило недавно благодарность от министра пропаганды Геббельса". Постепенно И. Солоневич втягивается в сотрудничество с гитлеровскими властями. Редактируемая им "Наша газета" ужесточает критику эмигрантских организаций и групп, ориентировавшихся на Францию и Англию. Такой поворот приводит к резкому конфликту с братом Борисом, отношения с которым всегда отличались особой доверительностью и взаимопониманием. Брат уезжает в Бельгию. Вскоре он публикует брошюру "Не могу молчать!", в которой критически оценивает линию "Нашей газеты" и взгляды И. Солоневича.

Разрыв с Борисом лишь усилил экстремистский настрой И. Солоневича. Вместе с генералами Туркулом, Меллером-Закомельским и Бискупским он создает "Российский национальный фронт", который был призван объединить всех эмигрантов, "готовых под знаменами фюрера выступить в поход против большевизма". Так в предвоенные годы И. Солоневич скатился с позиций "народного монархиста" на позиции, хотел он этого или нет, завоевательных и расистских планов Гитлера, которого считал "единственной фигурой, могущей помочь "штабс-капитанам" спасти нашу Россию от коммунистов и от гибели". Ненависть к советской власти, переходящая в ослепление, не позволила И. Солоневичу вовремя увидеть то, что заметили очень многие эмигранты: фашизм, Гитлер несут России уничтожение ее государственности, ее славянских народов.

После нападения Германии на СССР он выступил с лекциями перед русскими эмигрантами, призывая их помочь Гитлеру в "борьбе с большевиками за освобождение России". Хотя эти призывы не имели большого отклика в эмигрантской колонии в Германии, И. Солоневич продолжает в "Нашей газете" публикацию статей в поддержку "освободительного" похода фюрера. Одновременно он много пишет о "послесоветской" Великой России.

Прозрение наступает осенью 1941 года. "Немецкие друзья" требуют от И. Л. Солоневича сосредоточиться в "Нашей газете" исключительно на пропаганде успехов "великой армии фюрера", будущего фашистского порядка и полностью отказаться от каких-либо рассуждений о будущем России. И. Солоневич попытался игнорировать "советы" специалистов из ведомств Гиммлера и Геббельса. Реакция была молниеносная — "Наша газета" закрыта, а И. Л. Солоневич арестован. Просидев в берлинской тюрьме около двух месяцев, он вместе с сыном и его семьей был выслан в провинцию под надзор гестапо, где и прожил до конца войны, уклоняясь со ссылкой на подорванное здоровье от предложений сотрудничать с Власовым.

Потом были два года полуголодной жизни в английской оккупационной зоне и переезд в Аргентину, в Буэнос-Айрес. И. Солоневич критически осмысливает пройденный им путь и вновь сосредоточивается на разработке идеи создания народной монархии в России. Он издает газету "Наша страна", которая по своей народно-монархической направленности стала преемницей довоенного "Голоса России".

Здесь, в Буэнос-Айресе, выходит, пожалуй, самая сильная книга И. Солоневича — "Народная монархия". В ней он предстал не раздражительным, желчным полемистом кануна второй мировой войны, а ярким публицистом, обладавшим здравым смыслом, подлинным народным духом. Об этой своей работе И. Л. Солоневич писал, что в ней он стремился показать "своеобразие русской психологии и русской истории и дать конструктивную идею, которая была бы основана на реальностях прошлого, а не на отсебятинах о будущем..."

Взгляды И. Л. Солоневича на прошлое и будущее России вызывали, вызывают и будут вызывать споры. Для нас, ищущих выход из тупика, в который загнано наше Отечество, важно критически и творчески осмыслить работы И. Л. Солоневича, отсеять здравое, глубокое, выстраданное от навеянного ситуацией, потребностями политической борьбы, личными заблуждениями. Сам он всегда был против создания кумиров, пророков, идеальных концепций. Не будем и мы впадать в такую крайность и лепить из него "исполинскую фигуру" ("Русский вестник", декабрь, 1990). Другую крайность - охаивание взглядов и личности И. Л. Солоневича — оставим тем поднаторевшим на травле инакомыслящих догматикам, для которых "классовые принципы", "пролетарский интернационализм", "светлое будущее" и пр. важнее святого и вечного — России. И. Солоневич нужен нам не как путеводная звезда, а как человек, лучшими своими трудами укрепляющий нашу веру в будущее России.