Публикация Сионских протоколов в книге С. А. Нилуса “Великое в малом...” была благословлена великим русским Святым и прозорливцем Иоанном Кронштадтским. Без духовной поддержки Иоанна Кронштадтского книги Нилуса могли бы и не увидеть свет. Как отмечает современник, “сам Нилус не верил в возможность интереса читателей к его книгам. Под влиянием такого своего уныния и пессимизма он мог и не написать своего знаменитого труда. Но именно для устранения этого препятствия дивный прозорливец о. Иоанн уверенно предска­зывает ему успех: “...Пиши, твои книги будут покупаться и читаться”. Эти слова сказаны в феврале 1906 года, когда революционный мрак и буря покрывали всю Россию... Вот это благодатное и могущественное слово о. Иоанна есть пример той соборности в труде Нилуса... без которой и самого труда, несомненно, не появилось бы...”1.

Св. Иоанн Кронштадтский с душевной теплотой относился к Нилусу и к его верной помощнице и жене. “Передай (им. — О. П.), — говорил он своей духовной дочери Г. Лобовиковой, — что я их крепко люблю. Хорошо Нилус пишет: я с великим удовольствием прочитал его сочинения. Его сочинения — чистый алмаз”. “Передай ему (Нилусу. — О. П.), — говорил Святой той же Лобовиковой, — что я глубоко, глубоко уважаю его и люблю его любовью брата во Христе”2.

“Батюшка, — рассказывала о Нилусах Иоанну Кронштадтскому Г. Лобовикова, — ведь они оба очень хорошие, религиозные и гостеприимные. А Батюшка (Иоанн Кронштадтский. — О. П.) говорит: “От хорошего дерева — хорошие и плоды”. Батюшка, говорю, благословите их! Он снял шляпу, перекрестился и говорит: “Бог их благословит”. Да я еще ему говорю, что С. А. Нилус еще три тетради написал и будет издавать. “Скажи — скорее бы издавал да мне прислал прочитать”1.

Священномученик Владимир (Богоявленский), митрополит Московский и Коломенский, в тяжелые для России времена октября 1905 года распорядился прочитать во всех московских церквах составленное им Слово “Что нам делать в эти тревожные наши дни?”2

В этом Слове Священномученик рассказал православным людям Москвы о преступных антихристианских замыслах составителей Сионских протоколов. “Главное гнездо их за границей, — сообщал пастве Московский митрополит, — они мечтают весь мир поработить себе; в своих тайных секретных протоколах они называют нас, христиан, прямо скотами, которым Бог дал, говорят они, образ человеческий, только для того, чтобы им, якобы избранникам, не противно было пользоваться нашими услугами... С сатанинской хитростью они ловят в свои сети людей легкомысленных, обещают им рай земной, но тщательно укрывают от них свои затаенные цели, свои преступные мечты. Обманув несчастного, они толкают его на самые ужасные преступления якобы ради общего блага и действительно обращают его в послушного раба. Они всячески стараются вытравить из души или по крайней мере извратить святое Учение Христово”3.

Слово митрополита Владимира, зачитанное в московских церквах и содер­жавшее оценку Сионских протоколов, произвело сильнейшее впечатление на православных людей. Сам владыка выступил с этим словом в Успенском соборе Московского Кремля.

Давая оценку протоколам, владыка прямо связывал чудовищные планы их составителей с революционными событиями в России, но рассматривал возникшую смуту не с политических, а с религиозных позиций, призывал православных людей выполнить свой долг перед Богом и стать “на брань с антихристом”4.

С этих же позиций рассматривает Сионские протоколы и другой выдающийся православный иерарх того времени, архиепископ Никон Рождественский. Как следует из его дневников, Сионские протоколы стоят в  прямой связи с тайной беззакония, делом антихриста и суть плоды работы “сонмища сатаны”, о котором говорится в Апокалипсисе (2, 9). Вчитываясь в этот документ, писал Никон Рождественский, “нельзя не прийти к заключению, что это действительно не есть работа одного лица, а произведение не одного даже поколения врагов Церкви, хитрых, лукавых, в числе коих были люди незаурядного ума и крепкой воли, — люди, притом не имеющие ни одной искры христианских начал нравственности, готовые на все, чтобы достигнуть своей цели. А их цель — основание всемирного царства под главенством своего царя. Все это очень похоже на заветные мечты иудеев о всемирном своем царе, а по учению Св. Отцов — антихристе. Протоколы сплошь проникнуты иудейским духом, иудейским идеалом. С другой стороны, в то же русло вливается темная струя буддийских бредней, дабы еще больше замутить течение жизни всего человечества, и странное дело: идеалы буддистов каким-то образом сплетаются с идеалами иудеев. Казалось бы, что общего между иудеем и буддистом? Но они идут рука об руку к общей цели. Ясно, что у них общий вождь — враг Бога и людей. Это он подготовляет путь своему ставленнику — антихристу”5.

Самоотверженный труд С. А. Нилуса благословлял и поддерживал Святой оптинский старец Варсонофий. В течение 1907—1912 годов оптинский Святой был духовником Нилуса, разделяя с ним его позицию, высказанную в комментариях к Сионским протоколам. За свою приверженность делу борьбы с иудейской идеологией старец подвергался гонениям и в конце концов вынужден был покинуть Оптину пустынь. Незадолго до смерти Святой старец Варсонофий “передал земной поклон Нилусам, говоря, что они вместе с ним пострадали за одно и то же”6.

В течение пяти лет жизни в Оптиной пустыни, вплоть до вынужденного отъезда из нее в 1912 году, С. А. Нилус пользовался духовной поддержкой братии монастыря, считавшей его великим духовным писателем и провидцем. В то время еще был жив и Святой старец Иосиф, к которому Нилусы ходили на благословение. Многие часы С. А. Нилус провел в беседах с будущим старцем отцом Нектарием и другими известными оптинскими подвижниками.

*   *   *

Работая над этими очерками, мне удалось найти множество ранее не публиковавшихся документов и материалов по истории Сионских протоколов, хранившихся в архивах России и США. Особый интерес представляют материалы Бернского процесса, посвященного этим протоколам, а также переписка участников этого процесса, подтверждающая, что показания свидетелей и экспертов, оспаривавших подлинность протоколов, были фальсифицированы и заранее оплачены иудейскими организациями.

Автор благодарит всех тех, кто способствовал поиску документов и материалов. Особую признательность автор выражает хранителям Государст­венного Архива Российской Федерации (ГАРФ), Центра хранения историко-документальных коллекций (ЦХИДК — бывший Особый Архив СССР), архива Свято-Троицкого монастыря (АСТМ — Джорданвилль, США), архива Гуверовского института (АГИ — Станфорд, США).

Глава 1

Время появления Сионских протоколов. — Свидетельства очевидцев. — Из кругов Папюса. — Показания русских эмигрантов. — Сообщения

сионистских делегатов С. К. Ефрона и А. Носсига

В масонской книге “Священная кровь и священный грааль”1, вышедшей в Лондоне в 1982 году, приводятся сведения о том, что текст протоколов видели в 1884 году во Франции “в руках одного из членов масонской ложи, к которой принадлежал сам Папюс и великим магистром которой он стал”2. Авторы не называют источник своей информации. Им, по-видимому, являются масонские предания. Вольные каменщики, вероятно, намеренно не указывают ни названия ложи, ни имя масона, в руках которых видели Сионские протоколы.

Французская исследовательница Сионских протоколов Лесли Фрай приводит свидетельства людей, живших в Одессе в 1890 году и видевших уже тогда этот документ3.

Оба вышеприведенных свидетельства весьма неопределенны, не открывают имен и конкретных обстоятельств и поэтому должны учитываться с большой осторожностью.

Более конкретные свидетельства о появлении протоколов мне удалось найти в архивах видных деятелей русского монархического движения — Н. Ф. Степанова (Свиткова), графа И. С. Ланского и генерала А. Степанова, хранящихся в Свято-Троицком монастыре (Джорданвилль, США).

Все эти источники указывают, что появление Сионских протоколов в России, скорее всего, относится к середине 90-х годов, место появления — Чернский уезд Тульской губернии.

Места эти мне очень хорошо знакомы — в течение многих лет я жил там на даче возле Черни. Эпические русские просторы, холмы, балки, овраги, перелески, обмелевшие речушки подробнейшим образом описаны великим русским писателем И. С. Тургеневым, чье родовое имение Тургенево находилось тут же, рядом с Чернью. Многие из окрестных сел и деревень (Бежин Луг, Колотовка и др.) ранее принадлежали предкам Тургенева. В десяти верстах отсюда начиналась Орловская губерния. Многочисленные дворянские усадьбы одухотворяли эту землю, их хозяева находились в постоянном общении между собой, а некоторые — и в родственных отношениях.

Душой Чернского уезда в середине 90-х годов был Алексей Николаевич Сухотин (1848—1903), предводитель дворянства Чернского уезда (впоследствии ставропольский вице-губернатор), проживавший в эти годы в своей усадьбе Медведки (Медвежка) в двух верстах от Черни. Именно Сухотин стал первым читателем Сионских протоколов, привезенных из Франции некоей женщиной.

Сухотин передает Сионские протоколы своему другу, военному инженеру Филиппу Петровичу Степанову (1857—1932), начальнику  участка Московско-Курской железной дороги, женатому на Надежде Ивановне Ридель1. Отец Ф. П. Сте­панова Петр Александрович (1805—1891) был заслуженным русским генералом, комендантом Царского Села, человеком, близким к Царской семье, имевшим широкий круг знакомств в высших сферах общества2. Служение России и Государю Петр Александрович ставил превыше всего, воспитывая в этом убеждении всех своих детей. Неудивительно, что именно его сын, Ф. П. Степанов, не побоялся взяться за распространение Сионских протоколов. Через его руки они разошлись по всей России3.

Ниже я привожу показания трех свидетелей, два из которых никогда не публиковались.

Показание Филиппа Петровича Степанова, действительного стат­ского советника, камергера Императорского Двора:

“В 1895 году мой сосед по имению Тульской губ. отставной майор Алексей Николаевич Сухотин передал мне рукописный экземпляр “протоколов Сионских мудрецов”. Он мне сказал, что одна его знакомая дама (не назвал мне ее), проживавшая в Париже, нашла их у своего приятеля (кажется, из евреев) и перед тем, чтобы покинуть Париж, тайно от него перевела их и привезла этот перевод в одном экземпляре в Россию, и передала этот экземпляр ему, Сухотину.

Я сначала отпечатал его в  ста экземплярах на хектографе, но это издание оказалось трудно чтимым, и я решил напечатать его в какой-нибудь типографии, без указания времени, города и типографии; сделать это мне помог Аркадий Ипполитович Келлеповский, состоявший тогда чиновником особых поручений при В. К. Сергее Александровиче; он дал их напечатать Губернской Типографии; это было в 1897 году. С. А. Нилус перепечатал эти протоколы полностью в своем сочинении со своими коммен­тариями.

Филипп Петрович Степанов, бывший прокурор Московской Синодальной Конторы, камергер, действ. статск. Советник, а во время этого издания Начальник участка службы пути (в г. Орле) Московско-Курской жел. дор.

Подпись руки члена колонии русских беженцев Старого и Нового Футога (Кор. С. Х. С.) сим удостоверяю. Старый Футог 17 Апреля 1927 года.

Председатель Правления

Колонии Князь Владимир Голицын”4.

Показание князя Владимира Владимировича Голицына, бывшего предводи­теля дворянства Московского уезда, камер-юнкера Импера­торского Двора, женатого на дочери Ф. П. Степанова Вере Филипповне Степановой (по первому мужу Бодиско):

“В 1897 году одна дама, имя которой Алексей Николаевич Сухотин, помещик Тульской губ., уездный предводитель Чернского уезда, впоследствии Ставро­польский вице-губернатор, никогда не хотел назвать, передала ему “Протоколы” в виде рукописи, явственно по стилю изложения являвшейся переводом с иностранного языка.

Эта рукопись состояла из отдельных листков. Дама получила эту рукопись за границей.

А. Н. Сухотин непосредственно передал эту рукопись для распространения своему большому другу инженеру Филиппу Петровичу Степанову, в то время начальнику Участка Московско-Курской ж. д., впоследствии начальнику Москов­ского подъездного пути, а затем Камергеру Высочайшего Двора, и Прокурору Московской Синодальной конторы и Почетному Опекуну Московского Присутствия Опекунского совета, скончавшемуся в Югославии, в Белграде, в 1932 году, 24 декабря.

Ф. П. Степанов в течение 1897—98 годов (точно неизвестно) при содействии своего друга чиновника особых поручений при Московском генерал-губернаторе В. К. Сергее Александровиче Аркадия Ипполитовича Келеповского (Келлепов­ского? — О. П.) (впоследствии Уфимского губернатора), умершего в Югославии в 1922—24 гг., отпечатал эти протоколы в нескольких сотнях экземпляров “на правах рукописи” в типографии Московского Генерал-губернатора. Сама рукопись, как и склад этих брошюр, находились в квартире Ф. П. Степанова и раздавались среди знакомых.

Один из этих экземпляров был передан г. Степановым Сергею Александ­ровичу Нилусу, помещику Орловской губ.

Сергей А. Нилус после обработки “Протоколов”, которые (зачеркнуто. — О. П.) грешили некоторым субъективным толкованием в смысле усиления впечатления1, издал их вместе со своим трудом “Великое в малом” в 1905 г.

Записано все это со слов князя Владимира Владимировича Голицына, Камер-юнкера Высочайшего Двора и уездного предводителя Московского уезда, женатого на дочери указанного выше  Ф. П. Степанова, в г. Белграде 13 ноября 1934 г.

Записано графом Илларионом Сергеевичем Ланским, проживающим в г. Белграде.

Все изложенное свидетельствует, что в вопросе о появлении “Протоколов”, безусловно доставленных из тайного источника, приоткрывшего тайны еврейства, но из боязни мести пожелавшего остаться неизвестным, не может быть и речи об участи Охранного Отделения Императорской Российской полиции, т. к. все участники первого появления печатных “Протоколов” в России действовали исключительно по собственной инициативе, имея все данные для безусловной веры в подлинность основной рукописи “Протоколов”.

Примечание: сделанные записки составлены в присутствии дочери Ф. П. Сте­панова, которая лично видела первую рукопись “Протоколов” и знала лично всех участников напечатания первых “Протоколов”, начиная от А. Н. Сухотина и до С. А. Нилуса”2.

Показание графа Иллариона Сергеевича Ланского, записанное им от третьего лица:

“В Югославии, в Бана-Лука, знакомая графа И. С. Ланского Маньковская сообщила ему, что ее кузина Лотина рассказывала ей в Футоге (Югославия) в присутствии графа Ламздорфа-Галагана, что в 1896-м (или 1897-м) она видела в имении Алексея Николаевича Сухотина “Медведки” Тульской губ., как сестра Сухотина, Варвара Николаевна, в беседке в саду переписывала рукопись Сионских протоколов, написанную зелеными чернилами”3.

Кроме указанных выше, существуют еще несколько свидетельств, что Сионские протоколы зачитывались среди части делегатов первого сионистского съезда в Базеле в 1897 году, но не как документ, а как понравившийся некоторым из участников съезда памфлет, отражавший их мысли и чаяния. Об этом, в частности, в 1996 году мне рассказал древний монах Свято-Троицкого монастыря (Джорданвилль, США), ссылаясь на рассказ издателя Ефрона, услышанный им в 20-х годах. Подробнее об этом свидетельствует Анастасия Шатилова из Нью-Йорка. “Многим из нас, родившимся в Югославии, — пишет она, — было известно о Савелии Константиновиче Ефроне, об одном из издателей самой известной в России “Энциклопедии Брокгауза и Ефрона”. Он свидетельствовал, что лично участвовал в заседаниях в Базеле и что “Протоколы” действительно являются запиской сионистов. Ужаснувшись подлости замыслов сионистов, С. К. Ефрон вышел из состава этой организации, принял Православие и жил благочестиво; умер в середине 20-х годов в сербском монастыре Петковицы в 75-летнем возрасте”4.

На этот счет существует и еще одно свидетельство участника Базельского конгресса Альфреда Носсига (сионистского делегата от Берлина). В 1901 году он рассказал композитору Падеревскому о том, что в перерывах между 32-м и 33-м заседаниями Совета старейшин Т. Герцль зачитал отрывки из Сионских протоколов.

Глава 2

Французское происхождение Сионских протоколов. — Первоисточник — в масонских ложах. — Розенкрейцеры. — “Мемфис-Мицраим”. — Сионская община

Анализ текста Сионских протоколов позволяет сделать вывод, что они были составлены во Франции. Все основные реалии, факты, события и даже обороты речи свидетельствуют о том, что документ формировался во французской политической среде. Как справедливо отмечалось, “частые  упоминания об аристократии, о католицизме, о либерализме, об образовании (о классическом образовании и пр.), о республиканском режиме и парламентаризме, о положении прессы вполне совпадают с положением их во Франции и нисколько не похожи на положение их в России и Германии Кайзера. Более того, мне кажется, что автор незнаком с положением в Восточной Европе. Иначе он упомянул бы об упреках, обыкновенно делаемых евреям этих стран: там еврей бывает одновре­менно кабатчиком и ростовщиком и он убивает, как говорят, водкой и процен­тами”1. Согласно протоколам, именно во Франции будет находиться центр, откуда иудейский царь и мировое правительство станут управлять человечеством. Формы же управления, хотя бы на первых этапах, тоже предлагались французские. “Государственный совет, — говорится в протоколе № 11, — явится как поддержи­ватель власти правителя: он, как показная часть законодательного корпуса, будет как бы комитетом редакции законов и указов правителя.

Итак, вот программа новой готовящейся конституции. Мы будем творить закон, право и суд: 1) под видом предложений законодательному корпусу; 2) указами президента под видом общих установлений, постановлений сената и решений государственного совета, под видом министерских постановлений; 3) а в случае наступления удобного момента — в форме государственного перево­рота”.

Несмотря на то что в Сионских протоколах совершенно отчетливо прослежи­ваются иудейско-талмудические, расистские, человеконенавистнические принципы отношения к гоям, “неизбранным”, документ этот по своей форме скорее масонский, чем чисто иудейский.

Иудейские вожди обязательно бы настаивали на установлении своих исторических форм правления и никогда не согласились бы организовать центр мирового правительства во Франции, а не в Эрец-Исраель, согласно мессиан­ским ожиданиям иудеев.

В Сионских протоколах нет ни одной ссылки ни на Тору, ни на Талмуд или раввинскую литературу, ни разу не упоминаются ни Эрец-Исраель, ни Палестина, ни сионизм.

Тем не менее чисто иудейская идеология и образ мысли в Сионских протоколах прослеживаются всюду.

Протокол № 11: “Бог даровал нам, своему избранному народу, рассеяние, и в этой кажущейся для всех слабости нашей и сказалась вся наша сила, которая теперь привела нас к порогу всемирного владычества”.

Протокол № 14: “Когда мы воцаримся, нам нежелательно будет существо­вание другой религии, кроме нашей о едином боге, с которым наша судьба связана нашим избранничеством и которым наша судьба объединена с судьбами мира <...> Никто никогда не станет обсуждать нашу веру с ее истинной точки зрения, так как ее никто основательно не узнает, кроме наших, которые никогда не посмеют выдать ее тайны”.

Последняя фраза, по-видимому, объясняет, почему в протоколах не обсуждаются вопросы иудейской веры и талмудические понятия.

Ограниченное использование чисто иудейских терминов, имен и названий при изложении коренных иудейских задач свидетельствует о том, что составители Сионских протоколов рассматривали его как переходный документ, предназна­ченный для ознакомления преимущественно в масонских ложах. Не раскрывая всех религиозных задач и тайных замыслов иудейских вождей, Сионские протоколы служат популяризации идей завоевания мирового господства среди духовных союзников иудаизма, т. е. масонов.

Можно с достаточной степенью уверенности говорить о том, что Сионские протоколы созданы во французских масонских ложах.

Работая в течение нескольких лет в Особом Архиве СССР, в котором находилась часть документов масонских орденов Франции, вывезенных Советской Армией в качестве трофея в 1945 году из Германии (туда их переместил Гитлер), я пытался, в частности, найти какое-либо упоминание о Сионских протоколах. Просмотр значительной части документов “Великого Востока Франции” и “Великой ложи Франции” не принес мне никаких новых сведений. По-видимому, ни сам “Великий Восток Франции”, ни “Великая ложа Франции” не были непосредственно связаны с созданием Сионских протоколов.

Однако, кроме уже названных масонских организаций, большую роль во Франции того времени играли розенкрейцеры и орден “Мемфис-Мицраим”.

Последний, по сведениям масонского историка Г. Шустера, был перенесен во Францию в начале XIX века иудейским купцом Михаилом Бедаридом и здесь им совместно с братьями Марком и Иосифом преобразован и расширен. В основу идеологии ордена положена смесь иудаизма и язычества, и в частности предания о Мицраиме, сыне Хама, который пришел в Египет, завладел им и дал ему свое имя (Мицраим — еврейское название Египта). “Мицраим” создает тайное мистическое учение, в основу которого легло поклонение Осирису, Изиде и другим языческим богам. Политическая доктрина ордена строилась на началах органи­зации структур тайной власти с целью установления господства “избран­ных”. Система ордена “Мицраим” состояла из четырех серий: символической, философской, мистической и герметико-каббалистической. Система членства и управления орденом была очень сложной. Серии разделялись на 17 классов и 90 разрядов. Члены 87—90-го разрядов управляли тремя первыми сериями, доходящими до 77-го разряда. Владыка-принц 78-го разряда руководил четвертой серией. 90-й разряд принадлежал некоему неизвестному верховному владыке1.

С самого начала руководство ордена было связано с революционным движением, и в частности с итальянскими карбонариями. Великими магистрами ордена поочередно являлись Мадзини, Гарибальди и Теодор Ройс.

Подобно А. Вейсгаупту и баварским иллюминатам, орден “Мицраим” претен­довал на руководство всем масонским движением.

В 1843 году за связь с революционным движением орден был закрыт полицией, но во время революции 1848 года снова возродился в Париже. В новом виде его члены распределились по 90 “разрядам знаний”, разделенным поровну на три серии. В высшем, эзотерическом, разряде практиковались занятия с Талмудом и каббалой.

В 1851 году французские власти снова намеревались закрыть орден. Поэтому его руководители переносят орден в Лондон. Оттуда “Мицраим” распрост­раняется на Бельгию, Италию, Испанию, Румынию, Швейцарию, США, Австралию и Германию, приобретая всемирный размах2. В 1875 году “Мицраим” объединился с родственной ему организацией “Мемфис”, получив, таким образом, двойное название.

Деятельность “Мемфис-Мицраим” была связана с личностью одного из главных масонов XIX века — Папюса (1865—1916). Начав с членства в Теософской ассоциации в 1887 году, Папюс в скором времени создает свой “Каббалисти­ческий орден Розы и Креста”. В 1891 году он становится великим магистром Ордена мартинистов, а в 1895-м — членом ордена Золотой Зари. Позже Папюс получает степень великого магистра Храма восточных тамплиеров системы “Мемфис-Мицраим” во Франции3.

По-видимому, именно “Мемфис-Мицраим”, имели в  виду масонские авторы книги “Священная загадка”, когда утверждали, что Сионские протоколы еще в 1884 году видели “в руках одного из членов масонской ложи, к которой принадлежал и сам Папюс и великим магистром которой он стал”. Не называя прямо имя ложи, масонские авторы недвусмысленно подсказывают, что в  этой же самой ложе в первый раз было провозглашено предание об Ормузе, легендарном египетском мудреце, основателе ордена Розы и Креста1.

Осведомленные в масонских знаниях авторы “Священной загадки” полагают, что первоисточником Сионских протоколов является идеология так называемой Сионской общины, которая была основана в 1099 году в Палестине, на холме Сион, королем Готфридом Бульонским, руководителем сатанинского Ордена тамплиеров, ритуалы которого включали поклонение Бафомету. В 1188 году Сионская община отделилась от Ордена тамплиеров и стала существовать самостоятельно, тем самым сохранив себя от разгрома, которому подверглись тамплиеры в начале ХIV века. Дальнейшая деятельность общества осуществлялась в абсолютной тайне.

В число тайных членов Сионской общины входили Боттичелли Леонардо да Винчи, Ньютон, Кокто, Гюго.                    

Как пишут авторы “Священной загадки”, “по всей видимости, Сион мечтает объединить Церковь и Государство, собрать воедино духовное и временное, священное и невежественное, религию и политику. В соответствии с меровингской традицией, согласно Сионской общине, новый царь будет “царствовать, но не править”; он будет действительно Монархом, имеющим в основном символи­ческие и представительские функции, а политическое управление в узком смысле будет доверено другим.                 

Так, в XIX веке община... попыталась создать новую Священную Римскую Империю, нечто вроде Соединенных Штатов Европы, теократическое государство, управ­ляемое одновременно Габсбургами и радикально реформированной Церковью. Первая мировая война и крах великих европейских династий провалили этот план...

Не стоит уточнять, что эти цели, конечно, могут подвергнуться серьезным спекуляциям. Но, как бы то ни было, речь могла бы идти о транс- и панъевропей­ской конфедерации, нечто вроде современной империи, управляемой династией, происходящей от Иисуса, облеченной временной властью... Эта династия будет царствовать над королевствами и княжествами, объединенными между собой союзами, образующими подобие конфедерации, но не увлекаясь злоупотреб­лениями, неотделимыми от такой системы. Ассамблея, выбираемая народом, возьмет на себя действенное управление, как европейский парламент, обладаю­щий законодательной и исполнительной властью”2.

Анализируя Сионские протоколы и связывая их с Сионской общиной, авторы “Священной загадки” делают следующие выводы.

“1. Существует оригинальный текст, который лег в основу официальной версии “Протоколов”. Этот текст не апокрифический, но совершенно подлинный. Он не раскрывает ни еврейскую мысль, ни “международный еврейский заговор”, но скорее масонскую организацию или подобное ей тайное общество, включающее в свое название слово “Сион”.

2. Оригинальный текст, на котором основана официальная версия “Протоко­лов”, в своем выражении не является ни насильственным, ни провокационным. Это программа, в которой упоминается о более обширной власти, экспансии франкмасонства, предполагающей установление общественного, политического и экономического контроля. Эта программа может также прилагаться как к тайным обществам эпохи Возрождения, так и к Обществу Святой Евхаристии или же организациям Андреа или Нодье.

3. Оригинальный текст, на котором основывается официальная версия “Протоколов”, попал в руки Сергея Нилуса <...>

4. Официальная версия “Протоколов Сионских мудрецов”, не будучи совершенно апокрифичной, скорее всего... является переделанным текстом. Но за этими изменениями, как на палимпсесте или в некоторых отрывках Библии, можно найти следы оригинального текста. Ссылки на некоего царя, на папу, на международную Церковь или на Сион, вероятно, не слишком пригодились Нилусу — следовательно, он не сам их придумал, но раз они там были, а он был настолько несведущ, то у него не было никаких причин их уничтожить. Короче, если эти следы ничего не значили в еврейском контексте, то они возвращают себе смысл в контексте тайных обществ”3.

Однако это только одна из нескольких версий происхождения Сионских протоколов, с которыми нам придется познакомиться.

Глава 3

Масонский “Диалог” М. Жоли. — Близость к Ордену розенкрейцеров. — Текстуальное совпадение некоторых страниц Сионских протоколов и “Диалога”. — Использование общего первоисточника. — Трагическая смерть Жоли

Тупиковый характер исследованию Сионских протоколов придают попытки рассматривать их как подлинный документ какого-то совещания, съезда или конгресса.

Текстологический анализ протоколов позволяет сделать вывод, что если они  даже в своей основе и являлись когда-то официальными документами, то потом были сильно переработаны, беллетризированы, снабжены многочислен­ными вставками и дополнениями. Об этом свидетельствовали итоги сравнения Сионских протоколов с другими подобными документами, а особенно с интерес­ным масонским документом “Диалог в аду между Макиавелли и Монтескьё”1.

Малоизвестный французский адвокат еврейского происхождения Морис (Моисей) Жоли (Иоэль)2 составил его в форме памфлета против императора Наполеона III. “Диалог” изобиловал грубыми оскорблениями в адрес главы государства, за что его составитель получил 15 месяцев тюрьмы. О книге Жоли, наверное, никогда бы никто не вспомнил, если бы впоследствии не выяснилось текстуальное сходство некоторых ее частей с Сионскими протоколами. Правда, мысли, которые в Сионских протоколах выражались в четких и энергичных формулировках, в “Диалоге” Жоли звучали вяло и расплывчато. Однако в том и другом документе явно чувствовался единый первоисточник.

Секрет появления “Диалога” открывается при изучении политической биографии М. Жоли. Оказывается, этот адвокат являлся видным членом Ордена розенкрейцеров3, имел обширные связи в масонских ложах, был знаком с высокопоставленным масоном А. Тьером, будущим президентом Франции, и писателем-масоном Гюго.

В конце 60-х годов между масонскими организациями Франции и императо­ром Наполеоном III идет сильнейшее противостояние. Вольные каменщики, в свое время приведшие Наполеона III к власти4, в 1861 году убеждаются, что он не собирается следовать их политике, а будет отстаивать собственные династи­ческие интересы. Кроме того, как писал историк масонства Копен-Альбанселли, Наполеон III “решительно отказался продолжить дальнейшее выполнение масонских вожделений по отношению к внешней религиозной политике Франции, и с этого времени начинается его падение”5.

Чашу терпения масонов, по-видимому, переполнило намерение императора поставить их под свой контроль. 11 января 1862 года. Наполеон назначает великим мастером “Великого Востока Франции” не масона, а близкого ему человека — маршала Маньона. Новый великий мастер энергично принялся за реформиро­вание масонства. Он восстановил в ложах “Великого Востока” свободное избирательное право и соединил с “Великой ложей” орден “Мицраим”6. Однако вскоре Маньон умер, и организация масонства вновь вернулась в прежнее состояние. Тем не менее такого посягательства на свою организацию масоны Наполеону не простили.

Против императора начинается целенаправленная кампания в печати, ведется активная интрига за его устранение. Частью этой кампании стал “Диалог” М. Жоли. Учитывая, что Жоли принадлежал к масонским ложам, исповедовал масонскую идеологию и следовал масонской дисциплине, его “Диалог” в контексте того времени, безусловно, являлся исполнением социального заказа, отражая взгляды, позиции и чаяния вольных каменщиков. Можно почти с полной уверенностью говорить о том, что для исполнения этого заказа Жоли использовал документы и материалы, полученные в масонских ложах, а его издание одобрено масонским руководством. Поэтому неудивительно, что идеология составленного Жоли “Диалога” так близко совпадает с расистской и античеловеческой доктриной Сионских протоколов.

Сходство некоторых положений Сионских протоколов с “Диалогом” Жоли в основном заканчивается на 15-м протоколе. Далее автор (или авторы?) Сионских протоколов привлекают к работе другие источники. И это неудивительно. Если в  предыдущих протоколах рассматривались прежде всего  общие принципы иудейско-масонской политики завоевания и удержания власти, то начиная с 16-го протокола обсуждаются вопросы конкретного воздействия на различные слои населения и сферы деятельности: образование и университеты, адвокатуру, Церковь и священничество, охрану режима и борьбу с инакомыслящими, финансы, займы, бюджет и валюту, а также мессианские установления о грядущем царе иудейском.

Сопоставление Сионских протоколов с “Диалогом” Жоли позволяет сделать вывод, что они содержат основополагающие принципы тайной иудейско-масонской политики. Если в протоколах эти принципы излагаются “сионскими мудрецами”, то в “Диалоге” — от имени Макиавелли и Монтескьё, которые всегда являлись кумирами вольных каменщиков, а последний был даже одним из основателей масонской доктрины1.

Совершенно очевидно, что такой труд Жоли не мог составить самостоятельно. Более того и скорее всего, “Диалог” был подготовлен не для широкого распространения, а для внутреннего  пользования в среде вольных каменщиков. Это, в частности, объясняет крайнюю редкость книги Жоли, несмотря на то, что она вышла в двух изданиях — в 1864-м и 1868 годах.

Масонские ложи нередко выпускали книги, формулирующие свои цели, под видом исторических и философских научных изданий. Такой книгой в России начала ХХ века, например, была брошюра “Итальянские угольщики”, в которой под видом исторического описания излагались устав, цели, задачи и ритуалы российских масонских лож, входивших в орден “Великий Восток народов России”.

Судьба Жоли после издания “Диалога” была трагичной. Отсидев в тюрьме, он бежал за границу, где участвовал в масонских интригах по свержению Наполеона III. Падение императора в 1871 году, казалось, открывало для него широкие возможности. Однако по каким-то причинам его стали затирать свои же соратники. В середине июля 1878 года он был найден мертвым в своем доме. Официальная версия гласила: самоубийство2.

Глава 4

Совпадение человеконенавистнической идеологии тайных иудейских, масонских и революционных организаций. — Сравнение Сионских протоколов с документами иллюминатов, карбонариев и Альянса интернациональных братьев

Неизвестный нам первоисточник лежит в основе не только Сионских протоко­лов и “Диалога” Жоли, но и в документах тайных масонских и революционных организаций конца XVII—XIX века.

Об этом свидетельствует большое количество смысловых и текстуальных совпадений между ними. Первой на эти удивительные совпадения обратила внимание еще в 1921 году английский историк Неста Вебстер. По ее мнению, это “служит подтверждением теории, что Сионские протоколы основаны на более ранних прототипах”1.

Пожалуй, больше всего совпадений Сионские протоколы имеют с докумен­тами тайного Ордена иллюминатов, совместившего в себе черты наиболее изуверских масонских лож и католического Ордена иезуитов.

Иллюминаты ставили перед собой цели уничтожения Христианства, установления всемирной республики “без тронов и алтарей”. Для достижения этих целей допускались любые, самые преступные и постыдные методы — убийства, запугивание, обман, шантаж, клевета, подкуп и т. п.

Организатор ордена Адам Вейсгаупт проповедовал иудаистские идеи особых прав избранного меньшинства. Рядовые члены ордена знали только ближайших начальников, но никого из вышестоящих. Секретность и конспирация соблюдались под страхом смерти. Невидимые вышестоящие начальники могли отдать приказ любому члену ордена совершить преступление, и он не имел права ослушаться. Каждый член ордена был обязан постоянно доносить на другого, попытки уклониться от этого жестоко карались.

Внешне декларируя высшие нравственные принципы и самосовершенст­вование, иллюминаты совершали самые страшные преступления. Согласно плану уничтожения тронов, иллюминаты организовали убийство шведского короля Густава, участвовали в интриге, приведшей к казни короля Людовика XVI и Марии Антуанетты, готовили покушение на Екатерину II2.

Значительное число совпадений Сионские протоколы имеют и с документами тайного революционного движения карбонариев, связанных, как я отмечал, с изуверским масонским орденом “Мемфис-Мицраим”. Во время расцвета карбонариев их руководители одновременно возглавляли и “Мемфис-Мицраим”. Подобно иллюминатам, руководители карбонариев Мадзини, Гарибальди, Саффи, Бертани разрабатывают ужасающие по своей жестокости планы “освобождения человечества от монархий и священников и построения всемирной республики”. Карбонарии становятся настоящими “рыцарями плаща и кинжала”, постоянно практикуя жестокие убийства своих политических противников, запугивание и шантаж.

Карбонарии сотрудничали не только с “Мемфис-Мицраим”, но и другими масон­скими орденами, и в частности с “Великой ложей Италии” и “Великой ложей Фран­ции”. В 1820 году в Турине под эгидой карбонариев возникло еще одно подрывное масонское объединение — Треугольная ложа, которая использовала в своей борьбе за власть Савойскую династию.

Для того чтобы революционизировать массы, карбонарии, подобно “сионским мудрецам”, считали возможным внушать людям самые низменные чувства, потакать их порокам, считая, что после этого они станут более податливыми на их демагогические призывы.

Самым известным деятелем карбонарского движения был Дж. Гарибальди (1807—1882). Он стал масоном в 1844 году в ложе “Приют доблести” (Бразилия). Находясь в США, Гарибальди примкнул к люциферианскому американскому масонству, активно участвовал в работе ложи “Томпкинс № 471” (штат Нью-Йорк), находился в дружеских отношениях с “черным папой” масонства А. Пайком.

Вернувшись в Италию, Гарибальди в 1863 году становится главой Верховного масонского совета Палермо, а в 1864-м — великим мастером “Великого Востока Италии”. В 1881 году Гарибальди избирается главой ордена “Мемфис-Мицраим”.

В письме Верховному совету масонских лож шотландского ритуала 11 июня 1867 года Гарибальди заявлял, что учение великого архитектора Вселенной означает установление “всемирного братства между народами”. Позднее, в письме, адресованном великому мастеру Маццони, Гарибальди сравнивал великого архитектора Вселенной с “Богом, о котором говорит Мадзини”. В том же письме, написанном в 1872 году, когда I Интернационал начинал свою подрывную деятель­ность против народов мира, Гарибальди заявлял: “Рабочее товарищество — это масонская организация, все эмблемы его тоже масонские. Отчего же рабочие конгрессы проходят вне лона организации-основательницы, их породившей? Разве демократия, т. е. страждущие классы, не обязана своим существованием крупней­шей в мире организации, которая первой провозгласила лозунг о братстве всех трудящихся?”1

В 1867 году под руководством великого мастера “Великой ложи Италии” Гарибальди создается международная масонская организация — Лига мира и свободы, провозгласившая идею Соединенных Штатов Европы как первую ступень создания мирового правительства.

В рамках этой масонской лиги возникает тайная организация — Альянс интернациональных братьев, члены которой делились на три степени посвящения. На самом верху стояли действовавшие абсолютно тайно и никем не контроли­руемые “интернациональные братья”. Им подчинялись “национальные братья”. Ниже всех стояли члены полулегальной-полутайной организации — Между­народный альянс социалистической демократии. Масонский альянс, филиалы которого имелись в ряде европейских стран, подобно иллюминатам или карбонариям, соединял в себе черты вольных каменщиков и иезуитов. “Рыцари плаща и кинжала” из Альянса интернациональных братьев возглавлялись М. Баку­ниным, сторонником политического бандитизма и террора. “Разбойник... — заявлял Бакунин, — непримиримый враг государства и всего общественного и граж­данского строя, установленного государством”2. Восприняв самые преступ­ные традиции иллюминатов и карбонариев, глава Альянса интернациональных братьев обращался к членам своей организации: “Данное поколение должно начать настоящую революцию... должно разрушить все существующее сплеча, без разбора, единым соображением — “скорее и больше”. Формы бандитизма могут быть различные: “...яд, нож, петля и т. д. ... Революция все освящает в этой борьбе... Это назовут терроризмом! Этому дадут громкую кличку! Пусть! Нам все равно”3.

Глава 5

Появление Сионских протоколов в России. — Множество противо­речивых версий. — Намеренная дезинформация. — От Крушевана и Меньшикова до Папюса и Герцля. — Загадочная женщина и версии похищения

История появления Сионских протоколов в России окутана глубокой тайной и полна противоречивых версий. Это объясняется зловещим характером документа. Русские люди, которым впервые удалось получить его, не без основания опасались не только за свою жизнь, но и за судьбу своих близких и друзей.

Первые издатели документации намеренно окутали источник его появления туманом дезинформации.

Первый публикатор Сионских протоколов — Ф. П. Степанов в 1895—1897 годах не сделал никакого предисловия к изданию и только спустя 30 лет оставил письменное свидетельство, что получил их от чернского уездного предводителя дворянства А. Н. Сухотина. Последний же, как уже упоминалось в 1-й главе, взял их у одной знакомой дамы, проживавшей в Париже, которая, в свою очередь, нашла их у своего приятеля, кажется, из евреев, тайно перевела и привезла в Россию. Из этого следует, что похититель Сионских протоколов и их первый переводчик — одно и то же лицо.

В 1903 году Сионские протоколы выходят в России массовым тиражом в газете “Знамя”. Издатель ее П. Крушеван снабдил публикацию предисловием “От переводчика”, где писал: “Изложенные протоколы написаны сионскими представителями (не смешивайте с представителями сионистского движения) и выхвачены из целой книги протоколов, все содержание которой переписать не удалось по случаю краткости времени, данного на прочтение их переводчику этих протоколов”4. Таким образом, так же как и в свидетельстве Степанова, у Крушевана и похититель Сионских протоколов, и переводчик выступают в одном лице.

Самый авторитетный издатель Сионских протоколов — С. А. Нилус дает две версии появления их в России.

I. В книге “Великое в малом...” Нилус пишет: “В 1901 году мне удалось получить в свое распоряжение от одного близкого мне человека, ныне уже скончавшегося, рукопись, в которой с необыкновенной отчетливостью и ясностью изображены ход и развитие всемирной роковой тайны еврейско-масонского заговора, имеющего привести отступнический мир к неизбежному для него концу. Лицо, передавшее мне эту рукопись, удостоверяет, что она представляет собою копию-перевод с подлинных документов, выкраденных женщиной у одного из влиятельнейших и наиболее посвященных руководителей франкмасонства после одного из тайных заседаний “посвященных” где-то во Франции... Эту-то рукопись под общим заглавием “Протоколы собраний Сионских мудрецов” я и предлагаю желающим видеть, и слышать, и разуметь”1.

II. В третьем издании Сионских протоколов — в книге “Близ есть, при дверех...” — Нилус излагает это несколько иначе: “В 1901 году удалось получить в свое распоряжение одну рукопись... Рукопись эта была озаглавлена “Протоколы собраний Сионских мудрецов” и передана мне покойным чернским уездным предводителем дворянства, впоследствии Ставропольским вице-губернатором Алексеем Николаевичем Сухотиным... Попутно Сухотин сообщил мне, что он, в свою очередь, рукопись эту получил от одной дамы, постоянно проживавшей за границей, что дама эта — чернская помещица (он называл, помнится, и фамилию, да я забыл) и что она добыла ее каким-то весьма таинственным путем (едва ли не похищением). Говорил Сухотин и о том, что один экземпляр этой рукописи эта дама передала по возвращении своем из-за границы Сипягину, бывшему в то время министром внутренних дел, и что Сипягина вслед убили...”2

С именем Нилуса связаны еще две версии появления в России Сионских протоколов.

Одна — от имени Нилуса, рассказанная неким Александром дю Шайла, авантюристом и проходимцем, сочинившем ее, видимо, по заказу еврейских организаций в 1921 году. Дю Шайла писал: “Я поинтересовался, неужели через госпожу К. “Протоколы” дошли до С. А. Нилуса? Мне казалось странным, что эта огромная, едва движущаяся, разбитая испытаниями женщина могла когда-либо проникнуть в “тайны Кагала Сионских мудрецов”. “Да, — сказал Нилус, — госпожа К. долго жила за границей, именно во Франции; там, в Париже, получила она от одного русского генерала эту рукопись и передала мне. Генералу этому прямо удалось вырвать ее из масонского архива”. Я спросил, является ли тайной фамилия этого генерала. “Нет, — ответил Сергей Александрович, — это генерал Рачковский. Хороший, деятельный человек, много сделавший в свое время, чтобы вырвать жало у врагов Христовых”3. Эта версия, как мы увидим дальше, совершенно  не подтверждается фактами.

Еще одна версия, высказанная также от имени Нилуса, основывается на народном предании: “О том, как к нему попали “Сионские протоколы”, Сергей Александрович рассказывал так: после того как были изданы первые его книги, к нему пришла одна старушка, бывшая небогатой помещицей где-то в Орловской губернии. Она спросила, не решится ли Сергей Александрович поместить в своей книге и напечатать эти протоколы. Они остались у нее после смерти сына, который, в свою очередь, получил их от жены своей, еврейки, когда по каким-то обстоятельствам находился в Париже. Там его полюбила девушка-еврейка, принявшая потом Христианство и вышедшая за него замуж. Она взяла их тайком со стола своего отца, который был одним из “сионских мудрецов”, и отдала своему жениху, сказав, что они могут пригодиться в России...”4. Версия эта также не подтверждается фактами и носит чисто легендарный характер.

Позднее князю Н. Д. Жевахову удалось уточнить некоторые детали личного свидетельства С. А. Нилуса. Князь расспросил дочь Ф. П. Степанова, княгиню В. Ф. Голицыну. Вспоминая слышанное ею от отца, она утверждала, что рукопись Сионских протоколов, полученная ее отцом от А. Н. Сухотина, была на русском языке; что первое издание на правах рукописи без указания типографии, где оно печаталось, было тоже на русском языке; что, вероятно, рукопись, полученная ее отцом, и  была той подлинной рукописью, которую А. Н. Сухотин получил от анонимной дамы, причем неизвестно, была ли она предварительно переведена на русский язык с другого языка; что С. А. Нилус получил от ее отца ту же самую русскую рукопись, которую раньше ее отец получил от А. Н. Сухотина1.

Главными выводами при рассмотрении приведенных версий могут быть следующие:

— Сионские протоколы были похищены из тайного хранилища масонов;

— в Россию рукопись Сионских протоколов попала уже в переведенном виде;

— похитителем и переводчиком рукописи была некая женщина, имя которой почему-то скрывалось еще даже в 30-х годах.

По мнению исследовательницы Сионских протоколов Лесли Фрай, этой женщиной была Юлиания (Юстиниания) Дмитриевна Глинка (1844—1918), дочь бывшего российского посла в Бразилии и Португалии, фрейлина Императрицы Марии Федоровны. Фрай, особо не утруждая себя ссылками на источники, сочиняет настоящую детективную историю с придворной интригой2.

Согласно этой истории, Глинка была тайным русским агентом в Париже. В 1884 году она сумела получить доступ к секретным хранилищам масонской ложи “Мицраим”. Она подкупила ее члена Шорста-Шапиро. И тот за 2500 франков вынес из хранилища Сионские протоколы и дал ей на одну ночь скопировать их. Сделав копию документа, Глинка срочно уехала в Петербург, где передала ее генералам Оржеевскому и Черевину для передачи Александру III. Однако Черевин, опасаясь мести евреев, побоялся вручить протоколы Царю. Масоны узнали о пропаже и начали преследовать Шорста, который вынужден был бежать в Египет. Но вольные каменщики нашли его там и убили. “Так свидетельствует французская полиция”.

Даже в этих условиях Глинка не теряет надежды обнародовать страшный документ, об этом она ходатайствует перед первыми персонами империи. Однако сионские мудрецы захотели погубить опасного агента и свидетеля их тайны. Против Глинки затевается интрига. В 1890 году в Париже выходит русофобская книга “Святая Русь: двор, армия, духовенство, буржуазия и народ”. На обложке было обозначено и имя автора — Пол Васили. Александру сообщили, что под этим именем скрывается фрейлина Глинка. Ознакомившись с этой по-настоящему грязной книгой, царь приказывает сослать ее “автора” в родовое имение в Черн­ском уезде. В действительности автором русофобской книги была французская писательница Жюльета Адан, пользовавшаяся материалами княгини Демидовой-Сан-Донато, княгини Радзивилл и услугами еврейского писателя Ильи Циона.

Версия Л. Фрай основана на слухах и домыслах и мало соответствует действительности. В ней совершенно верно только то, что относится к выходу антирусской книги Пол Васили, и возмущенная реакция Царя Александра III. Остальные факты, приводимые Фрай, невозможно проверить.

В 1922 году еще одну версию появления протоколов в России выдвигает полковник Ф. В. Винберг. “Русское правительство, — писал Винберг, — уже много веков знало кровавые пути, по которым шло еврейство. Оно знало, кто побуждал к убийству его царей и сановников, знало также, что евреи и масоны последова­тельно осуществляют план низвержения всех престолов и алтарей, приведенный частично в исполнение еще в 18 веке. Поэтому, когда стало известно, что сионисты осенью 1897 года решили созвать съезд в Базеле, русское правительство, как нам сообщило лицо, много лет занимавшее видное место в одном из министерств в С.-Петербурге, послало туда такого агента. Последний подкупил еврея, пользовавшегося доверием высшего управления масонов и в конце съезда получившего поручение доставить отчеты тайных заседаний во Франкфурт-на-Майне, откуда основанная 16 августа 1807 года еврейская ложа, со знамена­тельным названием “К занимающейся заре”, в течение столетия поддерживала связь с “Великим Востоком Франции”. Эта поездка представляла великолепный случай для осуществления задуманного предприятия. Гонец по дороге переночевал в маленьком городе, где русский агент ожидал его с группой переписчиков, которые за ночь сняли с документов копии... Спешность такой тайной ночной работы могла, естественно, отразиться на некоторой неполноте списанных отчетов, которые были составлены на французском языке. Весьма вероятно тоже, что лицо, продавшее тайну своих единоплеменников по системе всех “Азефов” всегда играть на два фронта, могло при этом утаить важную часть работы съезда; в тексте “Протоколов” мы не видим никаких прямых резолютивных постановлений о ближайших,  практически намеченных действиях; но тем не менее в своей совокупности снятые копии давали весьма полную программу революционных целей и революционной тактики, окрашенную чисто талмуди­ческой ненавистью к христианскому вероучению, к Христианскому миру”1.

Впоследствии версия Винберга была несколько видоизменена. Сионские протоколы были списаны не за границей, в одном из городов, лежавших на пути из Базеля во Франкфурт, как предполагалось раньше, а в Вержболове при переезде Наумом Соколовым российской границы. В этом варианте перепис­чицей является также таинственная дама, но все-таки ей помогали агенты Депар­та­мента полиции, которые выполнили технические задания по своей специаль­ности, то есть устроили так, что Н. Соколов вынужден был на сутки задержаться в Вержболове, усыпили его и передали даме экземпляр Сионских протоколов на столько времени, чтобы она успела снять копию с них.

Свой вклад в создание новой версии о путях появления Сионских протоколов в России внес русский журналист М. О. Меньшиков. Он рассказывал о своей встрече с некоей светской дамой, у которой оказались Сионские протоколы. Встреча относится к 1902 году. “Протоколы этого заговора и толкования к ним хранились в глубокой тайне... — записал он со слов этой дамы. — В последнее время они были спрятаны в Ницце, которая давно избрана негласной столицей еврейства. Но — такой уж наш легкомысленный век — эти протоколы были выкрадены. Они попали в руки одного французского журналиста, а от него каким-то образом к моей элегантной хозяйке. Она, по ее словам, с величайшей поспешностью перевела выдержки из драгоценных документов по-русски и сочла, что всего лучше вручить их мне”2.

Значительный элемент неопределенности во всех предыдущих версиях появления Сионских протоколов в России наталкивает на мысль, что этот документ мог быть завезен в Россию кем-то из представителей иудейско-масонских кругов и уже от них каким-то образом попал в руки русских писателей и журналистов. Эта версия ранее не прорабатывалась, но она вполне вероятна.

Если допустить, что Сионские протоколы были созданы в среде масонского Ордена розенкрейцеров или “Мемфис-Мицраим”, то одним из вероятных путей попадания их в Россию был приезд в Петербург магистра Орденов розенкрей­церов и мартинистов Папюса (1900) и его друга Филиппа (1899).

Оба масона сумели на некоторое время проникнуть к русскому Двору и даже пытались создать там масонскую ложу, что им, конечно, не удалось. Известно, что они пробовали втянуть в свою организацию многих придворных. Следует напомнить, что Сухотин и Степанов, в руки которых впервые попали протоколы, были близки к придворной сфере, а впоследствии стали камергерами Двора. Истории о краже Сионских протоколов во Франции таинственной женщиной, которой, по мнению части исследователей, являлась Ю. Глинка, скорее всего, намеренная дезинформация, для того чтобы не скомпрометировать Царский Двор.

Привезти Сионские протоколы в Россию мог основатель сионистского движения Т. Герцль. В августе 1903 года он приезжал в Петербург с целью заручиться поддержкой сионизма со стороны правительства России. Встречаясь с министром внутренних дел В. К. Плеве, графом С. Ю. Витте и рядом других государственных деятелей России, Герцль пытался обмануть их и представить сионизм как безобидное движение за возвращение евреев в Палестину, а не как всемирную подрывную организацию, объединяющую всех евреев мира в борьбе за достижение целей талмудического иудаизма. Плеве, согласившийся поддержать выезд евреев из России, отказался предоставить им послабления внутри страны в ущерб интересам русского народа3. После Петербурга Герцль направился в русский город Вильно, где в то время находились идеологический центр талмудического иудаизма (Синедрион) и резиденция виленского гаона, называвшаяся среди евреев Новым Иерусалимом. Здесь же находился центр изуверской иудейской секты хасидов, возглавляемой любавичскими раввинами.

Глава мирового сионизма был принят Синедрионом и гаоном как триумфатор. “Через возбужденные еврейские переулки, — пишет Герцль, — я все же просле­довал в управление еврейской общины, где меня ждали представители (Синед­риона, гаона, хасидов. — О. П.) и толпы делегаций... Позднее меня посетили в гостинице разные делегации, преподнесшие мне подарки, и снова собирались толпы, разгоняемые полицией”1.

После приема делегаций в загородным доме одного из членов Синедриона — Бена-Якова был устроен банкет в честь Герцля, перед началом которого в узком кругу обсуждались политические вопросы. На банкете поднимались тосты за скорейшее установление еврейской власти, некоторые из присутствовавших пили за Герцля как за будущего иудейского короля.

Вот как вспоминал об этом сам Герцль: “Мне бросился в глаза молодой рабочий в синей блузе. Его грубые решительные черты лица дали мне повод полагать, что он является одним из революционных “бундистов”, но он поразил меня здравицей в честь той поры, когда будет властвовать “король Герцль”2.

Не исключено, что именно на этом вечере Герцль поделился со своими соратниками идеями из Сионских протоколов, которые всегда были созвучны его собственным мыслям. Хотя Герцль не был автором этого документа, молва закрепила эту честь за ним. Через 13 лет после его смерти в 1917 году в Москве вышла брошюра “Извлечения из протоколов 1-го сионистского конгресса, бывшего в Базеле, доложенных совету старейшин “князем изгнания” Теодором Герцлем”. Извлечения были составлены на основе 1—12, 14—15, 17 и 23-го протоколов.

Интересное совпадение. Герцль покинул Россию 17 августа 1903 года, а Сионские протоколы стали публиковаться массовым тиражом в газете “Знамя” с 27 августа того же года.

Еще раз анализируя все версии появления Сионских протоколов в России, с полной определенностью можно остановиться только на версии Ф. П. Степа­нова. Она подтверждается реальными фактами, хотя совершенно очевидно, что и Степанов недоговаривает, не называет настоящий источник получения Сионских протоколов.

Версию Степанова, в частности, подтверждает существование гектографиро­ванного издания 1895 года, хранившегося еще в начале 30-х годов в Государ­ственной библиотеке СССР им. В. И. Ленина. В 60-х годах при проверке фондов библиотеки этого экземпляра не оказалось, он таинственно исчез. Исследователи, работавшие с этим экземпляром, рассказывали, что заглавие на его обложке было написано славянской вязью, текст переписан от руки двумя или тремя почерками3.

Есть твердое свидетельство о существовании издания 1897 года, отпечатан­ного в Тульской губернской типографии. Это издание использовалось при составлении секретного документа в Государственном Департаменте США. Передано оно туда было, по-видимому, Борисом Бразолем, офицером военной разведки России, а впоследствии писателем.

Изучавший это издание английский исследователь Норман Кон свидетельст­вовал, что отрывки из тульского издания 1897 года “практически идентичны тексту, позже изданному Нилусом и являющемуся основой для всех последующих изданий во всем мире”.

В конце XIX — самом начале ХХ века по России ходили сотни экземпляров Сионских протоколов, многие из них были отпечатаны на машинке или даже переписаны от руки. Как писал, например, Г. Б. Слиозберг, Сионские протоколы ходили по рукам в Петербурге еще в 1899 году. “Один экземпляр рукописи попал в руки С. Ю. Витте, и он поручил составить записку по этому поводу, которую я ему и предоставил. Текст этой записки остался у меня в архиве в Петербурге”4.

Глава 6

Широкое обнародование Сионских протоколов во время русско-японской войны и еврейской революции в России. — П. А. Крушеван. — Г. В. Бутми. — С. А. Нилус. — Семнадцать изданий за три года

Итак, с 1895 года Сионские протоколы в течение девяти лет распростра­няются в России по методу самиздата. Документ был столь чудовищен, что русским людям не хотелось верить в возможность исполнения его замыслов. Русско-японская война 1904—1905 годов и начавшаяся вместе с ней революция развеяли все сомнения. Русско-японская война была развязана еврейскими кругами США и Англии. Иудейские банкиры Ротшильд, Шифф, Варбург, Мильнер предоставили Японии огромные кредиты на войну с Россией. Только от США японское правительство получило кредитную линию 400 млн долл.1.

На деньги иудейского банкира Якова Шиффа посредством японских спецслужб в Париже собирается совещание “оппозиционных и революционных партий”. Под эгидой еврейских деятелей ведется объединение всех подрывных, антирусских сил. Против нашего народа развязывается война. На деньги международных еврейских банкиров в Россию направляется большое количество оружия для боевиков, всю страну захлестывают террор и массовые убийства русских государственных деятелей, служащих госаппарата, армии и полиции. В спину, из-за угла, из темноты — самыми подлыми методами были убиты тысячи лучших русских людей.

С полной точностью сбывались слова Сионских протоколов об “иудейской системе обуздания гоевских правительств”: “Мы одному из них покажем свою силу покушениями, т. е. террором, а всем, если допустить их восстание против нас, мы ответим американскими, китайскими или японскими пушками” (протокол № 7). Напомним, что эти слова в протоколах были записаны задолго до начала русско-японской войны.

Поняв, что планы авторов Сионских протоколов начали осуществляться в самых ужасных формах и процесс наступления антихриста на Россию приобрел необратимый характер, русские люди, имевшие документ в своих руках, решаются его опубликовать.

Первым публикатором Сионских протоколов стал русский писатель и выдающийся общественный деятель Павел (Паволакий) Александрович Крушеван (1860—1909). Еврейские бандиты из тайных организаций неоднократно пытались его убить, однажды даже серьезно ранили, но не смогли запугать. Еще за несколько месяцев до начала войны и революции он пытается предупредить правительство о начале “иудейско-масонского наступления”. Революционная борьба против России, как известно, началась одновременно с русско-японской войной, в январе 1904 года. Именно в этот месяц деятельность подрывного либерально-масонского “Союза освобождения” (возглавляемого масоном П. Б. Струве) переносится из Швейцарии в Россию.

Крушеван был издателем газеты “Знамя”, смело и бескомпромиссно высту­пав­шей против врагов Отечества. С 28 августа по 7 сентября 1903 года в девяти номерах этой газеты публикуется полный текст Сионских протоколов под назва­нием “Программа завоевания мира евреями”. Предисловие и послесловие к первой публикации были написаны, по-видимому, самим Крушеваном, а кроме того, в “Знамени” была напечатана статья от переводчика, принадлежавшая перу С. А. Нилуса2.

Текст Сионских протоколов в газете “Знамя” заметно отличался от их публи­ка­ции С. А. Нилусом. Сами Сионские протоколы были получены Крушеваном, по-видимому, от Нилуса. Однако Крушеван несколько вольно обработал текст, стараясь приспособить его к реалиям России.

В январе-феврале 1905 года вышла еще одна публикация Сионских прото­колов в газете “Казанский телеграф” (26—29.1.1905; 1.2.1905). В редакционном предисловии сообщалось, что Сионские протоколы ходили по Казанской губернии в “рукописном виде и были напечатаны в газете по просьбе подписчиков”.

Редакция “Казанского телеграфа” непосредственно связывала деятельность еврейских организаций с революционными событиями в России, поэтому опублико­ванные в газете Сионские протоколы были озаглавлены “Роль евреев и еврей­ствующих в русской революции. Ключ к уяснению главного источника и главного двигателя всех смут, волнений и несчастий, охвативших и разоривших Россию в последние годы”.

Незадолго до Октябрьского восстания антирусских сил в Москве и перво­престольная вносит свой вклад в издание Сионских протоколов. Они были опубликованы под названием “Древние и новые Протоколы собраний Сионских мудрецов”. Рассказывают, что их раздавали сбитым с толку еврейскими агита­торами русским рабочим на баррикадах, после чего многие из них обратили свое оружие против смутьянов1.

Публикация Крушевана стала основой для целого ряда других изданий, осуществленных известным русским общественным деятелем, эко­номистом и публицистом Георгием Васильевичем Бутми (1856—1927). Этого мужественного человека еврейские террористы пытались неодно­кратно убить, засылая к нему шантажистов, одного из них, некоего Димента, угрожавшего ему оружием, Бутми застрелил, и суд его оправдал2. Еще в 1898 году Бутми выпустил книгу “Капиталы и долги”, в которой раскрывал сущность паразитического еврейского капитала, создавшего такой мировой хозяйственный порядок, который позволяет кучке еврейских банкиров управлять абсолютным большинством человечества. Бутми доказывал, что финансовые манипуляции с золотом обогащают ев­рейских банкиров за счет остального человечества. Природные ресурсы стран переходят под власть международных дельцов, промышленность несет большие убытки. Экономические ресурсы России и других стран автоматически перекачиваются в пользу иудейских владык, остановить которых может только твердая власть самодержавного государства.

Получив в свои руки Сионские протоколы, Бутми поразился сходст­ву зловещих замыслов с собственными выводами, которые он сделал, изучая деятельность иудейских банкиров. Бутми отредактировал текст протоколов и внес в него небольшие вставки на русские темы о винной монополии, дворянском банке, финансах.

В конце 1905 года в Петербурге, в типографии штаба войск Импера­торской гвардии, Бутми печатает свое первое издание Сионских прото­колов под названием: “Корень наших бедствий” — и с заголовком, предше­ствующим тексту самого документа: “Где корень современной неурядицы в социальном строе Европы вообще и в России в частности. Выдержки из древних и современных протоколов Сионских Мудре­цов Всемирного общества франкмасонов”.

Издание было разрешено цензурой 12 декабря 1905 года, в самый раз­гар подрывной работы сатанинских, иудейских сил против России. В вак­ханалии революционной преступности и массовых убийств русских лю­дей скромная книжечка Сионских протоколов оказалась убедительным ответом на многие вопросы того времени и в течение двух-трех недель была полностью раскуплена. Менее чем через месяц после выхода первого издания, 11 января 1906 года, там же, в Петербурге, Бутми при поддержке Союза Русского Народа выпускает второе, дополненное издание, но уже под другим названием: “Обличительные речи. Враги рода человеческого” — и с заголовком, предшествующим тексту: “Протоколы, извлеченные из тайных хранилищ Сионской Главной Канцелярии (где корень современной неурядицы в социальном строе Европы вообще и в России в частности)”. Предисловие к этому изданию было подписано самим Бутми. В книгу вошла также написанная им “Справка об иудеях”, а заключали ее “Речь раввина” и послесловие. В таком виде Сионские протоколы были изданы в Петербурге еще пять раз: три в 1906 году и два в 1907-м. Кроме того, публикация Бутми была переиздана в Казани в 1906 году под названием: “Выдержки из протоколов франкмасонов”.

В 1905 году, почти одновременно с первым изданием Бутми, вышла еще одна публикация Сионских протоколов, осуществленная выдающимся русским духовным писателем Сергеем Александровичем Нилусом (1862—1929). Сионские протоколы вошли во второе издание его книги “Великое в малом и антихрист, как близкая политическая возможность. Записки православного” (Царское Село, типография Царскосельского Комитета Красного Креста, 1905. Тираж 2000 экз.). Публикация эта впоследствии стала классической — именно на ее основе были осуществлены все последующие (после 1919 года) издания Сионских протоколов во многих странах мира.

Всего только за три  года еврейской революции в России (1904—1907) вышло не менее 17 изданий Сионских протоколов. Их зачитывали на собраниях и в воинских частях, обсуждали в семьях, распространяли среди родственников, знакомых и соседей. Многим русским людям они открыли глаза на характер происходящего в России и, безусловно, сыграли свою роль в консолидации их усилий против опасного и тайного врага.

Несмотря на широкое распространение Сионских протоколов, ни одна революционная, еврейская или масонская организация того времени не осмелилась опротестовать их как фальшивку. Соответствие происходящего и замыслов авторов Сионских протоколов, по-видимому, поражало и убеждало не только русских людей, но и иудеев-талмудистов и масонов.

Первоначальный вариант Сионских протоколов не был разбит на главы, а представлял собой ряд произвольных отрывков. В газетном варианте Крушевана эта особенность подлинника была сохранена, зато Бутми разбил текст на 27 про­то­колов, а Нилус — на 24. Впрочем, Нилус начал нумеровать протоколы, только начиная с издания 1911 года, в его издании 1905 года протоколы не ну­ме­ро­вались, а только указывалось: “следующий протокол”, “еще протокол” и т. п. Все это еще раз свидетельствовало о том, что Крушеван и Нилус имели дело непосредственно с первоисточником, а Бутми использовал и отработал уже подготовленный ими текст. Вместе с тем совершенно очевидно, что идея упорядочить текст Сионских протоколов и пронумеровать их принадлежит Бутми.

Публикуя свой вариант Сионских протоколов, Бутми использовал текст из газеты “Знамя”, исключив из него предисловие и послесловие, написанные Кру­шеваном.

Различия в тексте Сионских протоколов в вариантах Крушевана и Бутми сравнительно невелики. В 17-м протоколе у Бутми (15-й у Нилуса) отсутствует абзац “Мистичность власти”, который есть у Нилуса и Крушевана. В 21-м протоколе у Бутми (17-й у Нилуса) отсутствует большой абзац об адвокатуре, который содержится у Крушевана и Нилуса. В 23-м протоколе Бутми сделал ряд добавлений от себя, сформулировав сущность финансовой политики еврейских банкиров.

Несколько вставок от себя Бутми внес и в протокол № 27, последние десять строк в этом протоколе отсутствуют у Крушевана и Нилуса, то есть они дописаны самим Бутми в пояснение идей Сионских протоколов.

Гораздо больше различий в тексте Сионских протоколов между вариантами Крушевана и Бутми, с одной стороны, и вариантом Нилуса — с другой. Последний более тщательно и литературно отредактировал имевшийся у него оригинал. Текст Сионских протоколов Нилуса более совершенен по форме и лучше систематизирован. Нилус не только дал свою нумерацию протоколам, но и внес перед каждым из них поясняющие подзаголовки, облегчающие работу с текстом.

Глава 7

Преследование Сионских протоколов Временным правительством. — Сожжение “реакционного документа” революционными солдатами. — Попытки обвинить русскую полицию. — Сокращенное издание Сионских протоколов в Москве. — Русское Самодержавие — главный враг иудаизма

Революция 1917 года в России стала поворотным пунктом в истории человечества. Именно с нее началось практическое строительство всемирного иудейского царства и иудейско-талмудического миропорядка. То, что многим при чтении Сионских протоколов еще недавно казалось утопией и бредовым замыслом фанатиков-талмудистов, в 1917 году стало свершившимся фактом. Впрочем, иудейский характер революции в России не отрицали и сами евреи. “Революция в России, — писал видный сионист Якоб де Хаас, — еврейская революция, ибо это есть поворотный пункт в еврейской истории. Положение это вытекает из того обстоятельства, что Россия является отечеством (home) приблизительно половины общего числа евреев, населяющих мир, и потому свержение деспотического правительства должно оказать огромное влияние на судьбы миллионов евреев, как живущих в России, так и тех многих тысяч, которые эмигрировали недавно в другие страны. Кроме того, революция в России является еврейской еще и потому, что евреи — самые активные революционеры Царской Империи”1.

Последнее издание книги Нилуса “Близ есть, при дверех: о том, чему не желают верить и что так близко”, содержащее тексты Сионских протоколов, было выпущено в свет за месяц до отречения Государя Николая II тиражом в 5 тысяч экземпляров. Захватившее власть масонское Временное правительство в числе первых своих актов издает приказ, подписанный А. Ф. Керенским, об уничтожении всего тиража “реакционной книги”. Команда революционных солдат приезжает на книжный склад, вытаскивает книги на двор и сжигает их. От всего тиража сохранилось немногим более десятой части — примерно 600 экз., уже распро­данных к этому времени2.

“Книга моя о грядущем антихристе, — писал в конце 1917 года С. А. Нилус, — вышла из печати в январе 1917 г., а уже 2 марта того же года состоялось отречение от Всероссийского Престола за себя и за сына Царя Николая II. Дом Романовых как династия Самодержцев прекратил свое существование, и временное русское правительство не замедлило объявить Россию республикой. Что книгой моей предвиделось как возможность, стало уже совершившимся фактом, достоянием прошлого.

Удерживающий взят от православной русской среды. Не нужно быть пророком, чтобы предсказать отъятие его в ближайшем будущем и от всех других Монархических государств, не исключая и “победоносной” Германии с ее союзниками. Этому не миновать быть не позже того мирного и всемирного конгресса, которым должна закончиться все еще продолжающаяся, но уже близкая к своему заключительному моменту мировая человеческая катастрофа.

По слову Св. Ап. Павла и по святоотеческому преданию, это отъятие Удерживающего представляет собою ближайший и самый главный признак, знамение наступления того времени, когда откроется беззаконник, пришествие которого, по действию сатаны, будет со всякой силою, и знамениями, и чудесами ложными, и со всяким неправедным обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения (2 Сол. 2, 7—10)”3.

Временное правительство не только стремилось уничтожить Сионские протоколы, но и поручило одному из своих комиссаров, видному масонскому деятелю С. Г. Сватикову, выяснить их происхождение. Летом 1917 года Сватиков отправляется в Париж для ликвидации русской разведки за рубежом и попутно пытается расследовать “дело Сионских протоколов”. Уже тогда этот масонский конспиратор бездоказательно выдвигает версию о том, что они сфабрикованы сотрудниками русской полиции во главе с начальником русской агентуры за границей П. И. Рачковским (?—1909). Выдвигая свою версию, Сватиков не сумел привести в доказательство ни одного факта, кроме голословных утверж­дений некоего Бинта, мелкого российского агента в Париже, французского гражданина, по происхождению еврея. Этот Бинт после расформирования российской внешней разведки крайне нуждался в деньгах и долгое время обещал Сватикову продать бумаги, относящиеся к его работе в российской зарубежной агентуре, и среди них некий “Сионский документ”. Стремясь выманить у Сватикова побольше денег, он регулярно “кормил его обещаниями”, так и не выполнив их. “Сионский документ” на поверку оказался блефом — списком нескольких книг на еврейскую тему.

Несмотря на преследование Сионских протоколов, Временное правительство не могло остановить их распространение. События в стране постоянно подтверждали “убийственную правду” этого документа.

В 1917 году в Москве, на Большой Садовой улице, в типографии “Русская печатня” вышел сокращенный вариант Сионских протоколов.

Глава 8

Популярность Сионских протоколов в гражданскую войну. — Новые издания документа от Крыма до Владивостока. — Борьба против них масонских белых правительств. — Смертная казнь за хранение протоколов в Советской России. — Большевизм как воплощение

программы Сионских протоколов. — Секретный документ Зундера

В годы гражданской войны, когда сбылись многие прогнозы Сионских протоколов, их популярность среди русских людей резко возросла. Протоколы передавались из рук в руки, переписывались, перепечатывались, зачитывались до дыр. За любое издание книг Нилуса и Бутми, содержащих Сионские протоколы, платились баснословные деньги.

Появляются и новые типографские издания этого документа. Летом 1918 года Сионские протоколы издаются в Москве и вместе с офицерами, отправлявшимися в Добровольческую армию, переправляются на юг. В том же году в Новочеркасске массовым тиражом, в десятки тысяч экземпляров, вышла брошюра “Сионские протоколы, план завоевания мира иудеомасонами”, издатель И. А. Радионов. В Симферополе таким же массовым тиражом издается книжка, отпечатанная на папиросной бумаге розового цвета под названием “13 Сионских протоколов, или Чего хочет еврейство, чего одно добивается” (26 с., издатель “Овод”, с небольшим предисловием и послесловием). В основе этой публикации лежало издание Г. В. Бутми. Книжечка эта позднее была выпущена вторым изданием в Алуште1.

Один за другим в 1918—1920 годах выходят новые издания протоколов во Владивостоке, Иркутске, Омске, Ростове-на-Дону, Таганроге, Хабаровске, Харь­кове. Специальное издание Сионских протоколов было отпечатано в Японии на русском языке и переправлено для распространения на русский Дальний Восток.

В Белой армии протоколы распространялись среди офицеров и наиболее сознательной части солдат. Однако либерально-масонское руководство Белой армии, правительства Колчака и особенно Врангеля старательно препятствовало этому. Как сообщает еврейский исследователь И. Чериковер, “по некоторым сведениям, в начале 1919-го группа монархистов в Омске во главе с капитаном Крашенинниковым пыталась распространить протоколы среди войск адмирала Колчака и населения Сибири, но Колчак как будто принял решительные меры, так как опасался общественного мнения Америки, на которую он ориентировался. В октябре 1919 года тот же Крашенинников, будучи во Владивостоке, снова пытался распространять протоколы с погромными целями, но вмешались иностранные миссии, и протоколы были как будто полицией конфискованы”2.

Еще более активная борьба с распространением Сионских протоколов велась правительством генерала Врангеля, ключевую роль в котором играли видные деятели иудаизма (М. М. Винавер) и масонства (П. Б. Струве, Н. С. Таганцев, М. В. Бернацкий). Вот что вспоминал об этом один из врангелевских офицеров — полковник А. Доронин:

“В 1920 году я был нач. Симферопольского отделения политической части штаба главнокомандующего.

В одно из воскресений летом (месяца и числа я не помню) этого года ген. Врангель, проезжая через Симферополь, вызвал меня экстренно на вокзал в свой поезд. Я явился и был введен адъютантом главнокомандующего в его салон-вагон.

Врангель предложил мне сесть и сказал:

— Разрешите мне, полковник, в вашем присутствии побриться, а то у меня не будет другой остановки в пути, а бриться мне нужно. Пока же я буду бриться, мы с вами поговорим.

Я сел на предложенный мне стул, а главнокомандующий, готовя принадлеж­ности для бритья, спросил:

— Вам знакома эта брошюра, полковник?

При этом он рукой указал на маленький круглый столик, стоявший в углу салона, на котором лежала какая-то непереплетенная книжка.

Я посмотрел по направлению руки и сразу же узнал по обложке “Протоколы”, которые я видел накануне в руках продавца газет, предлагавшего их публике, выходившей после лекции из гостиницы “Метрополь”.

На вопрос генерала П. Н. Врангеля я ответил утвердительно.

— А кто же их распространяет в городе? — спросил главнокомандующий.

— Кто их распространяет в городе, я не знаю, — ответил я, — но вчера на лекции в “Метрополе” я видел, как их продавал газетчик, фамилии которого я не знаю, но в лицо его знаю и фамилию узнать могу.

— А что же делает губернатор? — продолжал ген. Врангель.

— Губернатор бездействует, а вице-губернатор поощряет продажу, чему я был вчера свидетелем.

— Вы сообщили об этом в штаб?

— Так точно, сегодня я послал срочно об этом доклад.

Дальше генерал перешел на другие темы, а минут через пять я покинул вагон главнокомандующего.

Вернувшись в свое управление, я буквально не успел сесть за рабочий стол, как зазвонил телефон. Звонил вице-губернатор.

— Правда ли, полковник, что главнокомандующий расспрашивал вас о “Протоколах”, — спросил он меня.

Я подтвердил, что это действительно так, и в ответ на подтверждение я услышал в телефон какой-то удивленно-недоуменный вопрос вице-губернатора:

— А почему бы их и не продавать? — и телефон дал отбой.

Скоро я узнал, что вице-губернатор уволен, а “Протоколов” в открытой продаже в городе больше не видел”1.

В Советской России, согласно декрету Совнаркома 1918 года и разъяснению Наркомюста, за хранение и распространение Сионских протоколов полагалась смертная казнь без суда и следствия. Хранители этого документа приравнивались к бандитам и погромщикам и немедленно расстреливались у ближайшей стенки. Такая реакция советского правительства на Сионские протоколы объяснялась прежде всего его национальным составом (на 90 процентов оно состояло из евреев) и крайней антихристианской и антирусской направленностью. В распространении Сионских протоколов еврейские большевики видели угрозу раскрытия их тайных пружин. Террор и голод, как главные методы управления враждебным русским народом, были раскрыты в Сионских протоколах задолго до захвата власти еврейскими большевиками. Многие выдающиеся умы того времени прямо связывали большевистскую политику с программой Сионских протоколов. “Большевизм, — писал, например, выдающийся американский предприниматель Генри Форд, — есть международная программа протоколов... русское действие является лишь интернациональной репетицией”. Большевист­скую идею мировой революции Форд рассматривал как одну из форм строи­тельства всемирного иудейского царства.

Ряд издателей Сионских протоколов на титул выносят название, в котором прямо связывается большевизм с иудейской программой Сионских протоколов.

В 1919 году в Йокогаме издатель Д. Уралец (издательство “Эврика”) выпускает брошюру на русском языке под названием “Большевизм и ев­реи. 24 протокола сионитского (так в источнике. — О. П.) конгресса в Базеле в 1897 году. По изданию С. Нилуса”. В послесловии к брошю­ре, в частности, отмечалось: “Три года революционного угара прошли над нашей Родиной. Сметена и разру­шена работа веков, интеллигенция перебита, народ одичал и вымирает. Богатей­шая страна обращена в пустыню, где бродят банды озверелых людей. В самом же сердце вели­кой некогда страны, куда свету и проникнуть трудно, гнездятся те же агенты Сиона, о которых так много сказано в протоколах сионистов.

Теперь уже можно категорически утверждать, что люди, стоящие во главе большевизма, вдохновители его, не кто иной, как именно эти агенты”.

В том же 1919 году в Хабаровске выходит брошюра под названием “Документальные данные, доказывающие происхождение большевизма, и к чему стремится большевизм в действительности”. В предисловии к этому изданию говорилось, что “предлагаемые вниманию русских читателей записи (протоколы) 24 заседаний главарей сионистско-масонской организации были похищены у них в Париже одной француженкой в 1902 году.”

Идеи Сионских протоколов были очень популярны среди еврейских большевиков и в высшем руководстве Красной Армии, тогда состоявшем преимущественно из евреев. В декабре 1919 года во время боев на эстонской границе погиб батальонный комиссар 11-го стрелкового полка Красной Армии Зундер. В его вещах был найден подозрительный документ с грифом “секретно” на еврейском языке. Местные власти перевели этот документ и опубликовали в двух эстонских газетах — “Постимеес” в Юрьеве (Дерпте) и “Теетежа” в Ревеле. В марте 1920-го этот документ появился на страницах английской газеты “Морнинг пост”, а впоследствии и в ряде других изданий.

В найденном секретном документе в частности говорилось: “Представителям отделов Международного еврейского союза.

Сыны Израиля! Час нашей конечной победы близок. Мы стоим накануне мирового господства. То, о чем мы могли только мечтать, теперь превращается в действительность. Еще недавно слабые и беспомощные, теперь мы благодаря общему мировому крушению гордо подымаем голову.

Однако мы должны быть осторожными, так как с уверенностью можно предсказать, что, перешагнув через разгромленные алтари и троны, мы должны еще далее двигаться по намеченному пути.

Авторитет и верования чуждой нам религии мы подвергли беспощадной критике и насмешкам при помощи удачной пропаганды и разоблачений. Мы ниспровергли чужие святыни, мы поколебали в народах и государствах их культуру и традиции. Мы совершили все, чтобы подчинить русский народ еврейскому могуществу и заставить его наконец стать перед нами на колени. Мы почти достигли всего этого. Однако... мы должны быть осторожными, потому что наш исконный враг — порабощенная Россия. Победа над нею, достигнутая нашим гением, может когда-нибудь, в новых поколениях, обратиться против нас...”

Глава 9

Триумфальное шествие Сионских протоколов по миру. — Перевод на все основные языки. — Многочисленные издания. — Массовые тиражи. — Решающая роль русских монархистов. — Всемирный тайный заговор становится достоянием гласности. — “Заветы спасения России от ига иудейского”. — “Обращение к антихристам” великого князя

Александра Михайловича

Летом 1919 года Сионские протоколы перешагнули границы России и стали быстро распространяться в Западной Европе и Америке. Первое иностранное издание протоколов появилось в Германии. Оно было осуществлено видным общественным деятелем Готфридом Цур-Беком1, редактором журнала “Ауф Форпостен”. Цур-Бек снабдил свое издание протоколов (перевод из книги Нилуса 1911 г.) обширными предисловием и комментариями. Книга имела потрясающий успех и была мгновенно раскуплена. В том же 1919 году издатель выпускает еще два тиража этой книги, и они тоже быстро расходятся. В 1920 году Цур-Бек осуществляет три издания Сионских протоколов и снова с успехом продает их. В 20-х — начале 30-х годов Цур-Бек выпускает еще 12 изданий протоколов, и все они также быстро расходятся. Сионские протоколы становятся известны многим государственным деятелям Германии. В рейхстаге их открыто пропаган­ди­рует граф Ревентлов. В 1920 году издателем Сионских протоколов на немецком языке становится глава издательства “Гаммер” (Лейпциг) доктор Теодор Фрич. Он публикует протоколы в несколько сокращенном виде, сделав их по-настоящему массовым изданием.

Через несколько месяцев после первого немецкого издания Сионских протоколов Цур-Беком выходит их издание на польском языке. Переводчиком и издателем их стал католический священник Эрвард. Вслед за этой публикацией последовало новое польское издание в “огромном количестве экземпляров”.

С 1920 года Сионские протоколы выходят во многих изданиях на английском, французском и итальянском языках.

В Англии в 1920—1924 годах выходят сразу три перевода Сионских протоколов, каждый из которых имел по нескольку изданий. Один из них сделал бывший петроградский корреспондент английской газеты “Морнинг пост” Виктор Марсден, чудом сумевший избежать смерти в застенках Чека и на своем опыте познавший характер иудейского миропорядка, устанавливаемого в России. На многих англичан чтение Сионских протоколов произвело огромное впечатление. Английские газеты “Морнинг пост” и “Таймс” поместили ряд статей с требованием провести расследования “мирового еврейского заговора”. “Неужели мы ценой крайнего напряжения всего государственного организма избежали Pax Germanica только для того, чтобы подпасть под Pax Judaica?” — с тревогой спрашивала газета “Таймс”1. В “Морнинг пост” была помещена серия статей о Сионских протоколах (включая почти полный их текст), которые впоследствии были выпущены в виде отдельной книги (“The cause of words unrest”). В статьях убедительно доказывалось, что большевизм в России должен рассматриваться как “результат еврейского заговора”. Даже У. Черчилль предостерегал челове­чество об “опасности захвата его евреями”.

“Что сильнее всего поражает читателя в Сионских протоколах? — писал в 1921 году лорд Сайденгем. — Ответ гласит: редкое знание особого рода, охваты­вающее самые широкие области. Для разгадки этой тайны, если она действи­тельно является таковой, нужно выяснить, откуда пришло это таинст­венное знание, лежащее в основе предсказаний, которые теперь сбываются точно по писанному”2.

В США Сионские протоколы впервые стали распространяться в Бостоне под названием “Протоколы мировой революции”. Издание этой книги взял под свой патронат Генри Форд. В принадлежащей ему газете “Дирборн индепендент” (тираж 300 тыс. экз.) Сионские протоколы были не только опубликованы, но и подробно прокомментированы. Эти комментарии впоследствии издаются в виде книги в 4-х томах под названием “Международное еврейство”. Тираж книги составил около полумиллиона экземпляров. Книга, переведенная на многие европейские языки, быстро распространилась по всему миру. В подготовке этой выдающейся книги, кроме самого Г. Форда, участвовали такие видные специалисты, как доктор Август Мюллер, доктор Румли, Ф. Либольд (секретарь Г. Форда), русский писатель Б. Бразоль и граф А. Череп-Спиридович.

Как писал в своей книге Г. Форд, “даже в условиях гласности в США  присутствует настоящий страх перед евреями, — страх, который явно чувствуется и причину которого необходимо выяснить”.

“Программа Сионских протоколов, — считал Форд, — уже находится на пути успешного завершения. Во многих главных своих чертах она уже претворилась в действительность. Но это не должно внушать ни беспокойства, ни страха, ибо живым орудием против нее как в частях уже завершенных, так и в незавершенных является широкая гласность. Народы должны знать. Методы изложенного в Сионских протоколах плана сводятся к тому, чтобы поддержать в народах волнения, сеять в них тревогу и будить страсти. Противоядие заключается в просвещении народов. Просвещение же изгоняет предубеждение. Достигнуть этого полезно как для евреев, так и для неевреев. Еврейские писатели часто злоупотребляют тем, что представляют дело так, как будто предрассудки имеются лишь с одной стороны. Протоколы должны теперь найти самое широкое распространение среди самого еврейского народа, дабы он сам мог предпринять меры против таких подозрений, которые заставляют другие народы относиться к нему с подозрением”.

С не меньшей быстротой Сионские протоколы распространялись во Франции.Только в 1920 году в этой стране вышло несколько их переводов на французский язык. Первый перевод печатался из номера в номер почти месяц газетой “Либр пароль”. Почти одновременно, но уже в другом переводе Сионские протоколы появились в журнале “Ла Вьей Франс” под названием “Заговор евреев против человечества. Протоколы израильских мудрецов”. На страницах этого же журнала впервые стали печататься работы известной исследовательницы Сионских протоколов Л. Фрай. Большую роль в работе “Ла Вьей Франс” сыграл крупный общественный деятель Юрбан Гойе.

Главным центром изучения Сионских протоколов во Франции стал коллектив авторов, группировавшихся вокруг журнала “Международное обозрение тайных обществ”, издаваемого католическим священником церкви Св. Августина в Париже Жуэном (?—1922). С 1920 года Жуэн подготавливает серию исследова­ний под общим названием “Иудейско-масонская опасность”. Четыре книги этой серии были посвящены вопросам о Сионских протоколах, иудейском империа­лизме и связи иудейства с масонством. Жуэн опубликовал разные варианты Сионских протоколов (в том числе и издание Г. В. Бутми) и дал пространные комментарии к ним. Его преждевременная загадочная смерть не позволила ему выполнить все задуманное.

Первый том трудов Жуэна с переводом текста Нилуса 1911 года, кроме серийного издания, был выпущен и отдельно. Только в 1920 году он выдержал пять изданий.

Классическим французским изданием Сионских протоколов стал перевод Р. Ламбелена, опубликованный в 1921 году крупнейшим французским изда­тельством Бернара Грассе. Книга была снабжена хорошим предисловием. Успех ее превзошел все ожидания. Только в 1921 году появилось 16 изданий этого перевода, а за 1922—1925 годы — еще 19.

В 20-х годах Сионские протоколы переводятся на все основные языки мира. Кроме перечисленных выше, появляются переводы на шведский, датский, финский, венгерский, литовский, болгарский, испанский, румынский, сербский, новогреческий, японский, китайский, арабский (в нескольких изданиях).

Наблюдая труимфальное шествие Сионских протоколов по многим странам мира, неизбежно отмечаешь его прямую связь с географией русской эмиграции. Тысячи высокообразованных русских людей, на себе испытавших все тяготы преступного режима еврейских большевиков и вынужденных под угрозой смерти покинуть Родину, стали главными специалистами по теории и практике Сионских протоколов. Многие из них, еще недавно скептически и иронически относившиеся в этому документу, выступили его активными пропагандистами и распростра­нителями.

В Берлине в 1919—1920 годах создается неформальный русский монархи­ческий центр по пропаганде Сионских протоколов. В его работе, в частности, участвовали видные русские общественные деятели и писатели: сенатор А. Рогович, полковники Ф. Винберг, Г. Бостунич, П. Шабельский-Борк. Эти люди стали главными советниками и помощниками немецких издателей протоколов, и прежде всего Г. Цур-Бека.

Винберг и Шабельский-Борк в 1919 году основали монархический журнал “Луч света”, в первом номере которого была напечатана программная статья об иудейском заговоре против Христианского мира, обильно цитировались Сионские протоколы. В третьем номере этого журнала были целиком помещены Сионские протоколы в издании Нилуса. Вариант Сионских протоколов, опубликованный в третьем номере “Луча света”, стал своего рода эталоном для многих зарубежных изданий.

Сенатор Рогович в 1922 году переиздает Сионские протоколы под названием “Тайный мировой заговор” (издательство “Стяг”, Берлин). Книга была снабжена большим предисловием, в котором Рогович дал обстоятельный анализ иудейской программы борьбы с Христианским миром, раскрыл основные этапы ее претво­рения в жизнь. Обращаясь ко всем политикам мира, Рогович предостерегал их об опасности установления иудейского миропорядка, советуя каждому из них познакомиться с Сионскими протоколами, которые “призваны быть настольной книгой всякого государственного деятеля, желающего не на словах только, а на деле служить своему государству и своему народу”.

В США главными советниками американских издателей Сионских протоколов были писатель Борис Бразоль и граф Артемий Иванович Череп-Спиридович. В 1921 году общество “Русская самооборона” в Нью-Йорке выпускает американское издание протоколов на русском языке под названием, как и у Роговича, “Всемирный тайный заговор”. Череп-Спиридович редактирует журнал “Спасем Россию. Орган всех искренне любящих Россию”, в котором постоянно цитировались Сионские протоколы.

Английские издатели и пропагандисты Сионских протоколов, и прежде всего В. Марсден, поддерживали постоянную связь с русскими монархистами. Еще с осени 1919 года русские монархисты вступили в полемику с либерально-масонскими кругами в Великобритании по вопросу о характере большевистской власти. В 1920 году в крупной английской газете “Таймс” появляются публикации под псевдонимами “За Деникина”, “Иван Иванович”, “Веракс”, в которых проводилась мысль о том, что большевизм является всемирным заговором еврейского интернационала против всего Христианского мира. В подтверждение приводились факты чудовищных преступлений еврейских большевиков в нашей стране, цитировались Сионские протоколы.

Во Франции многочисленные издания Сионских протоколов, выходившие огромными тиражами, тоже были в значительной степени обязаны русским монархистам. Самыми активными пропагандистами протоколов здесь были генералы А. Нечволодов и А. Степанов, Н. Ф. Степанов (Свитков), а позднее князь М. К. Гор­чаков.

Генерал А. Нечволодов сотрудничал с газетой “Либр пароль”, первой опублико­вавшей французский перевод Сионских протоколов. По-видимому, этот перевод был осуществлен при непосредственном участии генерала. В 1924 году Нечволодов выпустил на французском языке книгу “Николай II и евреи. Очерк о русской революции и ее связях со всемирной деятельностью современного иудаизма”, в которой подробнейшим образом исследовались Сионские протоколы.

Князь М. К. Горчаков создал в Париже монархическое издательство “Долой зло”, в котором в 1927 году были изданы Сионские протоколы (с книги Нилуса 1911 г.). В предисловии издателя отмечалось, что “программа захвата государств и народов была осуществлена той самой еврейской силою, от имени которой программа Сионских протоколов была  оглашена. Вид этой правительствующей, сплошь еврейской клики террористов говорит сам за себя. Эта злодейская шайка евреев добилась в 1917 году деспотической власти над 150-миллионным русским народом только потому, что у еврейства всегда была своя сионская программа и эту свою человеконенавистническую программу еврейство выполняло и выполняет с железной, ни перед чем не отступающей настойчивостью”.

На обложке своего издания Сионских протоколов князь Горчаков поместил подлинную фотографию советского правительства, с которой на читателя смотрели ярко выраженные иудейские типы во главе с Троцким и Свердловым.

Даже в Японии образуется монархический центр, поставивший перед собой задачу “противостоять страшной иудейской угрозе”. Один из русских монар­хистов, выступавший под псевдонимом Д. Уралец, издал Сионские протоколы и стал выпускать в Йокогаме журнал “Жиды и революция”. Статьи этого журнала переводились и распространялись во многих странах мира.

Монархические группы по распространению и пропаганде Сионских протоколов существовали также в китайских городах Харбине и Шанхае.

В целом русские монархисты в Европе, Америке и Азии сумели разбудить общественное мнение и сделать достоянием гласности зловещие античело­веческие замыслы составителей Сионских протоколов. За первую половину 20-х годов с содержанием этого документа ознакомились десятки миллионов людей во многих странах мира.

Глава 10

Попытки еврейских кругов объявить Сионские протоколы подлогом. Международная кампания по их дискредитации. — Лжесвидетели. — Неосведомленность еврейских фальсификаторов. — Обвинения в плагиате. — “Таинственная” история с нахождением “Диалога” Жоли. — Участие П. Милюкова и С. Сватикова. — Фабрикация сомнительной литературы. — Покушение на Генри Форда. — Его публичное отречение от своих взглядов. — Сожжение книги “Международное еврейство”. —

Изъятие Сионских протоколов из библиотек США

В 1920 году иудейские организации Европы и Америки начинают широкую кампанию по дискредитации Сионских протоколов. В эту кампанию были вовлечены сотни политических и общественных деятелей, писателей и журна­листов, которые по сигналу невидимого дирижера стали твердить о подложности и недостоверности Сионских протоколов, совершенно бездоказательно утверждая, что они были “составлены русской полицией для оправдания репрессий против евреев”. Кампанию начал известный еврейский деятель Люсьен Вольф, на деньги Ротшильдов выпустивший две тоненькие агитационные брошюрки, которые не смогли никого убедить и прошли фактически незамеченными1. В декабре 1920 года иудейские организации проводят конференцию в Нью-Йорке и выпускают специальную декларацию против Сионских протоколов, в которой утверждалось, что этот документ является подделкой. Декларацию подписали руководители крупнейших иудейских организаций мира. С воззванием “против антисемитизма и обвинения евреев в мировом заговоре” выступили представители масонских лож и видные политические деятели США — масоны В. Вильсон, Т. Рузвельт, Тафт, Брайан.

По поручению еврейских организаций еврейский журналист-масон Герман Бернштейн в сотрудничестве с неким Шапиро начал судебный процесс против Г. Форда, требуя от него отречения от своих убеждений. На этом этапе еврейским организациям не удалось запугать Форда, и процесс провалился.

Начиная с 1921 года на деньги международных еврейских банкиров подготавливается и издается целый ряд сомнительных книжонок, авторы которых не брезговали самой грубой ложью и откровенной фальсификацией для того, чтобы доказать, что Сионские протоколы не имеют ничего общего с еврейством, а являются подделкой антисемитов.

Первой появляется книга уже упомянутого Г. Бернштейна, в которой он безосновательно приписывал авторство Сионских протоколов чуть ли не Лютостанскому. Беспомощная, псевдонаучная брошюрка не могла никого убедить и, как предшествовавшие ей труды Л. Вольфа, канула в Лету. Такой же характер носило сочинение Г. Штрака, профессора теологии Берлинского университета. Из 40 страниц брошюрки 11 были посвящены Сионским протоколам, которые без всяких объяснений объявлялись подлогом1.

Поставив своей целью дискредитацию Сионских протоколов, представители еврейских организаций совершают настоящий подлог. Они нанимают лжесви­детелей, которые за большие деньги соглашаются дать ложные показания о том, что Сионские протоколы были “сфабрикованы в недрах русской полиции под руководством генерала Рачковского”. Его руководители еврейских органи­заций не любили за принципиальность в еврейском вопросе и непод­купность.

В качестве лжесвидетелей были найдены три сомнительные личности, авантюристы и проходимцы: отставной подъесаул Войска Донского, француз по происхождению А. дю Шайла, княгиня Радзивилл и Г. Херблет. О первых двух известный либерал — масонский историк Б. Николаевский, изучавший происхож­дение Сионских протоколов, высказался так: “Дю Шайла — проходимец, но разбирать его роль, равно как и роль кн. Радзивилл, я не стану: сначала они были в лагере анти­семитов (Радзивилл, по-видимому, шпионка немецкая, возлюбленная Бюлова)...”2

Для этих лжесвидетелей сочиняется сценарий, согласно которому все они утверждали, что Сионские протоколы были составлены агентами русской полиции и С. Нилус получил их в 1904—1905 годах от генерала полиции Рачковского. Во всех трех “показаниях” приводится масса выдуманных подробностей, которые легко опровергаются при сопоставлении их с другими источниками.

Сочиняя свой сценарий, руководители подлога проявили удивительное невежество. Фальсификаторы не знали, что Сионские протоколы стали распространяться в России не с 1905 года3, а на 10 лет раньше. До появления их в книге Нилуса они публиковались не менее пяти раз. Подгоняя факты появле­ния Сионских протоколов под Нилуса, неосведомленные фальсификаторы сразу же попали впросак. Раз Нилус не был первым издателем Сионских протоколов, то повисали в  воздухе и все прочие выдумки лжесвидетелей — о генерале Рачковском, якобы передавшем Нилусу в 1904—1905 годах некую тетрадь с текстами Сионских протоколов, и о полицейском агенте, якобы составителе этого документа, М. Головинском. Совершенно нелепыми выглядят и попытки еврейских лжесвидетелей приписать Нилусу роль дворцового интригана.

Кампания лжесвидетельств началась в крупнейших еврейских изданиях — “Американском еврее” (“American Hebrew”, США) и “Еврейской трибуне, еженедельнике, посвященном интересам русских евреев” (Париж), — а затем была подхвачена рядом либерально-масонских газет вроде “Последних новостей” П. Милюкова, которые перепечатали все лжесвидетельства, опубликованные ранее в еврейских газетах.

Осенью 1921 года еврейские организации начали новый акт дискредитации Сионских протоколов. На этот раз сигналом к наступлению стала публикация в газете “Таймс” статьи1 ее константинопольского корреспондента, фамилия которого почему-то сохранялась в секрете2.

Этот безымянный корреспондент сообщал, что к нему явился таинственный Х., русский подданный, и рассказал, что недавно приобрел у неизвестного офицера русского Охранного отделения, бежавшего из России, собрание старых книг, среди которых оказалась книга М. Жоли “Диалог”. Х. сличил найденную книгу с Сионскими протоколами и нашел в них множество текстуальных совпадений. На основании этого делается вывод, что Сионские протоколы являются плагиатом “Диалога” Жоли. Как я уже показал выше, и Сионские протоколы, и “Диалог” Жоли имели общий первоисточник, который к тому же лежал в основе и других иудейско-масонских документов, таких как секретные бумаги А. Вейсгаупта, карбонариев, Альянса международных братьев и других подобных организаций и лож.

То, что в “Таймс” не было названо ни одной конкретной фамилии, а на всех причастных к этой истории был наброшен покров таинственности, наводило на мысль о том, что находка “Диалога” Жоли  не была случайной. Можно ли поверить тому, что некий полицейский, бежавший из России, повезет с собой ненужные ему книги и среди них “Диалог”, содержание которого офицер не знал и языком, на котором он был написан, не владел?

По-видимому, дело обстояло иначе. Не было ни безымянного корреспон­дента, ни таинственного Х., ни неизвестного офицера полиции, а “Диалог” Жоли, безусловно известный вождям иудейско-масонской конспирации, был поднят ими из небытия для дискредитации Сионских протоколов. Обвинение в плагиате подрывало доверие к этому серьезному документу и давало основание относиться к нему, как к чему-то не заслуживающему внимания. А о том, что “Диалог” был таким же продуктом иудейско-талмудической мысли, как и Сионские протоколы, еврейские вожди, конечно, молчали.

Сразу же за публикацией в газете “Таймс” “Еврейская трибуна” поместила статью “Конец Сионских протоколов”.

Автор, скрывавшийся под инициалами Е. Т., безапелляционно заявлял:

“1. Сионские протоколы являются плагиатом “Диалога” Жоли.

2. Они были сфабрикованы в русских придворных реакционных кругах для борьбы с либералами и для давления на Царя.

3. Плагиат сделан поспешно и небрежно.

4. Некоторая часть Сионских протоколов не взята из “Диалога”, вероятно, дополнена заботами охранной полиции”3.

Статью из “Таймс” перепечатывают “Последние новости”. Более того, П. Милюков выпускает эту статью в виде брошюры “Правда о Сионских протоколах. Литературный подлог”, дав в начале свое довольно путаное предисловие4. Свой вклад в дискредитацию Сионских протоколов вносит и другой бывший деятель Временного правительства, комиссар С. Сватиков. Заявляя во всеуслышание о том, что Сионские протоколы были якобы сфабрикованы Рачковским, он не сумел привести в подтверждение ни одного факта5. Более того, он вступил на путь прямой фальсификации, заявив, что у “П. Е. Щеголева, который по поручению Временного правительства в 1917 году разбирал делопроизводство и архив департамента полиции, были уже в 1917 году данные о том, что “Протоколы” — подделка, совершенная в Париже”6. На самом деле ни П. Щеголев, ни какой-либо другой исследователь вплоть до настоящего времени никогда не находили в архиве департамента полиции каких-либо документов, относящихся к созданию Сионских протоколов.

Практически все специалисты, которых еврейские организации нанимали для дискредитации Сионских протоколов, проявляли при изучении их истории и оценках содержания удивительную поверхностность и легкомыслие. Многие исполнители специального заказа даже не удосужились как следует прочитать Сионские протоколы и проследить их историю по первоисточникам. Ярким примером такого “труда” стала книга “Протоколы сионских мудрецов: история одного обмана” (Берлин, 1923). Написанная по заказу, книга была откровенно лживой и путаной. Ее автор, Я. Л. Юделевский, побоялся поставить свою настоящую фамилию и издал ее под псевдонимом Ю. Делевский.

Первая глава книги начиналась с грубейшей ошибки. Автор утверждал, что “первое издание Сионских протоколов было выпущено Сергеем Нилусом в 1902 году”1. Через несколько строк автор допустил еще одну, не менее серьезную ошибку, утверждая, что первое издание Сионских протоколов, осуществленное Бутми, появилось в 1907 году. Совершенно очевидно, что автор не владел проблемой, по которой решил написать книгу. Фактически сочинение Юделевского было полемическим памфлетом, в котором он пытался убедить читателя, что евреи любят другие народы и не стремятся к мировому господству. Автор почти дословно пересказал содержание статьи “Таймс”, а также лжесвидетельств Радзивилл, дю Шайла, Херблет и объявил Сионские протоколы плагиатом и подлогом Рачковского.

Почти одновременно с “сочинением” Юделевского появилась и другая подобная книга некоего Б. Сегеля “Протоколы Сионских мудрецов”, в которой совершенно удивительным образом были перемешаны путаные сведения о Сионских протоко­лах с данными об иудаизме, сионистском и революционном движениях2.

Изучая подобные книги, удивляешься, почему еврейские организации не сумели найти серьезных авторов для исследования и оценки Сионских протоко­лов, а финансировали издание откровенной халтуры?

Еврейские организации объявляют настоящую войну самому крупному пропагандисту и распространителю Сионских протоколов Г. Форду. Не сумев победить его в суде, иудейские активисты организуют кампанию травли и запугивания. Крупнейшие еврейские банкиры устраивают экономическую блокаду его предприятий, в результате которой Форд несет огромные убытки. На имя “автомобильного короля” идут тысячи угрожающих писем. В 1925 году на Форда организуется покушение: по дороге в Дирборн, где находилась редакция газеты “Дирборн индепендент” и размещался склад книги “Международное еврейство”, на его машину налетел грузовик. Только чудом Форд сумел избежать гибели. Уже вечером он получил анонимную записку, в которой сообщалось, что следующее покушение будет более успешным.

В страхе за свою жизнь и капиталы Форд выкидывает белый флаг. 30 июня 1927 года он направил письмо президенту Американо-еврейского комитета Луи Маршаллу, в котором отрекался от своих взглядов и приносил извинение евреям. На следующий день в редакцию “Дирборн индепендент” и на книжный склад подъехали грузовики, нанятые еврейскими организациями. Все книги, выпущенные Фордом, были вывезены на пустырь и сожжены. Более того, такая же участь постигла и книги Форда, разосланные им по библиотекам США. Министерство юстиции рассылает по всем библиотекам и учебным заведениям США циркуляр­ное письмо с рекомендацией изъять из их фондов Сионские протоколы.

По настоянию иудеев Форд делает распоряжение об уничтожении книги “Международное еврейство” и в Европе.

Глава 11

Рост тиражей Сионских протоколов в ответ на фальсификации еврейских организаций. — Версия Лесли Фрай. — Предположения об авторстве Сионских протоколов. — Ахад Гаам снимает иск в суде. — Призывы иудейских организаций запретить распространение Сионских прото­колов. — Решение сионистской конференции в Базеле начать судебный процесс. — Создание еврейского центра (группы) по организации суда над Сионскими протоколами. — Подготовка общественного мнения

Фальсифицированные версии происхождения Сионских протоколов, выдвигаемые еврейскими организациями, не вызывали доверия почти ни у кого. Большая часть читателей этого документа скептически относилась к сочинениям иудейских авторов. Содержание Сионских протоколов, подтверждаемое событиями мировой истории, не укладывалось в убогие объяснения заказных еврейских брошюрок. Более того, подавляющее число людей воспринимали эти объяснения как еще одну попытку иудейских кругов обмануть общественное мнение.

Потуги еврейских организаций фальсифицировать происхождение Сионских протоколов вызвали во многих странах противоположную реакцию. Интерес к Сионским протоколам возрастал, количество их изданий увеличивалось, тиражи превышали миллионные отметки.

Загадка происхождения Сионских протоколов продолжала волновать умы многих людей. Непредубежденные и неподкупные историки упорно ищут ответ на вопрос, кто конкретно был составителем Сионских протоколов. В первой половине 20-х годов, пожалуй, самым популярным ответом на этот вопрос стала версия Лесли Фрай.

Жизнь Лесли Фрай окутана ореолом таинственности. Никто не ведает о ее настоящем происхождении. По тому, что она хорошо знала русский язык, можно предположить, что она жила в России. Есть сведения, что она “принимала деятельное участие в литературной кампании против большевиков в Европе и Америке, после революции скрыла свое настоящее имя под псевдонимом”1. До 1921 года Фрай жила во Франции, а затем переехала в США, где сотрудничала с Г. Фордом. В США Фрай вышла замуж за русского эмигранта Шишмарева. В 1925—1926 годах она в связи с процессом Форда по поводу Сионских протоколов ездила в Россию, чтобы тайно повидаться с Нилусом и привезти доказательства подлинности этого документа. С Нилусом ей не удалось свидеться, а говорила она только с его женой и никаких новых сведений не получила2.

В 1921 году Фрай опубликовала в журнале “Ла Вьей Франс” статью о происхождении Сионских протоколов, утверждая, что автором их являлся Ахад Гаам (Гинцберг) и что оригинал их был написан по-древнееврейски. Точка зрения Фрай на долгое время была принята многими пропагандистами и распространи­телями Сионских протоколов.

После многих лет работы Фрай выпускает обобщающий труд по проблемам Сионских протоколов, который становится своего рода справочником для всех интересующихся этим документом3. В книге впервые были опубликованы показания первого публикатора Сионских протоколов Ф. П. Степанова и приложен портрет Нилуса.

В 1922 году вся Германия была взбудоражена сенсационным обвинением известного германского монархиста графа Ревентлова в адрес еврейского писателя О. И. Гинцберга, выступавшего под псевдонимом Ахад Гаам. Ревентлов объявил Гинцберга участником тайных совещаний еврейских заговорщиков и назвал его в качестве соавтора Сионских протоколов. По сообщению немецких газет, Гинцберг грозился привлечь графа к суду за клевету. Готовился грандиоз­ный процесс. Как писала газета “Еврейская трибуна” (1922, № 112), “лучшие предста­вители немецкого еврейства окажутся на этом процессе рядом с Ахад Гаамом”. Однако в самый последний момент еврейский писатель забрал свой иск. Оказалось, что в своих обвинениях Ревентлов опирался на материалы статьи фран­цузской исследовательницы Л. Фрай “Автор протоколов Ахад Гаам и сионизм”4.

Блестяще раскрыв преступный, античеловеческий характер иудаизма и сионизма, Л. Фрай тем не менее не сумела найти убедительных доказательств авторства Сионских протоколов Ахад Гаама.

Появление многих новых исследований и материалов по вопросу о Сионских протоколах не позволяет сегодня говорить о том, что они были написаны на древнееврейском языке. Не подтверждаются другими данными и сведения Фрай о том, что Сионские протоколы были известны в Одессе еще в 1890 году. Скорее всего, речь идет о каком-то другом, сходном с ними документе, например о знаменитой “Речи раввина”.

Масонская ложа “Бней Моше” (Фрай называет ее “Бне-Мойше”) имела отно­шение к созданию Сионских протоколов не больше, чем любая другая еврейская масонская ложа, существовавшая в рамках общей идеологии, которую пропове­довали Сионские протоколы.

Тем не менее исследования Л. Фрай сыграли большую роль в правильной оценке значения Сионских протоколов и понимании человеконенавистнической идеологии их составителей. Недаром Гинцберг не осмелился подать на Фрай в суд, понимая, что громкое публичное разбирательство этого дела приведет к нежелательной огласке тайных планов вождей иудейско-талмудического миропорядка.

(Окончание следует)

Вернуться в Линдекс