КТО не помнит из истории знаменитой фразы Катона Старшего, не устававшего повторять во время последней Пунической войны: «И все-таки я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен!.. » Этой фразой он заканчивал любое свое выступление в Сенате, неустанно сверля ею мозги сенаторов. И досверлился. В 146 году до н. э. его мечта сбылась: Сципион Африканский окончательно разгромил эту средиземноморскую торговую империю. Карфаген был не только разрушен до основания, но и самое место, где он стоял, распахали под пашню и засеяли зерном. И осталось от него одно название – да крылатая фраза Катона.

Наш, русский Карфаген сегодня в Грозном. Здесь столица враждебного нам государственно-территориального образования, город, ставший в 1990-1991 годах символом русского геноцида, русской трагедии. Символом чеченской независимости. Здесь праздновали свою победу в 1996 году чеченцы, завладевшие городом благодаря обману и предательству. Здесь торжествовали они Хасавюртовский мир, а после – именно здесь свили осиное гнездо антирусского терроризма, здесь лелеяли планы агрессии против России, отсюда двигали войска к границе Дагестана.

15 марта на встрече новых глав администраций Чечни с и. о. президента России, во время радостного обсуждения тех денежных потоков, которые Россия должна направить на восстановление чеченского хозяйства (вот она, контрибуция, о которой так долго говорили террористы), новый вроде бы мэр Грозного воскликнул, что столица-де Чечни никуда не может быть перенесена, ибо Грозный – сердце республики, сердце чеченского народа.

Воистину так! И именно поэтому его должна постигнуть участь Карфагена. Грозный должен быть стерт с лица земли, и самое место это проклятое должно быть распахано и засеяно мирным житом. А еще лучше – лебедой, крапивой, лопухом. Чтобы и памяти от него не осталось! Чтобы камня на камне нельзя было найти в этом осином гнезде, которым стала бывшая казачья станица Грозная, навсегда потерянная казаками…

Грозный – символ чеченской воли, чеченских побед. Недаром новая народная власть переименовала его в Джохар. Десять лет он был оплотом чеченского самостояния, оплотом противостояния с Россией. Здесь каждая улица, каждый дом для грядущих поколений чеченцев будет овеяна романтическими легендами сопротивления, будет носить двойное название: одно – официальное, другое – народное, по имени какого-нибудь басаева-гелаева. Матери и бабки будут рассказывать сыновьям и внукам, как их отцы и деды на такой-то площади жгли русские танки, в таком-то переулке держали оборону, стояли насмерть, под таким-то мостом подорвали русского генерала… А если когда-нибудь в дальней перспективе Чечня залижет раны, восстановит человеческие потери, соберется с силами и отделится-таки от России, то будет в этом городе так, как мы уже видели во Львове, когда улицы Пушкина и Лермонтова переименовывались в улицы Мазепы и Бандеры.

Грозный нельзя оставлять на нашей земле, если мы хотим думать, что Чечня – это земля России. Он должен быть снесен до основания – и ниже основания, срыт под корень.

Лев Толстой в «Хаджи Мурате» недаром сравнил гордого горца с чертополохом. Если вырвать его из почвы, но оставить самый малюсенький корешок – на это месте вновь вырастет колючий куст.

Я полагаю, что Грозный должен быть разрушен!