Севастьянов А. ЗА ОДНОГО БИТОГО ДВУХ НЕБИТЫХ ДАЮТ

ПОГОВОРИТЬ с умным, образованным человеком – очень приятно. Вдвойне приятно – вступить с ним в спор, а еще лучше – в теоретическую баталию. Судьба не обделяла меня до сих пор в этом смысле; я благодарен ей, а также и Вам за новую такую возможность. Теперь можно и размяться…

Хотя время, на мой взгляд, Вы выбрали для полемики самое неудачное. Поскольку размежевание в партии (а к этому Вы, в сущности, клоните) надо было проводить либо до Учредительного съезда НДПР, либо после избирательной кампании 2003-2004 гг., а в настоящее время от нас требуется как раз максимальное единство или хотя бы его публичная демонстрация. Но раз уж Вы не удержались и дали старт процессу, постараюсь, чтобы он, по крайней мере, пошел в правильном направлении.

В силу объективных причин подобные споры идут на пользу всему русскому движению в целом, нашей партии в частности. Поскольку в них, как правило, решается судьба мифов и ложных представлений, весьма пагубных для концепции русского национально-освободительного движения. Так, в полемике с С. Пыхтиным и А. Савельевым мы обсудили парадигму имперской России, в полемике с Б. Мироновым – отношение к коренным народам нашей страны, в полемике с А. Железновым – отношение к Гитлеру, Германии, национал-социализму и Второй мировой войне. Вы поднимаете тему не менее значительную, имеющую, к тому же, не только теоретический, но и практический, прикладной характер в отношении линии политического поведения Национально-Державной партии России. По сути – в отношении судьбы НДПР. Это крайне важно. Поэтому я отвечаю Вам так подробно, как только позволяют мне обстоятельства, дикий цейтнот. Извините, если в спешке что-то упущу.

Ваше несколько нервное письмо «Размышления после неудачи» я разделяю на две части. Одна из них касается стратегии и тактики нашей партии, ее будущего. Другая носит теоретический характер и касается лично меня, моих взглядов как теоретика, политолога и идеолога на историю и современность. В частности, моей теории о национал-капитализме и национал-демократии, о движущих силах русской национальной революции.

Поговорим обо всем этом откровенно. И начнем разговор, конечно же, с первого, главного. Но вначале – о некоторых важных деталях.

О ВАШИХ МОТИВАХ

ПРАКТИКА полемиста и исследователя приучила меня, прежде, чем браться за суть сказанного, ответить себе на три вопроса: 1) что собой представляет автор текста, 2) почему он говорит то-то и то-то (каковы его мотивы), 3) почему он говорит это именно мне. Прямые ответы на эти вопросы никогда не содержатся непосредственно в тексте: авторы не раскрывают своих истинных мотивов, да не всегда и отдают себе в них отчет. Но без их понимания полемика обязательно уйдет в ложное русло.

Поскольку я недостаточно хорошо Вас знаю (лишь в пределах присланного Вами списка Ваших публикаций), личность обойду молчанием. Отмечу только, что Вы, конечно же, далеко не новичок в вопросах этнополитики и этнопсихологии, в том числе русской, а также посвятили исследования раннему периоду национал-социализма в Германии и России и еврейскому вопросу. Набор вполне классический. Но этого недостаточно, чтобы судить о том, что Вы за человек и какую цель в жизни ставите. Так что остановлюсь на Ваших мотивах.

1. Вы отрицаете парламентаризм как метод национально-освободительной борьбы русского народа в современной России. Вы пишете резко и недвусмысленно: «Исходный посыл о возможности парламентского пути для русских националистов в условиях либерального режима РФ оказался самообманом… Аннулирование регистрации НДПР, на мой взгляд, - наша неудача стратегического уровня, поскольку несостоятельной оказалась вся концепция, т.е. ставка на буржуазный парламентаризм, как, якобы, вполне осуществимый на практике способ перехода власти в стране к русским националистам».

2. Развивая критику парламентаризма, Вы одновременно выступаете трубадуром непарламентских форм борьбы и горячо, вдохновенно воспеваете, с одной стороны, Национал-социалистическую партию Германии, а с другой – Национал-большевистскую партию России.

Соединяя две эти основные темы Вашего послания, мы должны, таким образом, прийти к выводу о необходимости полной смены стратегии и тактики НДПР и превращении ее в русский аналог НСДАП, каковым предстает под Вашим пером именно НБП.

Что же подвигло Вас на такое письмо? Каковы Ваши мотивы?

Во-первых, Вы не сумели зарегистрировать отделение НДПР во вверенном Вам Дагестане. И даже не сумели затем оспорить в судах отказ Управления юстиции в регистрации. Понимаю и сочувствую: Вам, во враждебном национальном окружении, действовать сложнее, чем многим. Однако 44 региональных руководителя, которым тоже было нелегко, сумели, все же, преодолеть все препоны и добиться регистрации. Они сумели, а Вы – нет. Возможно, именно Вашей регистрации нам и не хватило для подтверждения всероссийского статуса НДПР. Но вот ведь какая штука: если Вы с самого начала считали парламентский путь тупиковым, то зачем брались за дело, в которое не верили? Вас никто не заставлял. Вы, все же, взялись за него и провалили. И Ваше сегодняшнее ярое отрицание парламентского пути вообще для русского движения – не что иное, как попытка самооправдания. Зелен, мол, виноград. (Интересно, что подобное разочарование демонстрируют еще некоторые региональные руководители – и, как на подбор, именно в тех регионах, где не удалось зарегистрироваться – Кемерово, Новгород, Хабаровск, Московская область... Тенденция, однако!)

Во-вторых, Вашего сына – члена НБП – жестоко избили, покалечили на партийной демонстрации. Тут я Вас тем более понимаю (сам отец), глубоко и искренне соболезную. Думаю, что любой на Вашем месте захотел бы отбросить от себя всякие подозрения, будто сын пострадал за преданность нелепым и ложным идеям, да еще при этом служа безумным амбициям сомнительного лидера «с его озлобленным умом, кипящим в действии пустом» (Пушкин). А равно любой захотел бы либо навеки проклясть, либо уж предельно героизировать организацию, пославшую ребенка на увечье.

Мотивы, таким образом, ясны. Полагаю, впрочем, что из фактов Вашей биографии не стоит делать факт биографии НДПР. Ничьи личные обстоятельства, какими бы они ни были, не должны стать меркой, которой меряют политику нашей партии.

Почему Вы адресовали такое письмо именно мне? Понятно и это.

Потому что я, во-первых, постоянно подчеркиваю крайнюю необходимость и абсолютную неизбежность для русских именно парламентской формы борьбы (вовсе не отрицая при этом других!) и, во-вторых, постоянно же расхолаживаю восторженных поклонников НБП, никак не желая поддаваться обаянию «революционного романтизма» взрослого шалуна с шутовской псевдофамилией «Лимонов». Неделикатной критикой НБП (каюсь, не люблю миндальничать) я задел тонкие струны Вашей души.

О ВАШИХ АРГУМЕНТАХ

С УДИВЛЕНИЕМ и огорчением обнаружил, что Вы практически ничего не читали из написанного мною и спорите с отрывочными тезисами, Вами и же сформулированными из обрывков сведений и терминов, связываемых со мной понаслышке. По принципу "я Пастернака не читал, но скажу..." Огорчен я, как Вы понимаете, не за себя - мало ли кто еще меня не читал - а за уровень полемики, который мог бы быть гораздо выше. Ведь практически по каждой из предложенных Вами в столь острой форме тем мною написаны целые статьи, брошюры и даже книги. Простите, если придется повторяться и прибегать к автоцитированию и ссылкам на собственные публикации; это не от самовлюбленности, а исключительно ради экономии времени.

Кстати, свое видение стратегии и тактики русского национально-освободительного движения я изложил в книжках «Итоги ХХ века для России» и «Русская идея, век XXI», а свои национально-государственные идеалы – в проекте Конституции. Они не прошли пока широкого и открытого обсуждения в партии и не имеют силы руководства к действию, хотя вся партийная верхушка (кроме Вас, как я понял) их читала. Так что если уж Вы взяли на себя труд мне оппонировать, не обсудить ли нам заодно и их для общей пользы? Может быть, они не так хороши, как мне кажется, но все же нельзя сказать, что стратегия и тактика у нас вообще отсутствуют.

С НЕМЕНЬШИМ огорчением убедился в том, что Вы, как сказано Выше, экстраполировали собственно дагестанскую ситуацию на положение в партии вообще, в целом. Вы пишете: «Процесс регистрации НДПР в регионах натолкнулся на такое наглое и неприкрытое противодействие властей, которое ясно показывает, что власти наплюют на всю свою либерально-демократическую демагогию и пойдут на всё, лишь бы напрочь перекрыть для нас в принципе путь парламентаризма».

Мне, находящемуся волей судьбы в эпицентре событий, все это видится совершенно не так. Вначале все было нормально, власти нас, после долгих колебаний и опасений, все же зарегистрировали «как порядочных». 16 сентября 2002 г. нам был дан шанс, хоть мало кто этого ожидал. И процесс регистрации в абсолютном большинстве регионов пошел сперва вполне гладко, даже после нашего появления в эфире у Познера. «Противодействие властей в регионах», о котором Вы пишете, началось только после «Предупреждения», вынесенного нам 31 декабря 2002 г. Минюстом, когда стало ясно, что у властей лопнуло терпение. В местные управления юстиции стали поступать из центра соответствующие указания. Но даже и в этих условиях многим из наших региональных отделений удалось зарегистрироваться, поскольку чиновники на местах не были еще уверены окончательно, что на нас решено поставить крест, да и просто многие из них симпатизировали нам.

Дело в том, что сегодня все, и власть в том числе, понимают абсолютную закономерность и общественную необходимость возникновения парламентской русской партии. Кремлю, где сконцентрировались вполне реальные, хоть и циничные, политики, такая партия в действительности нужна, как нужна она и народу, хотя по совсем другой причине. Именно поэтому нас и зарегистрировали вначале, несмотря на все опасения. Но принадлежность к классу парламентских партий предполагает определенный «джентльменский набор» качеств. В их числе – легитимность и политкорректность. Выдержали ли мы данный критерий? Нет, конечно. Чему же теперь удивляться? На кого жаловаться?

Да, мы провалили экзамен, не справились со своей миссией. Повели себя достаточно глупо, поперли без всякой нужды раньше времени напролом, наступили на грабли и т.п. Все это так. Нам нужно было быть хитрее, гибче, лучше знать законы и умело ими пользоваться. Ниже я скажу об этом подробнее, здесь же хочу подчеркнуть, что злоключения Дагестанского отделения НДПР привели Вас, увы, к аберрации…

ПРОКУКАРЕКАТЬ, А ТАМ ХОТЬ НЕ РАССВЕТАЙ?

ВАШЕ письмо даже на меня нагнало уныние. Но не потому, что я увидел в нем нечто новое, разбивающее мою политическую систему, мое видение политической ситуации, уничтожающее представляющиеся мне верными стратегию и тактику русского движения. А как раз-таки потому, что нового в Вашем письме удручающе мало, ибо все это мы уже больше десяти лет слышим в разных вариациях.

Разговоры о необходимости радикальных действий возникают в русском движении регулярно. О партизанской войне, об индивидуальном терроре, о народном восстании… Целые организации, не говоря уж об отдельных «неимоверно крутых» лидерах, любят бравировать такими разговорами. Живут и пользуются народной любовью за счет этих разговоров. Дальше разговоров, правда, дело еще ни разу не пошло.

Ну, а в самом деле, есть ли в сегодняшней России предпосылки для такого развития событий? Для гражданской войны, для национально-освободительной войны? Для того, чтобы одним коротким, мощным ударом совершить военный переворот, проведя «штурм казарм Монкада» как это сделал когда-то Кастро?

Повторить номер со «казармами Монкада» в огромной стране, переживающей демографический кризис и полное разложение в армии, совершенно нереально. Сколько таких «казарм» придется штурмовать в России? Это вам не маленькая Куба! Или, может быть, есть партизаны в русских лесах? Или есть какие-нибудь иные симптомы того, что народ, армия готовы к восстанию? К затяжной гражданской войне?

Наше время очень отличается не только от 1917 или 1933 гг., но и от 1993-1996 гг., когда абсолютное большинство населения было доведено до крайнего состояния, до отчаяния. Но даже тогда наш народ не поднялся на вооруженную – или хотя бы просто организованную – борьбу. Чудовищное предательство коммунистов, лично Зюганова, похоронило все надежды на это. Офицеры предпочитали стрелять в себя, а не в авторов реформ. А сегодня – уже поздно, ситуация радикально изменилась. Народ повсеместно занят выживанием, и небезуспешно. Я отлично вижу это, много бывая в регионах в последнее время, общаясь с жителями, обходя магазины и, особенно, рынки, где хорошо и наглядно видно, как и чем в действительности живут люди.

Конечно, по моим наблюдениям, есть регионы совсем нищие (Орел, Тамбов, Псков), есть бедные (Новгород, Владимир), но есть и довольно благополучные (Калининград, Новосибирск, Рязань, Воронеж, Майкоп, Краснодар) и вполне зажиточные (Самара, Ростов-на-Дону). Про Москву уж и не говорю… Русский человек потрясающе жизнестоек! Он, как Ванька-Встанька: его все время норовят – мордой вниз, а он каждый раз встает, как ни в чем ни бывало!

Статистика никоим образом не отражает тут действительного положения вещей. Основная причина этого в том, что добрых 50-60% всех средств крутятся «в тени», не фиксируются ни статистикой, ни налоговыми органами. Только благодаря этому мы все еще и живы. Но живы, черт возьми, и помирать не собираемся!

Национализм при этом в русских людях, как ни странно, действительно растет. Растет национальное самосознание. И это связано в немалой степени именно с успешным выживанием. Ибо по мере того, как мы оправляемся от «шоковой терапии», все больше режет глаз, что в России, созданной для нас руками наших русских отцов и дедов мы – не хозяева, что мы, русские, отстранены от собственности и власти, что историю нашей страны направляют нерусские руки, трактуют нерусские головы. И т.д.

Но надо честно признать: эти настроения не имеют ничего общего с ростом стихийного бунтарства. Где они, покажите мне, сколько-нибудь сознательные массы, которым нечего терять, и которые могли бы приобрести весь мир? Их нет. И за все годы проклятой, губительной перестройки, за все годы окаянных реформ их ни разу почему-то не нашлось (ниже скажу, почему). Даже в самые тяжелые 1993-1996 годы. А вот массы, которые уже нашли сегодня свое место под солнцем, но хотят еще большего, – такие массы среди русского народа действительно появились и растут. И хотя убивать по разным национально-патриотическим поводам хотят очень и очень многие, но умирать за «русские идеалы» не стремится никто.

Эти наблюдения подводят к логическим выводам очень отличным от Ваших.

Парламентаризм «в России предназначен не для нас, не для русских. Это, на мой взгляд, видно невооружённым взглядом… Продолжение прежней линии партии мне представляется напрасной тратой сил и времени, а в конечном итоге - очередным тупиком в развитии русского национализма и, может быть, окончательным спадом политической активности у русских». Такое заявление делаете Вы.

Согласиться с этим невозможно хотя бы потому, что никакой альтернативы парламентаризму сегодня не видно. Времена, когда партии создавались как боевые отряды, со своими штурмовыми колоннами и вооруженными формированиями, прошли безвозвратно. А сидеть сложа руки не велит совесть. Что же делать?

ИССЛЕДОВАТЬ ОПЫТ НАЦИОНАЛЬНОГО СОПРОТИВЛЕНИЯ

ПРЕЖДЕ, чем уйти из теории (политологии) – в практику (партийное строительство), я провел немало времени, изучая опыт национально-освободительной борьбы разных народов. В особенности ирландцев, которые свою борьбу против англичан ведут уже свыше 700 лет. Ирландцы привлекли мое внимание как теоретика потому, что именно и только они, на мой взгляд, выстроили идеальную схему, которая пусть медленно, но все же шаг за шагом ведет их к окончательной победе над оккупантами. Англичане пока еще давят количеством, грубой военно-полицейской силой, но при этом вынуждены делать уступку за уступкой. Тем более привлекает весьма высокий КПД относительно небольшой группы борцов за независимость Ирландии.

Еще раз подчеркну, что практика ирландцев выстроилась и выкристаллизовалась в ходе 700-летнего напряженнейшего и кровавого сопротивления, когда сам ирландский народ не раз стоял на грани исчезновения, подвергался жесточайшему геноциду и продолжает подвергаться этноциду. Уж кому, как не ирландцам, знать, как это делается?! У кого же еще, как не у них, учиться?

На своем пути ирландцы перепробовали все, включая и прямые военные действия, и народные восстания. И пришли к совершенно новой, современной методологии. Да, они пока не победили, не создали суверенное ирландское национальное государство. Но ведь и их не победили намного превосходящие силы противника! И они уже многого добились. Это вам не Гитлер, который все получил и все бездарно потерял в рекордно короткие сроки… Судите сами, что лучше: мелькнуть яркой кометой, чтобы потом погрузить свою страну и свой народ на поколения в бездну мрака, как это сделали нацисты, – или шаг за шагом идти из мрака к свету, нанося при этом смертельному врагу неприемлемый урон год за годом! Конечно, русские обычно хотят всего и сразу (стократ правы евреи, жестоко нас за это высмеивающие), но не пора ли, наконец, образумиться? Уж не дети!..

Итак, каков же алгоритм сопротивления, выработанный ирландцами в ходе 700-летней справедливой, освободительной подпольной войны? Ирландское сопротивление двуедино и состоит из двух частей, связь между которыми осуществляется исключительно закулисно, хотя все о ней знают: это подпольная Ирландская республиканская армия (ИРА) и респектабельная парламентская партия ирландских националистов «Шин фейн» (в переводе: «Мы сами»). Роли между ними строго распределены и никогда не смешиваются.

ИРА, глубоко законспирированная, имеющая подконтрольные ей коммерческие фирмы, наполненная «под завязку» деньгами и «под завязку» же экипированная самым современным оружием и боеприпасами, совершает поступки, подпадающие, мягко говоря, под действие законов об экстремизме и терроризме. Ее члены славны безумной отвагой, готовностью к жертвам, непримиримостью к врагам и вообще последовательностью и бескомпромиссностью. Это бойцы, ведущие иррегулярную, «неправильную», однако действенную войну. Но они – суперпрофессионалы сопротивления – вовсе не стремятся, подобно НБП, к пустым и бессмысленным, хоть и эффектным, театральным действиям и жертвам, они берегут, не подставляют без крайней необходимости своих бойцов, а тем более – свое политическое прикрытие, «Шин фейн». Они не играют в войну, в восстание, в революцию, они их делают. Как делает ремесленник свое ремесло. Словом, это партизаны в самом лучшем смысле слова, которые не сложат оружия, пока не прогонят последнего оккупанта со своей древней священной земли.

Как бы отчаянно смелы, жертвенно-благородны и профессионально подготовлены ни были бойцы ИРА, их действия не могут привести к каким-либо позитивным сдвигам сами по себе. Ибо с террористами и экстремистами никто не садится за стол переговоров; диалог с ними ведется только через прорезь прицела. Такова общемировая практика, вполне устоявшаяся особенно в странах Запада. Поэтому все политические переговоры и торги по результатам деятельности ИРА ведет политическое крыло ирландского сопротивления – партия «Шин фейн». Она проводит своих депутатов в парламент, своих министров – в правительство, своих кандидатов – на выборные должности в исполнительную власть. Проводит, чтобы они, в свою очередь, проводили в жизнь программные требования ирландского сопротивления.

Вполне понятно, что если бы ИРА не существовала и не действовала, то результаты деятельности «Шин фейн» были бы, скорее всего, близки к нулю, как это мы видим на примере российских коммунистов. Да и сама легальная партия, думается, была бы запрещена и репрессирована (как запретили сегодня НДПР). Однако и ИРА без «Шин фейн» не добилась бы ничего, кроме все новых волн репрессий. Только надежда договориться миром, пусть ценой уступок, делает для англичан вообще осмысленным диалог с ирландцами. Добившись же новых уступок, «Шин фейн», если что, разводит руками, мол, ИРА неуправляема. И тут же требует дополнительных уступок, негласно грозя новыми терактами. Такой вот алгоритм.

Комментируя ирландский опыт, нужно ясно понять: те, кто оккупировал Ирландию, сильны прежде всего количественным превосходством в вооруженных силах. Те же, кто оккупировал Россию, сильны всего лишь деньгами, абсолютно, в десятки раз уступая нам в численности. Это яснее ясного говорит о том, что ирландская метода имеет в России несравнимо лучшие шансы на успех, чем даже в самой Ирландии.

Так же ясно нужно понимать и другое: социально-психологическая и этнодемографическая ситуации в современной России начисто исключают тех подходы, которые с успехом использовались в Европе в первой половине ХХ века (Ленин, Гитлер) или сегодня – арабским народом Палестины.

С таким теоретическим пониманием современного передового мирового опыта я занялся партстроительством. Да, если угодно, НДПР задумывалась мной именно как аналог «Шин фейн», как абсолютно легальная и респектабельная, «политкорректная» партия, внятно провозглашающая, тем не менее, идеалы русского национализма. Поэтому я бы понял Вас, если бы Вы предложили негласный союз, наподобие союза ИРА и «Шин фейн», где роль ИРА исполняла бы НБП, а роль «Шин фейн» – наша Национально-Державная партия. Однако даже в этом случае возникли бы вопросы:

1. Есть ли у НБП перспектива трансформироваться в русское подобие ИРА? Не думаю. Пока что НБП больше напоминает анархическую вольницу студиозусов, чем глубоко законспирированную, богатую и вооруженную до зубов организацию суперпрофессионалов, спаянных блистательной выучкой, смертельно жесткой дисциплиной и кровавыми инициациями.

2. Возможно ли оторвать НБП от Лимонова? Вряд ли. Они, как сказал бы Маяковский, «близнецы-братья». Но какой может быть нормальный союз с ненормальным политическим лидером? Я уж не говорю о его гомосексуальных интенциях, но возьмите его теории, его идеологемы, само название партии, наконец! Ничто, я глубоко убежден, так не вредит делу национального освобождения, как романтики, сорви-головы, которым чужая шейка – копейка, да и своя душка – полушка. Я очень люблю романтизм в литературе и искусстве (Лимонов – ярчайший выразитель именно этого течения), но совершенно не перевариваю его в политике (куда Лимонов его переносит вполне органично). Я в политике – не романтик, а напротив, самый жесткий реалист. И в революционном романтизме вижу гораздо больше вреда, чем пользы. Это, конечно, лишь детская болезнь, – но болезнь смертельно опасная, чреватая неисчислимыми бессмысленными и трагическими жертвами. Очень не хотелось бы, чтобы НДПР, поддавшись благородному, но глупому юношескому нетерпению, повторила путь таких великих русских революционных романтиков, как декабристы или народовольцы...

3. Вы предлагаете, по сути, не законспирированный союз, а открытое (!) смешение в едином бессмысленном действии двух организаций, принципиально различных по своим задачам!! Зачем? Я не могу Вас понять. Ничего не может быть хуже, чем путаница функций; разделение труда – основа прогресса в любом деле. (Напомню лозунг, который не может не вызвать у Вас одобрения: каждому свое.) Нельзя быть парламентской партией и подпольной организацией – образно говоря, смесью пополам «Шин фейн» и ИРА – в одном лице! Это нонсенс, бессмыслица, как Вы сами должны бы понимать.

СЕГОДНЯ в русском движении пока еще нет своей «Русской республиканской армии», нашего аналога ИРА. Но это не значит, что мы должны с голодухи бросаться на голую блесну. Политика – это бег на долгую дистанцию. Изгоняя русское движение с открытой политической арены, антинародный режим на деле загоняет его в подполье. Так что подобный аналог обязательно появится. Конспиративный и профессиональный, как положено, выкованный в реальной, а не опереточной, как у Лимонова, иррегулярной политической войне. Настоящий, одним словом. Тогда к этому разговору можно будет вернуться вновь. И тогда, возможно, НДПР размежуется: подпольщики пойдут в подполье, легальщики-парламентаристы – в парламент. Но зачем же разрывать нашу партию на части до времени, сегодня? Вам ведь нечего ей предложить…

Понятно, что даже и тогда между обеими частями останется взаимозависимость, ибо ни подпольщики, ни легальщики не могут существовать отдельно друг от друга, сами по себе. В таком раздельном варианте они просто никому не нужны. Террор ради террора – чушь, как и парламент ради парламента. Айсберг не может состоять только из надводной или только из подводной части, как и не может произвольно поменять эти части местами.

Нужно ясно понимать и четко выговаривать: НДПР – надводная часть айсберга русского сопротивления. И ничем другим быть не может. У нас, партийцев, сегодня есть только один путь, хорош он или плох, – путь легальной борьбы за права и интересы русского народа. И методы борьбы, соответствующие этому пути, – суть научно-стратегические, политические, культурно-образовательные, экономические и юридические.

ВЫ ПИШЕТЕ (явно имея в виду, в частности, себя): «В действиях властей просматривается явное намерение втянуть дееспособный актив русских националистов в бесконечные, но безрезультатные “правовые” процедуры и тяжбы. И таким образом, блокировав нашу протестную активность, перенацелить энергию нашего актива в русло пустяшной и никчёмной, но зато совершенно безопасной для либерального режима “правовой” деятельности. Добиться этим того, чтобы в нашем активе стали нарастать настроения разочарования, чувство безнадёжности и бессилия, а в итоге – чтобы волна поднимающегося в России русского национализма благополучно для режима сошла на нет».

И далее Вы пророчите: «Продолжение прежней линии партии мне представляется напрасной тратой сил и времени, а в конечном итоге - очередным тупиком в развитии русского национализма и, может быть, окончательным спадом политической активности у русских».

На сегодня мы подали иски к Минюсту по поводу отмены регистрации и в районный Таганский суд, и в Верховный суд России. Будут ли наши тяжбы иметь результат – поговорим после их окончания. Мы люди упорные, глядишь, и добьемся признания своих прав. Со мной, кстати, такое бывало, и не раз.

«Зацикливаться» на тяжбах, ограничивать ими свою активность никто не собирается. Но важность овладения искусством тяжбы недооценивать не нужно. Нелюбовь русского человека к судам, неумение судиться – это чистой воды атавизм, инерция векового бесправия, тяжелое наследие феодального строя (в т.ч. «социал-феодализма» советского периода), сильно мешающее нам жить в новых условиях. Этот атавизм надо беспощадно выкорчевывать, а не культивировать в себе. Суд – краеугольный камень буржуазного общества, а оно пришло всерьез и надолго. Если мы не хотим подохнуть, как некогда морские твари на берегу отступившего океана, мы должны «поменять жабры на легкие» –научиться эффективно судиться, лучше, чем это умеет делать наш противник.

Кроме всего прочего, тяжбы – отличное средство держать себя в тонусе, в бойцовской форме. В былые времена привилегией мужчины были охота, дуэль и война. Смею Вас уверить по личному опыту, что в судебном процессе есть и то, и другое, и третье: загнать, затравить противника, как зверя; сразиться с ним и заколоть при свидетелях, как соперника на дуэли; разгромить, добить, как военного врага, получить с него контрибуцию – это ли не радость для настоящего мужчины! Только вид оружия изменился: логика, знание законов, ораторское искусство…

Не могу согласиться также и с тем, что «волна поднимающегося в России русского национализма» целиком зависит от таких субъективных вещей, как судьба нашей партии. Скорее, наоборот: наша партия есть следствие этой волны, которая возникла как объективный, не зависящий от воли отдельных лиц фактор, но которую мы сознательно усиливаем и надеемся оседлать и направить. Именно в этом залог дальнейшей жизни и самого русского движения, и НДПР как его наилучшей выразительницы. При условии, конечно, что партия и впрямь будет наилучшей выразительницей.

И вот тут, наконец, позвольте спросить, на что же Вы предлагаете направить «протестную активность»? Что для Вас партия? Вы правильно отмечаете: «В регионах в ходе партстроительства появился некий каркас, подобие кадрового костяка, который со временем, вероятно, способен вырасти в дееспособную политическую партию и развиваться». Но для чего же, по-Вашему, этот рост, это развитие? Чтобы пойти по стопам НСДАП? РНЕ? НБП? Вы не отвечаете прямо, но такой призыв читается у Вас между строк. И тут мы выходим на стрежень нашей полемики.

ПРИХОДИТСЯ иногда слышать: партия-де создавалась не для выборов. Позвольте спросить: а для чего же тогда?

Поясню. Я не против самых разнообразных видов политической активности. Но для любой другой деятельности, кроме выборной, вовсе не обязательно создавать и регистрировать легальную партию. Этого совершенно низачем не требуется. Единственный тип общественного объединения, имеющий специальные права на полноценное участие в выборах – это партия. Таков закон. Его можно внутренне отвергать, но он реально действует. Партии создаются, регистрируются и действуют по нормам специального, а не общего права. От этого факта никуда не уйти. Всеми иными видами деятельности вполне можно заниматься вне партии (а нелегальщиной, к примеру, именно и нужно заниматься вне всяких партий). Но вот выборами в полном объеме – только в партии. Следовательно, если уж создавать партию, то именно для выборов, ни для чего другого…

У партии есть, конечно, и иные возможности воздействия на текущую политику, но они же есть и у многих других организаций и даже порой в большем объеме – у тех же профсоюзов, или у различных движений: правозащитников, экологов, антиглобалистов и т.д. Но полноценно участвовать в выборах они не могут без блока с какой-либо легальной партией.

Итак, не будем себя обманывать: партия создавалась, конечно же, для выборов. В первую очередь. Хотя и не только для них. Кто этого не понял – тот просто не хотел думать или принял желаемое за действительное. Именно этого – выхода на выборную дистанцию – от нас ждали миллионы русских людей, как внизу, так и на самом верху общества. Ждали, надеялись и готовились поддержать, тайно и явно.

Заявив, что «парламентский путь вовсе не конечная цель партии, а лишь одно из средств» Вы вломились в открытую дверь (кто бы спорил). Но далее Вы свысока, на мой взгляд, снисходительно пишете: «Никто, разумеется, не отрицает целесообразности использования возможностей парламентаризма сегодня. Но, главным образом, в качестве возможной преграды принимаемым сейчас Федеральным собранием РФ втихую антирусским законам».

А разве этого мало?! Это, извините, не просто важное, а важнейшее направление борьбы! Ведь нас заставляют жить по законам, принимаемым без нашего участия, в обход наших прав и интересов, а мы потом только руками разводим, обнаруживая русский народ без власти и собственности. Когда закон принят, им волей-неволей начинает руководствоваться вся вертикаль власти, «нагибая» все население под его планку. И мы, неожиданно для себя, просыпаемся в новом государстве, где наши, русские права и интересы вообще не присутствуют либо в очередной раз сокращаются. Такое положение не может быть терпимо. И даже только ради одного того, чтобы воспрепятствовать ему, стоит создавать партию!

Но на самом деле задачи легальной партии проведением депутатов в Госдуму, конечно же, не ограничиваются.

КАКОЙ ДОЛЖНА БЫТЬ ЛЕГАЛЬНАЯ РУССКАЯ ПАРТИЯ

ИТАК, резюмирую: легальная русская политическая партия должна быть легальной русской политической партией – не больше, не меньше. Что это значит? Я писал об этом достаточно подробно:

«Необходим организационный инструмент Русского национально-освободительного движения. Под этим подразумевается единая русская партия, способная играть в обществе не просто заметную, но и ведущую роль, соответствующую положению русских в составе населения России. На этом инструменте лежит особая ответственность как на публичном политическом представителе русского народа, его прав и интересов.

Зачем нужна единая партия, чем она станет заниматься, что делать? Прежде всего - осваивать современные механизмы политической борьбы, без овладения которыми нечего мечтать о русской власти на нашей земле.

1. Мы знаем, понимаем и твердим, что для того, чтобы осуществить наши политические и экономические требования, необходимо взять власть. Но очень мало пока для этого делаем. Сильная, легальная всероссийская общерусская партия – это, прежде всего, инструмент массового введения наших людей в законодательную и исполнительную власть не только в центре, но и в каждом регионе, в каждом городе и селе России. Революционным путем это сделать невозможно. Остается лишь путь планомерной и настойчивой партийной борьбы.

Законодательная власть для нас чрезвычайно, жизненно важна. Именно в законодательных собраниях различных уровней вырабатываются и принимаются те установления, по которым – хотим мы того или нет – нас потом заставляют жить. Пролоббировать нужный и торпедировать вредный для русских закон – это очень, очень важно.

Не менее важно вовремя отследить антирусскую законодательную инициативу, вовремя и грамотно проанализировать ее, предать широкой гласности, дать ей бой на страницах печати. Однако и в таких делах нужна не только самоотверженная битва одиночек, но и организованное наступление профессионально подготовленных лиц. Ибо война против нас ведется планомерно и централизованно, наши враги ведут ее, задействуя серьезных специалистов и ресурсы СМИ. И противостоять им нужно как минимум теми же средствами. Среди этих средств думская трибуна – отнюдь не последнее.

Наконец, каждый «наш» депутат – это кладезь чисто организационных, технических возможностей, которые мы могли бы грамотно использовать: это агент влияния в соответствующем комитете, это должности и статус многочисленных помощников депутата для членов партии, это транспорт и связь, в т.ч. международная, это возможность истребовать нужную информацию путем депутатских запросов, и т.д. и т.п. Возможности депутата, пользующегося неприкосновенностью, располагающего немалой материальной базой, имеющего прямой выход на все самые высокие властные инстанции, включая суды и прокуратуру, и преимущества в отношениях со СМИ, - очень велики. Несоизмеримы с возможностями рядового избирателя. Каждый депутат соответственно увеличивает возможности партии. А своя (партийная) фракция умножает их многократно.

Не менее, а то и более важны для нас выборы и в исполнительную власть. Губернаторский пост (даже в не самом богатом регионе) – это возможность направлять миллион долларов в год на русское дело. Пост мэра города средней крупности позволяет делать это в масштабе сотен, префекта – десятков тысяч долларов. У нас есть немалые человеческие (в том числе, интеллектуальные) ресурсы, но они задействованы на ничтожную часть своего потенциала по одной причине: нет денег.

Между тем, радикально решить денежную и организационную проблему, не используя чисто властные ресурсы помимо коммерческих, мы вряд ли сможем. Евреи (и не только они) давно постигли этот нехитрый механизм: деньги конвертируются во власть, власть – в еще большие деньги, те – в еще большую власть и так далее до самого верха. Не пора ли и нам освоить эту механику?

Деньги – главное, но не единственное преимущество избранных руководителей. Важны и их возможности поддержать национального производителя (особенно – подпитывающего русское движение) и национал-патриотические СМИ, направить деятельность правоохранительных органов в защиту русских интересов и многое другое.

Есть у них и чисто политические ресурсы, возможность влияния на те сферы, где вырабатываются и принимаются политические решения.

Нам нужны свои представители в исполнительной власти, но не располагая таким инструментом, как сильная всероссийская партия, мы не сможем их заполучить.

2. Сильная, легальная всероссийская общерусская партия – это инструмент защиты наших людей от любых угроз. Начиная от бандитского наезда и кончая судебными преследованиями. С серьезной партийной структурой, располагающей хорошими охранными возможностями, бандиты предпочитают не связываться. И напротив, с ней охотно идут на контакт высокопрофессиональные адвокаты, привыкшие работать с респектабельными клиентами.

3. Сильная, легальная всероссийская общерусская партия – это мощный пиаровский инструмент для пропаганды русской идеи. Крупные общероссийские СМИ, особенно электронные, никогда не снизойдут до партийной мелочи, разве что выполняя спецзадание по дискредитации русского движения, как это сегодня делают с ННП.

Каждая избирательная кампания предоставляет партиям замечательные пиаровские возможности. Участвовать во всех выборных кампаниях нужно хотя бы ради одного этого. Но слабая, малая партия не долго удержится в реестре Минюста. Она будет безжалостно вычеркнута из легальной политики после первого же неуспеха на выборах. И все усилия и средства, вложенные в ее раскрутку, пойдут прахом.

Только единая русская партия с коллективным руководством, объединяющая авторитетных русских общественных деятелей всех регионов, способна стать настоящим рупором русской идеи.

4. Сильная, легальная всероссийская общерусская партия – это инструмент политического давления на власть. КПРФ не имеет успеха не потому, что она - легальная политическая партия, а потому, что исчерпала себя ее интернационалистическая идеология, прогнила и продалась режиму ее головка, а еще потому, что она не опирается на подводную часть движения сопротивления. Кроме того, КПРФ фактически, причем публично, отказалась от власти в 1996 г. и тем изменила своей природе политической партии, превратившись в громоотвод народного гнева, а сам Зюганов превратился в «смотрящего за левым флангом».

Подлинная политическая партия, хотящая и могущая взять власть в свои руки, способна влиять на ситуацию даже только самим фактом своего существования. А уж если она начинает действовать…

5. Сильная, легальная всероссийская общерусская партия – это еще и школа кадров. Предположим, РНОД взяло власть. На повестке дня – создание русского национального государства. Кто и как будет заниматься государственным строительством? Где брать кадры? С кем мы придем в Белый Дом, в правительства субъектов федерации? Кем заполним штаты министерств, ведомств?

Теневое правительство нужно создавать параллельно с борьбой за власть. Но серьезные люди, специалисты высшей квалификации отшатнутся от нелегалов, они не пойдут на службу к маргиналам, к малоизвестным, не вызывающим доверия личностям, они не станут связывать свою судьбу и репутацию с париями политического мира. Они откликнутся только на призыв солидной, внушающей уважение всероссийской организации, имеющей серьезную программу, имеющей свое достойное и привлекательное лицо. Ибо это - лицо русского народа, русского движения.

Наша партийная пропаганда и кадровая работа должна преследовать две цели: во-первых, мы должны поставить увлекательные цели и задачи перед русскими патриотами из административного, военного и научного сектора интеллигенции. Одним только антисионизмом их не привлечешь: нужны конструктивные, созидательные идеи. Во-вторых, мы должны активно работать со студентами соответствующих профилей, с молодежью, создавать себе кадровый резерв из талантливых русских ребят. Это – национальная элита завтрашнего дня. Мы должны поманить их перспективой возрождения нации, мы должны показать им горизонты применения их сил, мы должны предложить им такое будущее, какого никогда не предложит им загнивающая и сионизированная постельцинская Россия.

6. Сильная, легальная всероссийская общерусская партия – это возможность войти на почетных условиях в общий строй Всемирной Интифады, заняв в нем место не бедного родственника и не тайного наемного убийцы, а лидера мирового антисионистского движения. В мире должны быть бен ладены, и многие народы им мысленно аплодируют, но при том не садятся с ними за стол официальных переговоров и не идут на публичные контакты, даже если готовы их закулисно поддержать. У русского движения не может и не должно быть горькой судьбы изгоя.

Одним словом, сильная, легальная всероссийская общерусская партия – это надежда всего русского движения, это его важнейший рабочий инструмент, его организующая и направляющая сила» (Русская идея, век XXI).

По большому счету мне нечего добавить сегодня к сказанному, кроме одного. Как гласит теория, помимо организационного, нашему движению нужны также финансовый, информационный и юридический инструменты. Но как показывает практика, эти инструменты в их начальном виде легче создавать внутри партии, так сказать, выращивать из нее. Что, конечно, придает партии еще большее значение и необходимость.

ЧТО МОЖНО противопоставить означенному выше пути политического русского движения? Думаю, ничего. Если, конечно, подходить к делу с реальных позиций, а не витать в облаках и не строить воздушных замков.

Что можно сказать тем русским людям, которые призывают нас то к несбыточному «народному восстанию», то к слиянию с НБП в эффектных и шумных общих акциях, затеваемых лимоновцами?

Только одно: вам, кажется, нужны великие потрясения, господа? Ну, а нам нужна, как и во времена Столыпина, как и всегда прежде, – Великая Россия.

Наша партия стоит на правильном пути и с него не свернет.

ОБ ОТНОШЕНИИ К НАЦИОНАЛ-БОЛЬШЕВИСТСКОЙ ПАРТИИ

ВАС ЭТОТ путь почему-то не устраивает и Вы указываете нам на альтернативу: НБП. Почему я не разделяю этого увлечения?

Вы начинаете разговор об НБП с личности ее руководителя. Пусть так. Пройду по вашей канве.

То, что Лимонов – личность пассионарная, не подлежит сомнению. Но это возлюбленное Вами качество – не причина для оправдания его слов и поступков. (Перефразирую Пушкина: слова политика суть уже его дела.)

Является ли Лимонов «политическим проходимцем»? На мой взгляд, безусловно да. И дело тут вовсе не в том, что «своей радикальной политике он никогда не проституировал, свою партию строил сам, лично, своими трудами... от опасностей не прятался». То же можно сказать и о Троцком, и о Свердлове, и о Пол Поте и о множестве иных флибустьерах революций. Но все дело в том, что Лимоновым, для меня это совершенно очевидно, движут личные мотивы: жажда славы, жажда «энергетической подпитки» от молодежи («подросток Савенко» хотел бы вечно им быть), гомосексуальные комплексы и, наконец, амбиции литератора-постмодерниста, выстраивающего собственную жизнь, как артефакт (роман, шоу, экшн, концепт – смотря по обстоятельствам, а то и все вместе сразу). Нетрудно видеть, что на пути реализации этих стремлений Лимонов многого добился.

Если бы он строил собственную жизнь, не вовлекая в это пустопорожнее, в сущности, строительство, сотни молодых людей, это было бы простительно. Если бы, вовлекая молодежь в создание собственного прижизненного мавзолея, он использовал чистые методы и правильные, благородные идеи, мы бы закрыли глаза на его мотивы. А если бы он при этом вовлекал молодых людей еще и в действительно конструктивное, созидательное действо (созидательное в общественном, а не в личном масштабе), это можно было бы даже и приветствовать. Но все это, к сожалению, не так. И потому он, с моей точки зрения, – проходимец и политический спекулянт.

Лимонов, на мой взгляд, расчетливо эксплуатирует слабые и сильные стороны молодежи, умело манипулирует ею в вышеописанных целях. Он отравляет ее мозги набором внешне красивых, увлекательных, но пустых и вредных идей, убийственных для нее самой, для страны и народа в целом. Вы сами это отчасти признаете, когда пишете: «Со времён своего тюремного заключения он стал нести идеологическую околёсицу». Увы, это случилось гораздо раньше, от истоков, а именно тогда, когда был поднят на щит самый термин «национал-большевизм». И далее уже без остановок.

Провозглашая, к примеру, в современных условиях лозунг «Российская империя до Гибралтара», Лимонов говорит не просто глупость. Более несвоевременный и вредный лозунг не может придумать даже человек, специально задавшийся целью окончательно угробить русский народ. Это не просто «гипертрофированные имперские позиции», как Вы деликатно изволили выразиться. Это парадигма национального самоубийства, не больше, не меньше (почему – см. мои «Итоги ХХ века для России»). Первопричину этого лимоновского «задвига» вскрыли вы сами: «Но скверно в нём то, что он, по-видимому, просто не ощущает себя этническим русским». Отсюда же, между прочим, и другие его лозунги – «для наших юных пассионариев» – к которым (лозунгам) Вы также излишне, мне кажется, снисходительны: «Россия - всё, остальное – ничто» и «Да, смерть!». Остановлюсь на них.

Что такое Россия? Территория? Государство? Режим власти? Ландшафт? Полезные ископаемые? Сакральный миф?

Какая-такая Россия для нас – «всё»? Прошлая – монархическая или коммунистическая? Нынешняя, ельцинско-путинская?

Никогда нормальный русский националист, если только он не нацбол с перевернутыми мозгами, не примет этот напыщенный и невнятный лозунг. Ибо для националиста «всё» – это никакая не Россия, а его родной русский народ, без которого и я – не я, и Вы – не Вы, и Россия – не Россия. А Россия имеет вообще какое-либо значение только как государственно-историческая ипостась русского народа и ни в каком ином смысле, она абсолютно вторична по отношению к породившему ее русскому народу. Выдвинув заурядный патриотический лозунг, внутренне бессодержательный, как и весь безродный патриотизм (он же великодержавный космополитизм), Лимонов не только утратил навсегда право именоваться националистом, но и дал молодым своим адептам глубоко ложную установку.

Вы пишете довольно странно: «Есть ещё и этические нормы, морально-нравственный аспект в оценке деятельности лимоновцев, через которые нельзя переступать». Что Вы имеете в виду? Какую этику? Лидер, внушающий русский детям «Да, смерть!», подлежит, по моей этической мерке, уничтожению на месте, как мерзкий и опасный бешеный пес. Как только поворачивается его гнусный язык! Это совершенно непростительно. Не могу себе представить ничего более превратного. Но это вполне увязывается в целостный психокомплекс самого Лимонова, внутренне ориентированного, как всякий гомосексуалист, не на жизнь, а на вырождение и гибель. В том числе – на суицид.

Не случайно у Лимонова нет детей (что должно бы насторожить Вас, знатока исторических аналогий). Я лично дал жизнь шестерым русским детям и – через них – уже двум внукам. Лимонов – ни одному. И я говорю своим детям и внукам, всем русским детям вообще и каждому в отдельности, всему русскому народу – моей большой семье: «Да, жизнь!», потому что я хочу, чтобы мой народ жил в тысячелетиях. Но Лимонов подобного выговорить не в силах, это против самых основ его натуры. Он плохо кончит, уверяю Вас. И те, кто пойдут за ним, – тоже.

ИТАК, все три приведенных Вами базовых лозунга нацболов выражают больное, извращенное сознание их создателя. Человек, страдающий перверсией, может вызвать сочувствие. Человек, транслирующий свою перверсию другим людям, особенно молодым, заслуживает смерти.

Вы снисходительно пишете о том, что «члены НБП придерживаются другой тактики борьбы и несколько иной мировоззренческой ориентации, нежели Вы или я». Нет, Андрей Михайлович. Я придерживаюсь не «несколько иной», а принципиально, совершенно противоположной ориентации. И союзника в НБП пока видеть не могу.

Что там белое чернеется? Что там черное белеется?

Вы пишете: «В идеологическом плане нельзя отождествлять всех активистов НБП с Э. Лимоновым. Как я уже писал Вам ранее, в НБП постепенно вызревает крыло русских националистов».

Вас либо подводит память, либо Вы стремитесь выдать желаемое за действительное. Позвольте процитировать Ваше письмо от 02.04.03 г.:

«Сейчас в бункере НБП на Фрунзенской задает тон некто В. Линдерман, который часто печатается в газете “Лимонка” (сейчас она выходит под названием “Генеральная линия”) под псевдонимом “Абель” и входит в состав редколлегии газеты. Он этнический еврей из Латвии и о нем нужно рассказать подробнее, ввиду его крайне негативного влияния в последнее время на идеологию и политику партии НБП.

Этот Абель-Линдерман появился в НБП всего пару-тройку лет назад в Риге <…>. В конце 90-х он объявился в латвийском отделении НБП и, выжив прежнего гауляйтера, сам стал гауляйтером НБП в Латвии <…> Стал активно публиковаться в “Лимонке”. Есть веские основания считать, что он является, по крайней мере, негласным соавтором лимоновской публикации “Другая Россия”, той самой, которая ему инкриминируется в обвинительном заключении в суде <…> Он старался распропагандировать нацболов из московской штаб-квартиры НБП в бункере на Фрунзенской с помощь “революционной” фразы. И это ему, в значительной степени, спустя короткое время удалось.

Затем под влиянием этого Абеля-Линдермана так называемая “аналитическая группа” в бункере НБП во главе с А. Лапшиным, который сам ничего путного в смысле идеологии в “Лимонке” не опубликовал, стала распространять среди нацболов проект новой программы НБП, которую предполагалось принять на планируемом в конце апреля этого года съезде партии. Я прочел текст этой новой программы: это откровенно неприкрытый еврейский троцкизм, написанный в эпигонском духе “перманентной революции”. Из программы исчезло все идеологическое содержание термина “национальная революция” даже в ущербном понимании Э. Лимонова. Вообще слово “русские” из программы исчезло. А ведь в первой программе декларировалось, что НБП – это “национальная партия русских”, которая будет строить “русский социализм”. Зато появилось понятие “жизненное пространство”, содранное у Гитлера, но понимаемое в мировом масштабе. Из-за этого пространства национал-большевики должны воевать со всем миром до победы мировой революции. Словом задача национального освобождения русских земель подменена невыполнимой и непосильной задачей завоевания внешних чужих территорий. В общем, полный бред в идеологическом плане, но с конкретной целью увода пассионарной русской молодежи из русского национально-освободительного движения в никуда и растрата ее энергии на эту идеологическую утопию.

Однако этот проект вызвал в партийной среде НБП возмущение и А. Тишин вынужден был объявить, что на съезде он рассматриваться не будет, а останется старая программа. Но Абель не успокоился – он стал выдвигать в качестве альтернативы проект “Другая Россия” – тоже бред. Затем он стал ездить в регионы с целью инструктажа на местах».

ВОЗМОЖНО, с Вашей точки зрения, появление такого Абеля в партии Лимонова, а равно сдвиг НБП от робкого национализма к наглому троцкизму – роковая случайность или происки спецслужб. С моей – абсолютно закономерное следствие внутренней гнилости всей партии, ее лидера и всей недоношенной НБПшной идеологии. Лишний раз подтверждающее мои слова о том, что русскому националисту ни в этой партии, ни на ее мероприятиях делать нечего. И речь, следовательно, может идти исключительно и только о перевербовке здоровых сил (а они у лимоновцев есть, я знаю) в НДПР.

Но вот что интересно. Вы цитируете некое письмо, из которого следует, что «Абель потребовал от питерского актива героических акций-самопожертвований, приуроченных ко дню вынесения приговора по лимоновскому делу. Призвал объявлять голодовки и приковываться к дверям зданий ФСБ (скоро, гад, потребует публичных самосожжений). Заявил также, что подобного рода акции должны пройти во всех регионах России».

Не кажется ли Вам привлекательным такое яркое проявление пассионарности высокопоставленного нацбола Абеля? Не в Вашем ли оно вкусе? Простите, если мне это неверно показалось. Но, читая Вас, нет-нет, да и спросишь себя: что же Вы сами-то не в НБП?!

И не кажется ли вам, что последующие события в Питере, закончившиеся, в том числе, зверским избиением Вашего сына, шли именно по абелевскому – правильно было бы назвать его, все же, «лимоновскому» или, что то же, «гапоновскому» – провокационному сценарию?! (Как, кстати, и вся дурацкая лишь на первый взгляд эпопея с арестом и судом над Лимоновым с присными.)

Итоговое заключение цитируемого Вами письма – в словах: «Абель действительно разложил и распропагандировал весь бункер. Москву теперь слушать нечего, она – враг».

К сказанному Вами и Вашим корреспондентом могу добавить только одно. Освобождению Лимонова из тюрьмы предшествовал, по моим сведениям, визит в саратовское узилище двух высокопоставленных гостей из Москвы, один из которых, Анатолий Приставкин, долгое время возглавлял Комиссию по помилованиям при президенте России. Без церемоний удалив второго участника, Приставкин пробеседовал с Лимоновым два часа с глазу на глаз. После того, как все условия были оговорены, гости вернулись в Москву. Дальнейшее Вам известно. Посмотрим, что ждет НБП впереди. Абель плюс Приставкин (читай: Кремль) – неслабая комбинация, не так ли?

Вот и спросим себя, правильно ли поступили региональные лидеры НДПР, не поддавшись на призывы лимоновцев к совместным мероприятиям? На мой взгляд, да.

НБП – фактор нашей политической жизни, хотя я и не склонен преувеличивать ее значение. А это значит, что мы не можем игнорировать ее существование и должны выработать некую установку в отношении ее, как мы вырабатываем установки в отношении коммунистов, СПС и т.д.

Вы пишете обо мне: «Вашу линию по отношению к этой партии можно охарактеризовать как отказ от союзнических отношений на базе общих протестных действий против режима, как стремление к отрыву от НБП и поглощению её активистов, в лучшем случае выстраиванию иерархических отношений». Позвольте Вас поправить.

Во-первых, о каком-таком «отрыве» Вы говорите? Можно подумать, НДПР – некая ветвь на могучем стволе НБП, которая от него «отрывается»… Мы никогда не были чем-то целым с ними, так что говорить можно только о потенциальном создании такой целокупности в грядущем, но никак не о ее нарушении.

Во-вторых, нужно четко понимать: речь идет не столько о том, быть нам или не быть в союзе с НБП (я считаю, что сегодня, пока у них во главе – «красный пидор», а в голове каша, – лучше не быть), а о том, кто в таком гипотетическом союзе мог бы быть локомотивом, а кто – прицепом; кто – коренником, а кто – пристяжной. Я вовсе не призываю, как Вам кажется, превратить НБП в аналог комсомола при компартии. Я вообще думаю, что строить какие-то планы в отношении НБП преждевременно. Но уж если строить, то с ясным пониманием, что назначать НБП на роль локомотива и коренника – это просто смешно. А на другую они вряд ли согласятся.

И что же, разве у нас нет выбора, кроме нацболов? Из трех категорий, на которые я подразделяю потенциально пригодную для политизации молодежь, – студенты, скинхеды, нацболы – последние не наиболее, а наименее перспективны для русского национального движения, ибо у них капитально загажены мозги. Они не понимают и, увы, не могут понимать ни задач, ни сверхзадач русского движения, поскольку они изначально зомбированы черно-белыми классовыми установками, исключающими самое понятие «нация».

Но работать, конечно же, надо и с ними. Как? Я писал уже Вам об этом:

«Конечно, немотивированный отказ от сотрудничества с в общем-то пока не враждебной организацией нежелателен, но: 1) мы вообще не всегда и не всем должны идти навстречу, 2) мы тем паче не должны участвовать в дурацких мероприятиях, способных нас скомпрометировать, от кого бы ни исходила инициатива, 3) мы заинтересованы не в том, чтобы участвовать в инициативах чужих организаций, помогая им зарабатывать очки, а в том, чтобы другие организации (в том числе, конечно, НБП) поддерживали наши инициативы, и я давал регионам, которые курирую, именно такие рекомендации.

Таким образом, вырисовывается, скорее, максимально жесткая установка на развитие своей инициативы в регионах... Но для «проработки» или «оргвыводов» в отношении гауляйтеров НДПР я в Вашем сообщении пока не вижу оснований. Мало ли что придет в голову «безбашенным» лимоновцам, мастерам «приколов ради приколов»! Что же, нам так и вестись на любой их призыв? Да еще и «обязывать» своих людей к этому?! В моих глазах НБП не обладает пока таким авторитетом, чтобы ей быть коренником, а нам - пристяжной… Подобной дислокации мы не предвидим даже в отношении КПРФ, а уж эти-то, согласитесь, помощней лимоновцев.

Вы пишете: «Нам нельзя терять НБП в качестве пока что потенциального политического союзника». С моей точки зрения, НБП - никакой не союзник (где? в чем?), а конкурент, и не слишком приятный: скандальный, неумный по большому счету, неразборчивый в идеях, целях и средствах, грубо-популистский. Никакого национализма у них нет и в помине, а есть примитивная антибуржуазность (сама по себе достаточно отвратительная) и интернационализм, проявляющийся как в кадровой политике, так и в объекте атаки («убей буржуя!» - хоть жида, хоть русского). Какой с ними может быть «совместный фронт для пользы дела» (Ваше выражение) мне непонятно. Им мозги надо чистить и чистить!!! <…>

По моим представлениям, из НБП со всей ее теоретической кашей, засильем инородцев и глупым юношеским эпатажем, Кремль сейчас готовит отличную подставу. Пока Лимонов сидит в тюрьме, в орбиту НБП подтягивают как можно больше народу, молодежи. Вот даже и Вам, человеку опытному и мудрому, они представляются «союзниками». Но поближе к выборам Путин своей президентской властью помилует «старого и больного» и притом великолепно раскрученного "мученика за русское дело" Лимонова [как в воду я смотрел, что Вы скажете?!], и НБП рванет на выборы в наспех составленном блоке неважно с кем, чтобы расколоть националистов и отнять голоса, в частности, у нас. А ведь если Лимонов выйдет из тюрьмы и превратится в реального фигуранта российской политики, то тогда не то что действовать, но даже стоять рядом с НБП (иными словами, конкретно и лично с «красным пидором» Лимоновым) станет просто неприлично! Мы это отчетливо понимали еще в 2001 году, отказавшись пригласить его в наш Оргкомитет.

Так что мое мнение – не делать пока что ничего, что позволило бы электорату представлять НДПР как филиал НБП. Репутация нарабатывается годами, а потерять ее легко в пять минут. Политика – это игра вдолгую, здесь не место скоропалительным решениям и опрометчивым союзам. Нужна адская выдержка и расчет, и не надейтесь на перевороты и баррикады, их не будет. Не следует также преувеличивать политическое значение этой «самой яркой молодежной организации» (по Вашим словам), ведь молодежь-то как раз голосовать и не ходит. А люди зрелые нипочем не проголосуют за юных придурков и отморозков без царя в голове.

Вы пишете: «Внутри НБП, что проявилось на ее прошедшем съезде, сейчас формируется крыло русских националистов, чья политическая платформа основана на тезисах: "принципы социальной справедливости (передел собственности, национализация) и русский национализм (законы против нелегальной иммиграции и меры по выселению кавказцев из русских городов, принцип национально-пропорционального представительства в органах власти)… Большинство гауляйтеров под давлением российских современных реалий сейчас фактически перешли с левых на правые политические позиции». Не могли бы Вы сообщить мне имена и координаты этих продвинутых людей? С ними, безусловно, нужно работать индивидуально. Ну, а если в НБП, как Вы уверяете, «формируется крыло русских националистов», то какого черта они забыли в этой партии? Им там не место. Надо дать им срок вызреть, самим понять это. Тогда они сами к нам придут. Если же мы, единственная, в действительности, партия русских националистов, поспешим сейчас в объятия юных бандерлогов, то только спутаем картину, посеем никчемные иллюзии.

Без молодежи, кстати, мы не останемся. Но об этом как-нибудь потом».

Вы ничего не ответили мне, не назвали ни одной фамилии нацбола, «перековавшегося» в русского националиста. Почему? Не разъяснили, в чем прелесть союза с таким союзником (кроме дифирамбов пассионарности лимоновцев, я не увидел ни одного аргумента, но ведь и это – не аргумент). Почему?

ВСКОЛЬЗЬ о личном. Вы укорили меня: «При всём при том Э. Лимонов в ходе своей борьбы с режимом уже более 2-х лет сидит в тюрьме, в то время как лично Вы, извините, всё это время провели на свободе <…>. Я не признаю ни за кем права высокомерно и презрительно именовать членов НБП “бандарлогами” и “придурками”, как это сделали Вы в письме ко мне. Такое право может появиться лишь у партии, в активе которой есть, по меньшей мере, такой же багаж политической активности, притом именно на улице под дубинками ОМОНа. У партии, которая добьётся своими делами, пусть и в ином политическом ракурсе, но такого же признания себя действенной протестной силой. Активистов НБП, бесспорно, есть за что уважать».

Нет. Партия, которая из лучших побуждений идет под дубинки ОМОНа ради ложных целей, ложных идей, не заслуживает уважения. Как не заслуживает уважения любой производитель, расходующий материалы несообразно задаче. Кузнец, который взялся делать меч, а получил в итоге «пшик», – это плохой, не заслуживающий уважения кузнец. Тем более, согласно русской поговорке, не заслуживает его личность, отправившаяся молиться и разбившая себе лоб.

Что до меня, то я лишен суицидальных комплексов и не стремлюсь ни к красивой никчемной гибели, ни в тюрьму, хотя и вызывался многократно в прокуратуру в результате деятельности сил, очень бы хотевших меня туда запрятать. Но я постараюсь не доставить им такого удовольствия. И я хотел бы заслужить у своего народа право на уважение чем-нибудь более дельным, чем пребывание в четырех стенах. И другим борцам за дело нации, в том числе, если Вы настаиваете, Лимонову, желал бы того же. Получить срок за дело – почетно; за пустые, глупые мысли, слова и дела – постыдно.

УРОКИ ГИТЛЕРА ПО БОЙКОВУ И ПО СЕВАСТЬЯНОВУ

В НАШЕМ «сегодня» Вам нравится НБП, в мировом «вчера» – НСДАП.

Страницы, посвященные Вами Гитлеру и раннему периоду НСДАП, читал с интересом и даже восхищением: Вы – специалист по раннему, розовому периоду германского национал-социализма, у которого впереди были годы головокружительных побед и невероятных, шокирующих успехов.

Мне тоже приходилось внимательно всматриваться в опыт этой партии, хотя я старался сосредоточить свое внимание на годах, непосредственно предшествовавших столь же шокирующему, чудовищному краху движения. Когда количество допущенных зарвавшимся Гитлером ошибок стало перерастать в качество, загубившее не только Германию, но и весь грандиозный и очень нужный человечеству опыт нацистов. Моя статья носила название «Уроки Гитлера», Ваша – «Ранний национал-социализм в Германии и России: программы». Я призывал учиться более на ошибках, Вы – на достижениях. И то, и другое, видимо, нужно. Но я при этом мог, конечно, недооценить достижения, а Вы, соответственно – ошибки.

Не буду вступаться за конкретные цифры, оспариваемые Вами: они в основном взяты из Советской исторической энциклопедии и понадобились мне только для того, чтобы подчеркнуть внушительную динамику роста рядов и влияния НСДАП, чего Вы, я думаю, отрицать не станете[1]. Не думаю, что Вы станете отрицать и самое главное наблюдение: нацисты пришли к власти во всей ее полноте именно парламентским путем, а не каким-либо другим. Это был результат широкого общественного согласия, охватившего все слои немецкой нации. Для НДПР здесь важно лишь одно: позаимствовать методы, которым нацисты обеспечивали этот рост и этот главный результат. Думаю, что наш Чрезвычайный съезд поступил совершенно правильно, проголосовав за Постановление, утверждающее некоторые из этих методов.

Но в Вашем письме звучат мотивы, которые дают, мне кажется, глубоко ложную установку партийцам и вообще читателям. Остановлюсь на них.

ВЫ ПРИЗНАЕТЕ важность непрерывной, настойчивой пропаганды и агитации («Гитлер годами – с небольшим перерывом 12 лет подряд - вдалбливал народу в сознание одно и то же, и, в конце концов, вдолбил»); но при этом тут же пишете:

«Стабильно и неуклонно растущие успехи на выборах как партии НСДАП, так и лично А. Гитлеру, принесли, главным образом, всё же не пропаганда национальной идеи, не манифестации и парады штурмовиков, хотя это сыграло огромную роль, подготовив общественное мнение. Но всё-таки успеху, в основном, способствовало несопоставимое с современной Россией обнищание широких народных масс вследствие глубокого и жестокого мирового экономического кризиса».

А дальше – я с трудом верил своим глазам: Вы просто-таки мечтаете о том, чтобы в России разразился жесточайший кризис, без которого нам, по-Вашему, не видать подъема русского движения. Вы пишете:

«Теперь о партии. Немецкое национальное движение в лице НСДАП начало бурно расти лишь с 1929 года – с начала мирового экономического кризиса, когда примерно 50% рабочего класса в одночасье оказались безработными. Мы до такого состояния ещё не дошли и лишь когда дойдём, тогда у НДПР и появится реальная возможность добиться пробуждения массовой политической активности у русских. Тогда и удастся вовлечь в широкое национальное движение, учитывая нашу инерционность и масштабы огромной страны, хотя бы треть русского народа <…>. Следующий этап, надо ожидать, взрывного развития русского национального движения начнётся с момента следующего глубокого экономического кризиса, толчком к которому станет крах доллара, новый дефолт или нечто подобное».

Ну, спасибо! А я-то думал, что категория р-р-революционеров, исповедующих принцип «чем хуже – тем лучше», ушла в прошлое вместе с ленинской гвардией, перебитой Сталиным… Это что же получается? Значит, если никакой экономической катастрофы в ближайшее время не произойдет, так у русского движения нет перспективы? Значит русские не способны взяться за ум и защитить свои права и интересы, пока не начнут массово подыхать с голоду? Хорошенькая оценка нашего народа! Кислое дело… Просто руки опускаются!

Нет, извините, ждать у моря погоды мы не будем. Разразится ли чаемый Вами «жесточайший кризис» или нет, гадать не стоит. Я лично ничего подобного не жду, по моим наблюдениям нам угрожает совсем иное: медленное затягивание экономической удавки на шее народа путем введения все новых платежей, типа принудительного страхования машин, квартир, выкупа земли под строениями, реформы ЖКХ и т.п. На мой взгляд, пик «шоковой терапии» пришелся на 1992-1996 гг., а сейчас большинство людей как-то приспособилось, хотя и живет очень бедно. Искусственно же вызвать кризис мы сами не можем (а если бы и могли, я бы, жалея народ, не стал уподобляться Гайдару).

До революционной ситуации нам очень далеко, а даже и разразись она сегодня, – мы к ней не готовы, сам народ к ней не готов, поскольку идеология русского национализма хоть и присутствует в массах, но лишь как стихийное ощущение, а не как именно идеология. Помните бессмертное: идеи становятся материальной силой, когда овладевают массами?! Мы, не забывайте, еще лишь в самом начале пути, наша пропаганда еще не сделала и сотой части того, что должна сделать, и наша партия, которая призвана превратить русскую идею в материальную силу, делает лишь первые шаги.

О сравнительной ценности классов для национальной революции

РУССКИЕ хотят всего и сразу. А если все и сразу не выходит, то многие опускают руки, превращаются в разочарованных нытиков. Встречаю таковых регулярно, особенно в последнее время. Не знаю, как Вы, но мы, уверяю Вас, из другого теста.

Отсутствие системного кризиса в стране не означает безнадежности русского дела. Разве подобный кризис – обязательное условие для смены режима, для современной революции? Странно, что падение КПСС и СССР, произошедшие совсем недавно, на Ваших глазах, ничему Вас не научили. Вспомните, ведь в конце 1980-х в руках КПСС была вся власть, вся армия, милиция, все КГБ, вся пресса, все деньги, вся неповоротливая, но действующая экономика, могучая сверхдержава жила небедно (удвоение ВВП, о котором сегодня говорит Путин, как о сверхзадаче, всего лишь вернет нас в 1989 год!) – но эта власть рухнула, как карточный домик, и ни армия, ни милиция и КГБ, ни деньги ее не защитили. Потому что она изжила себя, потому что десятилетиями игнорировала копившиеся социальные и национальные противоречия, потому что не могла осмыслить и преодолеть основное противоречие социализма – между общественным характером труда и отсутствием личной заинтересованности. Потому, что в головах миллионов революция, отвергающая казенные ценности социализма, уже произошла. Потому, что необратимо изменилась социальная структура рабоче-крестьянского некогда государства, а власть не желала этого видеть и вошла в клинч с интеллигенцией, превратившейся тем временем в мощный класс, в вершительницу судеб мира...

Одним словом – потому, что сложились объективные исторические обстоятельства для смены режима.

Важнейший урок, который мы должны извлечь отсюда, состоит в том, что революции, прежде, чем они выплеснутся на площади и приведут к необратимым изменениям строя, должны произойти в головах массы людей. И не просто всех людей, а прежде всего – в головах класса-гегемона, лидера общества. Кто же сегодня у нас гегемон?

Вы, в поисках ответа на этот вопрос, обращаетесь все к тому же излюбленному вами розовому, начальному периоду НСДАП, к идеям и практике расчудесного Адольфа. Вы призываете: «Вспомните, как настойчиво молодой А. Гитлер доказывал в своей книге “Моя борьба” первостепенную важность вовлечения в национальное движение широких народных масс, как энергично боролся за симпатии низших социальных слоёв, как стремился увести у коммунистов и социал-демократов и привлечь к своему движению немецкий рабочий класс. И с успехом».

Но одна из самых больших ошибок, которую способен сделать ученый-историк, это рассуждать по принципу: «так было – значит, так будет», игнорируя глубокие изменения в жизни, отличающие нашу эпоху от событий столетней давности. Жизнь и общество изменились радикально и необратимо, и многие замечательные рецепты гитлеровских времен сегодня категорически неприменимы.

«В 1920-е годы в Германии на общественном поприще заметнейшую роль играли профсоюзы, коммунисты, социал-демократы. Ибо партийная борьба означала в ту эпоху борьбу за доверие и поддержку широких трудящихся масс. Это диктовалось объективными условиями: рабочий класс был самой активной, решительной, распропагандированной, организованной и численно значительной общественной силой. Игнорировать его интересы, его запросы, его надежды – значило проиграть политическую битву <…>.

Он ясно понимал, что успех всего Движения зависел от того, сможет ли он увлечь своими идеями основную массу рабочих, перевербовать их, отбить их у красных. В те годы интеллигенция, даже в такой культурной стране, как Германия, еще не обладала значительным общественным и политическим весом. До конца дней Гитлер сохранял убеждение в том, что «в борьбе между умом и силой последняя всегда побеждает. Социальный слой, у которого есть только голова, как бы чувствует, что у него совесть нечиста. И когда действительно начинаются революции, он не отваживается встать в первых рядах. Сидит на мешке с деньгами и дрожит от страха». Нет, именно люди физического труда: вот была главная ставка, ключ, обладание которым в те далекие годы открывало путь к власти <…>.

При всем внешнем сходстве ситуации, Россия 2000-х – это не Германия 1920-х. Главное, основное отличие – в социально-демографической структуре общества. В 1920-е гг. рабочие еще были во всех отношениях «восходящим» классом, очень многое определяющим в жизни страны. Сегодня это не так: ни рабочий класс, ни «широкие трудящиеся массы» вообще не могут являться и не являются основной движущей силой каких-либо перемен. За десять лет мы убедились (в том числе, на примере КПРФ), как мало от них зависит. Делать решающую ставку на эти слои ни один здравомыслящий политик ныне не станет. Ибо даже если их голоса и помогут получить власть, то энергии, чтобы эту власть удержать и реализовать, они дать уже не в силах. У рабочих масс нет в должной мере ни воли к борьбе, ни самоотверженности, ни сплоченности, ни ощущения принадлежности к исторически восходящему классу, за которым – будущее. Налицо физическое вырождение, алкоголизм, и вырождение духовное: примитивный бытовой материализм, мелочный эгоизм, разобщенность, отсутствие классовой солидарности. Рабочие боятся потерять имеющиеся остатки жалкого и мнимого благополучия, дарованного им некогда КПСС, и отнюдь не надеются «обрести весь мир». До избирательной урны рабочий, может, и дойдет; до баррикады – нет. Всколыхнуть массы социалистическими лозунгами – возможно, но получить от этого серьезные политические дивиденды – вряд ли.

Тем более бессмысленно обращаться с социалистическими лозунгами к другой половине нации – предпринимателям и интеллигенции. Коммунистическая доктрина не встретит здесь поддержки вообще; социалистическая – очень ограниченную. Характерный пример: в 1996 году за Зюганова голосовала одна треть, за Ельцина и Явлинского, то есть, против возврата к «социализму», – две трети интеллигенции. Теория и практика (история) показывают, что интеллигенция буржуазна по самой своей природе, и что капиталистическая «среда обитания» оптимальна для нее во всех отношениях: и в материальном, и в творческом. Конечно, сильная государственная поддержка, бюджетные ассигнования очень нужны интеллигенции в любом обществе. Но причем тут социализм? Несоциалистическая Америка тратит огромные бюджетные средства на науку, культуру и образование, социальные программы и т.п. При этом «продвинутый» американский профессор получает зарплату в несколько раз большую, чем рабочий. И русский профессор хорошо об этом знает. Не стоит предлагать ему строить социалистический «рай для всех». Идеалистов на нашем веку сильно поубавилось.

Но урок Гитлера как раз и состоит в том, что движение, имеющее целью национальный подъем, национальное возрождение, не должно исповедывать ни социалистических, ни, тем более, коммунистических идей. Все равно, ради объединения нации, от них придется отказаться. Вообще, «социализм» - есть робкий, стыдливый компромисс между коммунистами и капиталистами, возникающий в ситуации, когда ни одна сторона не может взять решительный верх. Но сегодня в России нет противоречий между русским предпринимателем и русским рабочим: наоборот, благосостояние последнего должно зависеть от того, как скоро и как прочно встанет на ноги первый. Госпарткапитализм на благо всей нации (он же национал-капитализм), подобный тому, который был в нацистской Германии, строят в наши дни многие страны (в лидерах – Китай и Вьетнам). Мы должны как можно скорее и тверже встать на этот путь. Политическая сущность этого строя не в противостоянии национальной интеллигенции и буржуазии с одной стороны – и простого народа с другой. А в противоборстве национального (в нашем случае русского) капитала – с международным и инородческим капиталом. Победа в таком противоборстве – залог выживания нации и страны.

Поэтому не стоит тратить времени и сил на разработку социалистических лозунгов и соответствующей им социальной базы: это пустые хлопоты. Не стоит думать и о политическом альянсе с крайне левыми движениями и радикалами типа Анпилова или Лимонова.

Между тем, в то время, как народ утратил таранные политические свойства, их приобрела интеллигенция, незаметно превратившаяся за последние пятьдесят лет не просто в новый класс, составляющий в России до 30% населения, но в класс-гегемон. Ибо сегодня всем кристалльно ясно: ум – это и есть сила, главная сила наших дней. Та буржуазно-демократическая революция, которая произошла у нас под видом «перестройки» – была на деле интеллигентской революцией. Но эта революция еще не завершилась: ей неизбежно предстоит переход в фазу националистическую, «национал-капиталистическую». И локомотивом этого перехода может быть и будет только русская интеллигенция и русская буржуазия. Это – исторически восходящие классы, творящие на данном этапе исторический процесс в России. За ними – будущее. Тот политик, который сумеет распропагандировать, привлечь эти классы на свою сторону, – победит, а тот, который не сумеет, – проиграет.

Вместе с тем, ясно, что на базе «половины нации», пусть даже наиболее политически активной и значимой, нельзя добиться национального единства. Простой народ, вне всякого сомнения, достоин постоянной заботы и внимания со стороны правительства. Он должен в полной мере быть вовлечен в процесс политического преобразования страны. Это означает, что на данном этапе союз национал-капиталистов с массовым национал-социалистическим и профсоюзным движением не только возможен, но и необходим (при условии соблюдения субординации, соответствующей реальному раскладу общественных сил). Опыт Гитлера учит: вполне достаточно, если впоследствии народ получит гарантированные социальные блага. Социальные программы высшего уровня, осуществляемые за счет природной ренты и справедливого трудового законодательства, – это куда лучше мифического «социализма», который можно строить до гробовой доски, так и не узнав, что это такое. При этом условии частный капитал, поддерживаемый и направляемый государством, способен на «экономическое чудо» («Уроки Гитлера», 1995, в ред. 2002).

Я БЫЛ БЫ рад выслушать серьезные аргументы против вышесказанного, но не жду их, поскольку уверен в своей научной правоте.

Вы экстраполируете в наши дни ситуацию Веймарской Германии и упрекаете меня: «Вы… фактически без борьбы за умы оставляете русских рабочих и другие низшие социальные слои на откуп зюгановской КПРФ. Но ведь симпатизанты этой политически бесплодной, в том числе, в виду своего пропитанного марксистским нафталином антирусского “интернационализма” партии всё ещё составляют треть населения страны!»

Как же Вы не замечаете, что этот аргумент больнее всего бьет именно по Вам! Ведь если при такой мощнейшей поддержке – треть страны! – КПРФ имеет такой ничтожный результат (а она пропустила все до единого удары, направленные в народ), то какова же цена этой поддержки?!! Да она – меньше нуля… И за нее мы должны биться-колотиться? Что может быть нерациональнее!

А между тем, думать, что в результате нашей пропаганды электорат коммунистов массово побросает свои партбилеты и запишется в НДПР или пойдет голосовать за националистов – глубокая ошибка. Не побросают и не пойдут. Они прикованы к своей любимой партии, к своему вождю Зюганову, как каторжник к галере. Кто как не мы в этом убедился! Уж мы-то много раз пытались вербовать коммунистов в свои ряды на самых разных уровнях от рабочих до красных директоров и депутатов. Не думайте, что наш нигилизм в отношении, как Вы говорите, «низших социальных слоев» возник на пустом месте. На словах, в кулуарах они все стопроцентно с нами согласны. Но... когда приходит время голосовать – отдают голоса по старинке за красных. Спрашиваешь у них: почему? Отвечают стандартно: КПРФ единственная массовая, структурированная сила оппозиции, с деньгами, кадрами и оргвозможностями. Спрашиваешь: а хрен ли с этих возможностей? Что массовая и структурированная КПРФ реально сделала за все годы? Куда завела оппозицию? Смущаются, отводят глаза, начинают оправдываться, клянут Зюганова, обещают его скинуть, а потом опять голосуют «за»… Чистые зомби!

Ниже я еще вернусь к разговору об интеллигенции, а здесь заключу кратко. Делать ставку на «революционную активность» масс простого народа сегодня нельзя. Не те времена. Эта ставка бита; мы видим это на примере КПРФ и РНЕ (Баркашева). Отказаться от ставки на интеллигенцию, переключить силы на распропагандирование «низших социальных слоев», как Вы настаиваете – значит, слить эти силы в песок. Худшей стратегической ошибки нельзя себе вообразить.

Наш выбор: коалиционность или беспринципность?

ВЫ ПИШЕТЕ: «Гитлер, как признанный вождь немецкого национального движения и партии НСДАП… был мудрее абсолютного большинства современных деятелей русского национального движения. Не хотел бы утомлять Вас длинными цитатами, но эта из книги современника движения национал-социалистов – либерального журналиста К. Гейдена - здесь просто необходима[2]: “Любая политическая теория, от самого реакционного монархизма до чистого анархизма, от махрового индивидуализма до отрицающего личность грубого социализма была представлена в нацистском движении. Партия была открыта для всякого и каждого вида политической теории. Каждый национал-социалист оставался во власти того впечатления, что единственная цель партии состоит в том, чтобы воплотить его собственную крохотную теорию. Гитлер предъявлял единственное безоговорочное требование в обмен на эту свободу – безоговорочное признание его вождём. Таким образом, для каждого немца стало возможным видеть в партии то, что она создана специально для достижения его собственных целей, а в Гитлере – вождя, требующего исполнения именно его собственной частной теории. Гитлеровская партия похожа на марширующую огромную партию индивидуалистов, каждый из которых верит в то, что эта армия движется к его собственной цели”.

Эта цитата жизненно важна и поучительна для нас. Это блестящий пример реализации на практике, во внутрипартийной жизни нетривиального способа консолидации наиболее активных представителей нации. Да ещё в рамках одной партии. Так и нужно действовать в нашем положении, за одним исключением – заменить принцип вождизма высоким моральным, идейным, духовным авторитетом нашей партии. Авторитетом, но в пределах реального идейно-мировоззренческого многообразия русского национального движения, не посягая на него. Я вижу задачу русской национальной партии именно в этом…».

Здесь Вы сами себе противоречите. Идейное разнообразие вплоть до неразберихи и какафонии в НСДАП было, как уже отмечено, платой за феномен фюреризма, вождизма (фюрер, кстати, и сам в разных аудиториях говорил порой прямо противоположные вещи, например, рабочим обещал одно, а промышленным магнатам – принципиально другое). Это вполне логично и понятно. Хотя и ошибочно, ибо за принцип фюреризма Германия, в свою очередь, понесла ужасную, неприемлемо высокую плату и еще продолжает ее нести. Но Вы-то ведь предлагаете исключить вождизм, заменить его на «высокий моральный, идейный, духовный, авторитет нашей партии» и сохранить при этом «реальное идейно-мировоззренческое многообразие русского национального движения».

Тут Вы ломитесь в открытую дверь. У нас имеется свой собственный – и весьма удачный! – опыт консолидации национального движения, ибо НДПР – широкая коалиция, принципиально, во-первых, исключившая вождизм, а во-вторых – поставившая во главу угла не идеи и идеалы, а права и интересы русского народа. Мы на весь свет провозгласили именно такой, концептуально новый и чисто прагматический принцип нашего объединения, заявив, что идеи и идеалы не объединяют, а разъединяют наш народ, в то время, как объединяет его кровь, общность этнического происхождения. Все русские в мире – родня друг другу, у всех нас в 23-м поколении были общие предки.

В нашей коалиции поэтому можно найти почти все основные течения современной русской общественной мысли (в том числе, как предписано теорией, и национал-капитализм, и национал-социализм) – за исключением, все же, идиотских и заведомо ложных, вредных, провокационных, к которым в первую голову я отношу национал-большевизм. Коалиционность не означает и не должна означать беспринципность. Иначе откуда же тогда возьмется высокий идейный авторитет? Защитить в случае чего нацбола от преследований как русского человека, хоть и без царя в голове, мы обязаны. Но поощрять в его идейно-политическом идиотизме, идти за ним куда бы то ни было и зачем бы то ни было – увольте. Этак мы сами себя уважать не будем, а другие-то и подавно.

О “НАЦИОНАЛ-КАПИТАЛИЗМЕ” И “НАЦИОНАЛ-ДЕМОКРАТИИ”

БРОСИВ мне перчатку, Вы открываете полемику донельзя странным способом: «В этом разделе я буду говорить не о содержании Ваших книг, а об этих двух ключевых понятиях. У меня вызывают сомнения не только их содержательная сторона, но и правомерность их политического употребления, их дееспособность и, соответственно, дееспособность основанного на них посыла о возможности противостоять либеральному режиму и взять власть, опираясь на социальный слой интеллигенции с её пробуржуазными настроениями».

Как можно говорить о названных «ключевых понятиях», не читав моих одноименных книг, мне, признаться, совершенно непонятно. Не говорю уж о том, что термин «национал-капитализм» впервые введен в оборот именно мной, но ведь именно в этих книгах, а не в вашем воображении раскрываются названные термины с избранной мною точки зрения социологии (в первую очередь, такой ее современной отрасли, как интеллигентоведение). Как же мы будем вести разговор, понимая под одним и тем же словом разные вещи?

Не договорившись со мной, таким образом, о ключевых понятиях (и нарушив этим заповедь, вне которой всякая полемика превращается в бой с тенью), Вы в дальнейшем просто не поняли моей позиции, а потому так и не смогли блеснуть сильными контраргументами, ограничившись констатацией, что с этим-де нельзя согласиться. В какой-то степени у нас возник диалог слепого с глухим.

Вы пишете: «Демократы не могут быть никем иным, иначе чем людишками, напрочь отрицающими русские национальные традиции, жалкими попугаями и эпигонами Запада, т.е. агентами влияния чужой цивилизации. Но ведь Вы-то, я полагаю, рассматриваете будущее переустройство общества именно как консервативную, а в широком смысле русскую национальную революцию».

Во-первых, национализм вообще, а у нас, русских, особенно, – есть суперавангардное течение, которое обязательно отрицает консерватизм (отрицает в гегелевском смысле, т.е. преодолевает, перерастая). Относить меня к консерваторам совершенно неправомерно. Наоборот, я считаю, что большинство провалов нашего движения связано именно с непреодоленной консервативностью, с устремлением в «светлое прошлое». С позволения сказать «революционеры», стремящиеся вперед с головой, повернутой назад, вызывают у меня чувство не только юмора.

Во-вторых, демократия, как следовало бы знать историку, бывает разных типов, в том числе: консенсуальная (американского образца, приводящая в итоге к диктату всевозможных меньшинств) и национальная, то есть ограниченная по национальному признаку и ставящая своей целью благополучие национального большинства (древнегреческого, афинского, к примеру, образца). Эти два типа демократии – во многом антиподы. Смешивать их нельзя. Нетрудно догадаться, даже не читав моих книг, что я сторонник демократии второго, а не первого типа. Не думаю почему-то, что я «жалкий попугай» и «эпигон Запада». Но я именно убежденный демократ. Почему – Вы сможете понять полнее, ознакомившись с моими книгами. Здесь же тезисно выскажу суть своей национал-демократической концепции:

1. Демократия, вопреки Вашему мнению, – есть такая же национальная русская традиция, как и деспотия. Новгородское вече, Боярская дума (а до нее совет дружины), Земские соборы, Государственный совет, Государственная дума начала ХХ века, общинное самоуправление… Что это, по-Вашему, если не русские национально-демократические традиции? Противопоставлять здесь, как Вы это делаете, «демократию» и «русский традиционализм» вряд ли возможно, ибо это, в данном случае, одно и то же: демократия и есть русский традиционализм в его существеннейшей части.

2. Демократия в современном понимании складывается из суммы т.н. демократических свобод, в первую очередь – свободы слова, печати, собраний, совести и т.д., перечисленных во Всеобщей декларации прав человека и гражданина. Разве русский народ не заслуживает этих свобод, не выстрадал их? Разве он выродок в семье народов мира? И разве концепция национал-демократии предполагает наделение этими свободами пришлых народов в нашей стране?

3. Демократические свободы составляют естественную среду обитания интеллигенции, русской в том числе. Как вода – для рыбы, так демократические свободы – для интеллигенции. Без них она не может вести полноценное существование, такова ее природа. Попробуйте их отнять, ограничить, и вы получите в лице интеллигенции непримиримого врага. Попробуйте, в свою очередь, на пути к власти или получив власть, позиционировать себя как врага интеллигенции, и ваш провал (а вместе с ним и провал России) – скорый, катастрофический и позорный – неизбежен.

4. Национал-капитализм, по моим прогнозам, есть вещь не просто желательная, но и неотвратимая. Однако на базисе национал-капитализма, ограничивающего возможности иностранного и инородческого капитала в стране, может вырасти только такая надстройка, как национал-демократия. То есть, повторю еще раз, демократия, ограниченная по национальному признаку. На практике это означает, что равенство прав гражданина и негражданина России в любой области жизни и деятельности (в том числе предпринимательской) становится невозможным. Более того, приобретение российского гражданства также становится проблемой для определенных категорий жителей не только Земли, но и самой России. Примеры подобного государственного устройства имеются в достаточном количестве не только среди развивающихся, но и среди уже вполне развитых стран, таких, к примеру, как Израиль.

«Боюсь, что единственное место в России, где “национал-демократия” присутствует – это заголовок на обложке Вашей книги… “Национал-демократии” в ХХ веке и не было нигде в мире», – пишете Вы. Жаль, что заглянуть под обложку Вы не удосужились, но взгляните хотя бы на Прибалтийские республики, которые по-Вашему, «демократиями в действительности не являются». Почему же? Неясно. Вы называете их уж вовсе непонятно «либерал-этнократическими». На мой же взгляд, они как раз и представляют собой самую настоящую национальную демократию в чистом виде. Поучиться бы у них невредно, перенять многое...

5. Противоположность демократии, ее антипод – деспотия или диктатура. Ни то, ни другое в современной России (даже в мягком виде конституционной монархии или президентской республики), по моим убеждениям, неработоспособно. Это проблема эффективности управления. Монархия вообще свое отжила в нашем атеистическом в целом обществе, а тщету президентской республики мы наблюдаем воочию. (Подробнее см. в кн.: «Русский проект».)

6. Поскольку национал-демократия – это отнюдь не демократия американского образца, то ее идеальным государственным воплощением, на мой взгляд, является партократическая система. И вот тут уже мы должны обратиться к примеру наиболее передовых стран Азии, в первую очередь – к великому Китаю, который наглядно и очень убедительно демонстрирует преимущества этой системы. Партократия – весьма жесткая вещь, даже беспощадная, притом и гибкая, всепроникающая. Но нельзя сказать, что она в принципе несовместима с демократическими свободами. Да, она оборачивается к своим – совсем не тем лицом, что к чужим. Но разве не так и должно быть?

Вот так, в общих чертах. Вам хотелось «принципиально новой» концепции? Пожалуйста, хотя она не так уж и нова для меня и моих читателей. Критикуйте, если сможете. И критикуйте именно мои тезисы, пожалуйста, а не чьи-то фантомы по моему поводу.

Но только не пишите больше никогда, якобы «русское национальное государство» уходит «корнями в русскую национальную культуру». Это совершенно не так, наша беда как раз в том, что у русских никогда не было национального государства и его лишь предстоит создать, притом на принципах, во многом противоположных «русской национальной культуре», тысячелетней традиции, не оправдывающей себя в новых условиях. Построение русского национального государства – об этом приходится говорить ясно, громко и твердо – потребует ломки многих стереотипов и даже архетипов нашего народа. Вы как историк это понимаете. Иллюзии здесь неуместны.

И не приписывайте мне, пожалуйста, «демократию в западной интерпретации этого понятия». Такая демократия, как я всегда писал прямо, – есть «мерзость и ложь». Тут мы с Вами смотрим на вещи совершенно одинаково.

«Как можно ратовать за “демократию”, как вообще можно произносить в позитивном смысле это гнусное слово?», – пишете Вы. И наблюдательно, справедливо отмечаете: «Слово “дерьмократ” для большинства русских давно стало нарицательным - сродни ругательству. Реанимировать это понятие, реабилитировать его в глазах русских широких народный масс вряд ли возможно. Это провальный политический термин».

Здесь я опять готов с Вами согласиться, толпа неважно воспринимает словечко «демократ». Евреи, прорвавшиеся к власти и собственности в России именно под лозунгом демократии, очень сильно дискредитировали его. Но это проблема лишь для наших пропагандистов, которые не должны этим словечком злоупотреблять. А уж нам-то с Вами не стоит идти у толпы на поводу, уподобляться ей, не различающей понятий. Мы можем позволить себе называть вещи своими именами, не оглядываясь на мнение улицы. У нас, надеюсь, ученый спор, а не площадная перебранка.

Дело, в конце концов, не в терминах, а в стоящих за ними понятиях. Если Вам удастся подобрать другой, более удачный, чем «национал-демократия», термин для выражения той сути, что я описал выше, я охотно заменю его на Ваш. Пока же, мне кажется, лучше сосредоточиться на разъяснении и популяризации «национал-демократической» концепции (демонстративно противопоставляя ее «либерально-демократической»), чем бороться с ней из лингвистических соображений, не предлагая взамен ничего внятного по сути. Тем более, что эта суть проста донельзя:

– Да, капитализм. Но – национальный, а не колониально-компрадорский, как теперь.

– Да, демократия. Но – национальная, а не либерально-демократическая (консенсуально-интернациональная), как теперь.

В этих моих терминах-лозунгах, обращенных к русской интеллигенции и русским предпринимателям, не было ошибки, неточности. Был, наоборот, абсолютно точный, выверенный расчет политика-социолога, делающего основную ставку на восходящие слои населения. Я стремлюсь развернуть эти слои, с их незыблемыми (!) социально-политическими симпатиями и установками, в сторону русского национализма. Я убежден в исполнимости этого плана. Я уверен в его абсолютной необходимости. И о точности этого расчета лучше всего говорит визг врага, «Московского антифашистского центра» (МАЦ, председатель Е. Прошечкин), отреагировавшего на мои сугубо научные книжки доносом в прокуратуру.

ВЕРНЕМСЯ еще раз к одной из основных тем полемики – о движущих силах национальной революции, об общественно-политическом гегемоне – чтобы договорить все до конца, «дожать» тему.

Вы пишете: «В мировой истории не было ни одного примера массовой героической гибели за национальное освобождение своего народа буржуа[3] с чековой книжкой в кармане и банковским счётом - имеется в виду, естественно, социальный слой, а не отдельные исключительные личности».

Что за странные претензии?! Да разве это дело и без того малочисленной буржуазии, гибнуть массово на баррикадах? Золотыми часами гвозди не забивают. Воображаю себе этаких «пассионариев»: Круппа и Тиссена с кремневым ружьецом в одной руке и знаменем со свастикой – в другой, дружно шагающих впереди отряда рэмовских штурмовиков. Хотя, кстати уж, читая историю французских революций XVIII-XIX вв. или Войны за независимость американских колоний, на подобные примеры натыкаешься сплошь и рядом.

Вы сами же пишете: «Даже среди павших в день Мюнхенского выступления НСДАП 9 ноября 1923 года в Веймарской Германии из 16-ти немецких национал-социалистов лишь четверых “купцов” можно с натяжкой отнести к категории “предпринимателей”». А почему, собственно говоря, с натяжкой, если они-таки купцы? А Вы еще продолжаете: «Да и то, раз они пошли на смерть, то это, по-видимому, были именно исключения из правила». Где доказательства? Четверо из шестнадцати: да это же 25%! А сколько было купцов в составе населения? Обычно их не более 3%, так что пропорция классового участия предпринимателей (то есть, их активность, пассионарность, как Вы любите говорить) в путче завышена в 8 раз!

Но речь ведь вообще идет не о том, были ли погибшие немецкие купцы предпринимателями (а кем еще?). И не о том, являются ли предприниматели – пассионариями (я утверждаю: являются, иначе не смогли бы развернуть и утвердить собственное дело). Речь идет о том, что каждый должен заниматься своим делом даже в экстремальных, революционных условиях.

Дело предпринимателей – закулисно финансировать революции. Не больше, не меньше. И ничего другого. Примеров я даже не стану приводить ввиду их слишком большого количества, включая самые парадоксальные, когда предприниматели финансировали своих потенциальных могильщиков – социалистов.

С трогательной наивностью Вы пишете: «Я просто не могу зримо представить себе образ русского “предпринимателя”, одержимого идеалом обогащения, но участвующего при этом в массовом и возможно кровавом столкновении демонстрантов-националистов с фашиствующим лужковским ОМОНОМ. Тем более, при этом погибшего». Еще бы не хватало! Сыты мы по горло всякой гапоновщиной и никому не нужными «кровавыми столкновениями с ОМОНОМ»! Проходили все эти многочисленные «кровавые воскресенья» уже в начале 1990-х. Не нужно уподобляться декабристам, загубившим своим нелепым бунтом настоящую революцию на самом подъеме и расчистившим путь в революцию людям, стоящим во всех смыслах неизмеримо ниже их самих. Нам не гробить в бессмысленных столкновениях, а научиться беречь своих людей надо…

Но далее Вы продолжаете: «Логичнее предположить, что буржуа предпочтёт выставить вместо себя оплаченных наёмников в надежде воспользоваться плодами победы русской национальной революции». Правильно. Но нам-то от них именно этого и нужно. Как-то странно упрекать дерево в том, что оно растет вниз корнями и вверх кроной…

И странно еще, что Вы ссылаетесь на пример НСДАП, которой «деньги… в те первые годы давал вовсе не класс национальной буржуазии как нечто целое с ярко выраженными национально-социальными интересами. Деньги давали лишь отдельные национально настроенные представители среднего капитала, причём характерно, что это были почти исключительно женщины, с их восторженностью и эмоциональностью поддавшиеся личному обаянию молодого А. Гитлера. Маловероятно, чтобы эти женщины жертвовали деньги под влиянием какого-либо осознанного национально-социального интереса».

Ну так что же? У нас сейчас именно такое положение, за одним исключением: богатых дамочек вокруг нас, увы, не видно. Но почему бы не заглянуть на восемь-десять лет вперед (именно столько времени понадобилось Гитлеру, чтобы привлечь, наконец, крупные инвестиции национального капитала, определившие всю судьбу НСДАП)? Вы же резюмируете совершенно преждевременно: «Однако современные русские буржуа на эту программу [НДПР] таки не клюнули, т.е. они не рассматривают НДПР даже в качестве своего коллективного наёмника». Так ведь они эту программу еще пока что и не видели! Это лишь вопрос активной и умелой пропаганды.

А из тех, кто видел, некоторые помогают. Вы расписываетесь за меня: «Да и сами Вы как сопредседатель НДПР прекрасно, надо полагать, осведомлены о том, что наши предприниматели денег на партию не дают». Как сопредседатель партии я, безусловно, прекрасно осведомлен; и официально осведомлю и разочарую Вас: если бы «наши предприниматели» не давали денег на партию, то партии и не было бы. Потому что членских взносов вы, господа региональные руководители, не собираете (в отличие, кстати, от НСДАП) и в центр их не перечисляете. А без денег жить мы пока не научились. Только благодаря поддержке начисто отрицаемых Вами как факт, фантомных, по-Вашему, «национал-капиталистов», русских представителей малого и среднего бизнеса, мы проводим наши массовые мероприятия, издаем печатную продукцию и т.д. и т.п. Вот так-то, дорогой партайгеноссе. Наша задача на данном этапе – использовать эти скудные средства с максимальным КПД, чтобы превратиться в мало-мальски реальную общественную силу и привлечь, наконец, внимание большого русского бизнеса. Тогда – и только тогда! – мы сможем стать таким участником политического процесса, с которым считается власть и общество. Другого пути нет, и успешный пример НСДАП, если рассматривать его непредвзято, именно об этом и говорит.

А что же слышала покамест наша русская буржуазия от русской оппозиции вообще? От революционеров, от националистов? От КПРФ, например? Или от вашей любимой НБП? Нехитрую песенку на мотив «выходи-ка, Билли, чтоб тебя убили»?! Никакого предложения, конструктивного, внятного, громкого, широковещательного, отечественный предприниматель от оппозиции пока не получил. Русский капитализм почему-то полностью отдан на откуп еврейчикам из Союза правых сил. Вот они с ним работают, не покладая рук, не жалея сил! Делают на него всю ставку. Понимают, умники, что к чему… И если в решительный момент русский предприниматель окажется с ними, а не с нами (а это будет перевес определяющий, чреватый для нас полной катастрофой!), то виноваты в этом будем только мы сами.

Я стараюсь по мере сил этого не допустить. Вы мне поможете или будете мешать?

ПОГОВОРИЛИ о предпринимателях, поговорим об интеллигенции.

Вы пишете, кивая на Веймарскую Германию: «Ставка только на буржуазию оказалась битой. (В Вашем случае – кроме буржуазии ставка на примыкающую к ней интеллигенцию. Последняя у нас состоит сплошь из индивидуалистов, способных умничать на своих кухнях, но не выходить с протестами на улицы. Верхушка этой интеллигенции прикормлена режимом, а остальная без массовой поддержки народа ни на что не способна)». Это довольно обычная точка зрения для человека, питающегося расхожими представлениями об интеллигенции, представляющими собой смесь ветхого народнического гуманизма, солженицынско-дилетантской невнятицы и традиционной советской рабоче-крестьянской интеллигентофобии.

Понятно, откуда у Вас эта аберрация. Дело в том, что роль интеллигенции в гитлеровскую эпоху не была проявлена еще так, как она проявлена сегодня в России. Именно за послевоенные годы в ее развитии произошел качественный скачок, который покуда заметили, описали и осмыслили только специалисты. Интеллигенция не «примыкает» в сегодняшней России к буржуазии; она сама ее порождает день за днем! Ведь при советской власти никакой буржуазии, кроме редких цеховиков-подпольщиков, в стране не было, зато почти вся интеллигенция была вовлечена в стихию черного рынка товаров и услуг. Откройте глаза: кто сделал буржуазно-демократическую революцию 1991-1993 гг., если не интеллигенция? Конечно, из Махачкалы этого, возможно, не было видно, но я-то прекрасно помню московские улицы и площади зимой-весной 1992 года, запруженные толпами по 200-300 тысяч человек, состоящими именно из московской интеллигенции, приходившей целыми институтскими и кабэшными коллективами! И вообще, что такое сегодня «широкие народные массы»? Люди умственного труда составляли в РСФСР по переписи 1989 г. ни много ни мало 30% работающих. Сегодня, думаю, не многим меньше. Это как, по-Вашему: широкие массы или еще не очень?! Но дело даже не в массовых мероприятиях, а в самом духе и в силе общественного мнения, которое, надеюсь, Вы не станете отрицать, есть поле деятельности именно интеллигенции…

Тут я позволю себе процитировать собственное интервью «Русской Правде», поскольку его Вы, по-видимому, тоже не читали.

« – Русское национал-патриотическое движение долгие годы специализировалось на проклятиях по адресу интеллигенции. Баркашев, например, прямо писал в своей «Азбуке»: «Интеллигенция – враг». Ваша позиция в этом вопросе?

– В этом состоит проклятие, скорее, самого русского национал-патриотического движения. Для Баркашева, с его умственным багажом, интеллигенция и впрямь была врагом, ибо на ее фоне он испытывал дискомфорт и дико комплексовал.

Именно на этом «камне» он и споткнулся. Едва ли не главная причина его личного краха – принципиальный разрыв с интеллигенцией. Не стоит ему подражать.

Тема интеллигенции - важнейшая, поистине судьбоносная для русского движения. Поэтому я вынужден остановиться на ней подробно (этой темой я занимаюсь всю жизнь). Большинство людей пользуется мифическими или устаревшими представлениями об интеллигенции, не понимает ее значения. Между тем, за годы, прошедшие со времени Великой Октябрьской революции, с интеллигенцией в России произошли грандиозные и необратимые изменения. Из социальной диаспоры, составляющей накануне Первой мировой войны всего лишь 2,7% населения, она превратилась в огромный класс, составлявший в РСФСР 30% и продолжающий расти. В класс наиболее передовой, образованный, сознательный, социально активный, наиболее быстро растущий и динамично развивающийся. В класс, имеющий свои собственные цели, задачи и интересы.

Значение этого нового класса в общественной жизни – колоссально. Научные концепции в технике, технологии, сельском хозяйстве, политике являются сегодня главным инструментом изменения мира. Этот инструмент – в руках интеллигенции. Общественное мнение, активно формирующее жизнь, – тоже в руках интеллигенции. Интеллигент давно уже превратился в ключевую фигуру общественной жизни в мире и в России. Без его решающего участия никакие перемены в сегодняшнем обществе невозможны.

Политик, который этого вовремя не поймет, – проиграет все. Так некогда старцы из политбюро КПСС и советского правительства, начисто упустившие из виду произошедшие в стране (еще недавно рабоче-крестьянской) перемены, не сумели дать им верную оценку, спрогнозировать их последствия. Они не умели и не желали понимать интеллигенцию. Им не хотелось видеть вокруг никаких социальных конфликтов, никаких классовых противоречий, никаких национальных противоречий. За эту слепоту они расплатились крахом власти и страны, преподав нам важный урок. А пример Баркашева наглядно показывает, как мы платим за неусвоенные уроки истории.

Наша партия понимает: сегодня именно интеллигенция, десятилетиями вбиравшая в себя лучшие силы народа, является главным человеческим ресурсом - наиболее творческим, энергичным, образованным, передовым, продуктивным, динамично развивающимся – для выхода страны из кризиса. Поэтому первостепенная задача кадровой политики НДПР - овладеть потенциалом всей русской интеллигенции и направить его на национальную революцию, т.е. на изменение режима и строительство русского национального государства.

– Но разве не «гнилая интеллигенция» ответственна за катастрофические перемены последних десятилетий?

- «Ответственна» не значит «виновата». Поймем логику вещей: интеллигенция преследовала органически присущие ей классовые цели. В СССР не было ни класса буржуазии, кровно заинтересованного в крушении советского «социал-феодализма», ни так называемого «третьего сословия», традиционного лидера буржуазно-демократических преобразований. Роль последнего взяла на себя именно интеллигенция, впервые в истории ощутившая себя не только мозгом и не просто инструментом революции, а одновременно тем и другим. Сегодня, составляя в России не менее четверти занятого населения, интеллигенция является главным гарантом необратимости перемен. Показательно, что по подсчетам социологов, в 1996 году за Зюганова, то есть за скромные, но стабильные социальные гарантии, проголосовала лишь одна треть интеллигенции, а две трети – за Ельцина и Явлинского, то есть против возврата к социал-феодализму, дарующему вышеуказанные гарантии.

Почему? Что, интеллигенции был так уж мил партийный истукан – Ельцин? Или еврейская камарилья, толпящаяся вокруг него? Нет, дело тут в другом.

Буржуазно-демократическая революция 1991-1993 гг. во многом оправдала надежды своей главной движущей силы – интеллигенции.

Именно интеллигенция осуществила немыслимый, невозможный еще недавно взлет к высотам государственного управления, куда советская власть ее не допускала. Колоссально выросла роль экспертов при всех ветвях власти. Без них не принимается ни одно решение.

Именно интеллигенция получила возможность легально заняться частным врачебным, педагогическим, научным, издательским, юридическим и другим бизнесом. Именно она поставляет сегодня кадры буржуазии, особенно крупной и средней, связана с нею тысячью нитей родственных, дружеских, деловых, политических отношений.

Именно интеллигенция добилась демократических свобод - слова, печати, собраний, совести, союзов, партийной деятельности и т.д., а также свободы образования. С точки зрения людей физического труда или близких к ним по классовому мышлению, все эти свободы не стоят ничего или стоят очень мало по сравнению с «более насущными» требованиями: стандартом жизнеобеспечения, проблемами трудоустройства и т.п. Однако следует знать и понимать, что названные свободы – не прихоть высоколобого белоручки, «бесящегося с жиру», а насущная, жизненная потребность интеллигента, главное условие его полноценного да и просто нормального существования. Отсутствие названных свобод автоматически превращает интеллигента в оппозицию любому, даже самому лучшему режиму, а их наличие заставляет мириться с режимом, даже сознавая любые его недостатки.

Сказанное объясняет активное участие интеллигенции в перестройке и ее нежелание возвращаться в доперестроечное общественное устройство.

– В таком случае, нет ли у Вас противоречия? Если интеллигенция так много получила от реформ, захочет ли она возглавить русскую национальную революцию? Может быть, правы ваши предшественники, отвергавшие интеллигенцию, не видевшие в ней опору национал-патриотического движения?

- Категорически не согласен. Разве Вы да я, да и Ваши читатели, да и абсолютное большинство знакомых нам участников русского движения – разве мы все не интеллигенция? Пример более чем убедительный и показательный. Рабочих и крестьян в нашем движении не так уж много. Несмотря на то, что русская интеллигенция многого добилась в новой России, она является благодарным объектом национал-патриотической пропаганды, агитации и вербовки, а также важнейшим ресурсом некоммунистической оппозиции режиму. Почему?

Во-первых, интеллигенция лучше других видит несовершенства и противоречия действительности. Сегодня, после всех вышеназванных свершений, на передний план вышел вопрос о цене: во что они обошлись стране и народу в целом. Исследуя причины разрушительных преобразований, интеллигенция, во всяком случае, русская, проникается справедливостью постулатов оппозиции. Она видит: плодами ее революционной энергии воспользовалась не родная страна и не русский народ, а жадная, гнусная нерусь, утвердившее на Руси новое иго.

Во-вторых, в ходе перестройки оказались полностью или частично разрушены и потеряли перспективу целые области традиционного приложения сил интеллигенции – научной, инженерно-технической, военной и др. А ведь именно эта интеллигенция давно и во многом заслуженно считалась неформальной элитой страны. Поэтому сегодня она – естественный резерв оппозиции; марши ученых на Москву – яркое тому подтверждение.

В-третьих, вместе со всеми другими слоями населения, интеллигенция в целом придавлена сейчас общими трудностями, порожденными кризисом государственности и засилием инородцев в политике и экономике. В частности, разрушением госсектора экономики (это больно ударило по интеллигенции, находящейся на бюджете, в том числе по многочисленным интеллигентам-пенсионерам) и — как следствие — возрастанием налогового бремени и стоимости жизни. Государство уже не может содержать интеллигенцию, а частный капитал еще не может делать этого в масштабах, сопоставимых с советским периодом. Не только научная элита, но и массовый интеллигент – врач, учитель, офицер, инженер – сегодня проклинают режим, недопустимо низко уронивший престиж названных профессий. В этой среде созрело убеждение: орава нечистой на руку швали использовала интеллигенцию, ее огромный общественно-политический потенциал в своих узко корыстных целях, а потом – нагло кинула. И теперь зреют «гроздья гнева».

В-четвертых (и в-главных), перестройка и ельцинский режим породил открытое противостояние элит по национальному признаку (об этом откровенно писал даже видный демократический политолог Александр Ципко). Еврейское засилье в науке, культуре, СМИ, экономике и политике за последние десять лет проявилось настолько очевидно и в таких отвратительно шовинистических формах (венцом чего было празднование хануки в священных для каждого русского стенах Кремля, разграбление природных ресурсов и социалистической собственности России, а также деятельность еврейских телеканалов), что в каждом русском интеллигенте волей-неволей пробудились инстинкты и идеи, весьма далекие от христианского или советского интернационализма. Здесь проявилась сложная, но закономерная диалектика социального и национального. Социальная солидарность («интеллигентский интернационал») день за днем неуклонно вытесняется солидарностью национальной.

В итоге собственные проблемы интеллигенции соединяются в ее сознании с общенародными, общероссийскими. Задачи элементарного выживания масс отечественной интеллигенции естественно трансформируются в патриотические задачи. Чувство национальной гордости, патриотизм, отодвинутые на какое-то время в сторону из-за классово-эгоистических побуждений, вновь выходят на первый план. А патриотизм, как мы знаем, есть лишь переходная фаза к национализму. Дальнейшее постижение ценностей национализма – только вопрос времени. Умственное развитие патриота неизбежно приводит его рано или поздно к осознанию простой истины: «Нация первична, государство – вторично». Не будет сильной, здоровой, многодетной, богатой государствообразующей нации – не будет и сильной процветающей страны. Государствообразующая нация России – русские. Это факт, легко устанавливаемый историей и социологией. Дальнейшее понятно. Естественная эволюция русского патриота преобразует его в русского националиста. Даже если он - интеллигент.

Итак, типичный интеллигент не желает возврата к коммунистическому прошлому, но он отвергает и компрадорско-колониальное настоящее. При неизбежном переходе буржуазно-демократической революции в фазу революции национальной (а Россия стоит на пороге этого перехода) интеллигенция остается ее главной движущей силой.

– В чем же Вы видите главные задачи интеллигенции в РНОД?

- Главная задача интеллигенции – особенно гуманитарной, художественной и научной - вывести русский национализм на орбиту «большой политики», сделать его решающим фактором российского общественного сознания, придать ему абсолютную респектабельность и легитимность (в том числе международную). Превратить национализм - в норму жизни, в основной критерий деятельности, в нравственный ориентир поколений. Привить обществу, если угодно, моду на национализм. То есть, довершить ту революцию в сознании масс, которую мы успешно продвигаем, но которая пока еще недостаточно захватила те формальные и неформальные слои общества, в которых принимаются судьбоносные решения. Кроме интеллигенции этого не может сделать никто.

Кроме того, интеллигенция должна идейно-политически поготовить кадровый состав национального русского государства.

- Лозунг националистов «Ты - для нации, нация - для тебя» обращен ко всем. Он обещает поддержку всем и каждому русскому человеку, какой бы класс он ни представлял, и требует от каждого русского - полноценной отдачи. Однако признаем: уже сегодня основной опорой РНОД и нашей НДПР является не рабочий класс и тем более не «трудовое крестьянство», и не «все угнетенные и эксплуатируемые», а так называемая интеллигенция первого порядка. То есть интеллигенция, преимущественно связанная происхождением с простым народом (людьми физического труда) и обслуживающая всеобщие житейские потребности всего населения в целом: учителя, инженеры (шире: технические работники, технологи), врачи, администраторы низшего, реже – среднего звена, офицеры, научные кадры негуманитарного, в основном, профиля. От этого, в первую очередь и происходят те ошеломляющие успехи в распространении националистической идеологии, о которых сказано выше. Эту работу по продвижению идей национализма в массы нужно многократно усилить.

Однако этого мало для решающего успеха. Поскольку интеллигенция второго порядка, обслуживающая преимущественно духовные потребности самой интеллигенции, вовлечена в русское движение совершенно недостаточно. Этим во многом объясняется неизжитая маргинальность большинства групп РНОД, его низкая политическая действенность, а также массовое увлечение упрощенными подходами в решении политических и экономических задач. Этим объясняются и слабые позиции РНОД в общественном мнении, слабая «раскрученность» в СМИ. Мы намерены умножить наши усилия, чтобы исправить это положение.

– Почему в русском движении маловато интеллигенции высшего калибра – наиболее известных представителей науки и культуры? И напротив, многовато людей, скажем так, не слишком образованных и не совсем адекватных?

- Наблюдение горькое, но отчасти верное. А объяснение просто. Как уже говорилось, национализм – это инстинкт. Инстинкт самосохранения народа. А культура, как точно заметил еще Фрейд, есть система запретов, направленных именно на обуздание инстинктов. Поэтому средней руки интеллигент, набравшийся за свою жизнь «культурных штампов», зачастую шарахается от национализма и пытается заглушить в себе инстинкт, который подсказывает ему совсем другое. А не боятся национализма и охотно пополняют ряды националистов либо массы, не оболваненные так называемой культурой (на деле - культурными штампами), либо, напротив, люди высшей культуры, у которых хватает кругозора и интеллектуальной смелости признать, что инстинкт всегда прав. Ошибки – удел разума, а природа и ее глашатаи – инстинкты – никогда не ошибаются, они всегда правы. Поэтому я не случайно твержу, что национализм элитарен, а подлинная элита того или иного народа – обязательно националистична. Именно из подобных интеллектуалов и получаются вожди наций. Но национальная элита не бывает слишком многочисленна. Такие люди, как академик Шафаревич, не ходят в каждую дверь. А он, между прочим, сегодня с нами.

– Что вы предлагаете интеллигенции – работникам умственного труда? Как изменится жизнь ученого, технолога, деятеля образования, медицины, культуры с вашим приходом к власти?

- Решение стратегической задачи - смены колониального типа капитализма на национальный - связано с изменением политического режима; с резким усилением роли государства; с совершенствованием системы управления страной; со сломом сопротивления компрадорской буржуазии и связанных с нею слоев; с адекватной реакцией на неизбежное обострение отношений с развитыми странами, заинтересованными в сохранении режима компрадоров; с мобилизацией внутренних сил и ресурсов, особенно человеческих; с прорывными экономическими и научно-производственными технологиями; с мощной идеологической, пропагандистско-агитационной кампанией. Все это требует интеллектуального обеспечения. Поэтому первое, что мы можем гарантировать интеллигенции – это ее максимальная востребованность.

Второе. Надо ясно и четко осознать и обозначить приоритеты. Для прорыва в постиндустриальное общество, для занятия в нем командных высот наше государство Россия должно определить технократию - как привилегированный (и правящий) класс. И все усилия народа направить на создание ей оптимальных условий для творчества. Нельзя забывать ни на минуту, что главная производительная сила обозримого будущего - это наука. Уже сегодня она кормит, одевает и духовно обеспечивает все человечество, в том числе крестьян, рабочих, военных и гуманитариев. А наука, в т.ч. технологии, - в головах технократов. Поэтому крестьяне должны кормить технократов, рабочие - делать для них необходимую продукцию, военные – защищать их, гуманитарии – развлекать, дарить духовные импульсы, будить творческую мысль, предприниматели – вкладывать в них деньги. Все это стократ окупится для каждого! (Убедительный пример: уже сегодня доход США от торговли патентами и лицензиями в 2,3 раза выше, чем от торговли товарами, и эта пропорция растет.) Надо, чтобы все сословия и классы прониклись необходимостью первоочередного обеспечения именно технократов всем лучшим, что у нас есть, убедились в естественности их привилегий и прерогатив. Это - и только это! - подхлестнет эволюцию, направит ее по верному пути.

Итак, основной акцент государство должно делать на развитии не столько непосредственно производственной базы, сколько науки (фундаментальной и прикладной).

Третье. Необходимо возвращение к системе фондов, обеспечивающих полноценное бюджетное финансирование образования, медицины, армии, науки и культуры. Это позволит решить проблему повышения престижности профессий врача, инженера, учителя, офицера и т.д. Мы гарантируем: средняя зарплата представителя подобных профессий будет не ниже средней зарплаты чиновника.»

Вы заметно увлекаетесь термином «пассионарность», введенным в оборот Л. Н. Гумилевым. Судите о людях и даже о целых социальных группах и партиях по этому критерию. Весьма низко оцениваете буржуазию, интеллигенцию, весьма высоко – нацболов, лично Лимонова…

Замечу в связи с этим, что Гумилев счастливо нашел и описал качество пассионарности, но не сумел сколько-нибудь правдоподобно обосновать феномен его возникновения. Что до меня, то я иду дальше, различая пассионарность личную, индивидуальную, и народную, массовую.

Личность, наделенная свойством пассионарности, может внезапно уродиться среди самого непассионарного в целом народа (я это называю: «вариант Данко»). Но такова лишь игра случая (или воля неба – как угодно), сочетавшего наследственные черты, гены, с гороскопическими характеристиками и обстоятельствами среды и личной биографии.

Что же касается пассионарности народной, массовой, то это, как показывают наблюдения, есть прямое производное от высокой, быстро растущей плотности населения, от демографического бума. Народная пассионарность проистекает от бессознательного ощущения человеческой избыточности, от чувства безграничного резерва народных сил – и чувства ничтожности на этом фоне отдельной, в том числе собственной, жизни. Это чувство толкает народы, как леммингов, на колоссальные движения независимо от цели. И бросает отдельных живых людей на амбразуры. В этих условиях никто не считает жертв (ведь отдельная жизнь «ничего не стоит»!) и не считается с ними. Именно так, кстати, на подъеме рождаемости – и, соответственно, пассионарности! – мы еще недавно выиграли Великую Отечественную войну, освоили Крайний Север и Дальний Восток, заполонили Восточную Европу. И именно поэтому нелепо сегодня, в диаметрально противоположных демографических условиях, судить вождей того времени за якобы чрезмерный расход человеческих ресурсов. Был чрезмерный ресурс, вот и расходовали, не раздумывая.

Но эти времена прошли для нас. Расходный материал истощился. Народ, имеющий больше стариков, чем детей, народ, у которого смертность превышает рождаемость, не может быть пассионарным по определению. Не надо иллюзий: пока мы, русские, не станем плодиться и размножаться (желательно, как кролики), никакой истинной пассионарности нам как народу не видать.

«Пассионарная индукция», на которую Вы уповаете, подобна искре. Но искра – это еще не огонь: для того, чтобы возникло пламя, нужен горючий материал. Признаем честно: у нас его нет. И искусственно вздрючивать себя политическим допингом (как это делают лимоновцы) нам ни к чему. Последствия допинга, психические и физиологические, всем известны. За коротким эйфорическим рывком следует весьма долгая депрессия. Нам это нужно?

Кроме того, пассионарность сама по себе – еще не пропуск в национальную революцию. Пассионарий пассионарию рознь. Как говорил Остап Бендер, «нам грубьянов не надо, мы сами грубьяны». Мы, создатели и руководители НДПР, извините за нескромность, сами пассионарны – дальше некуда. Но всякая ли пассионарность нам нужна? И какая пассионарность нам нужна? Вот в чем вопрос.

Пассионарен бандит, подминающий под себя всех окружающих; пассионарен предприниматель, подминающий под себя конкурентов; пассионарен колонизатор, подминающий покоренный народ под эгиду своей страны; пассионарен ученый, в бескомпромиссной борьбе отстаивающий открытую им истину; пассионарен политик, утверждающий в жестокой идейной схватке превосходство своих политических принципов…

Очевидно, что мы с Вами имеем в виду пассионарность другого, особого рода, а именно – способность масс к революционной деятельности, к коренным преобразованиям жизни. (О какой-то жертвенности в условиях демографического упадка, понятное дело, говорить не приходится.)

Можно спорить, насколько способны ко всему вышереченному интеллигенция и предприниматели. Хотя на мой взгляд, все основные изменения в мире за последние полвека есть именно их рук дело.

Но вот кто уж бесспорно не пассионарен в целом, так это наши нынешние рабочие и крестьяне, чьи муравейные социумы в течение всего ХХ века неуклонно разрушались и сегодня разрушены до основания, влоск. А с ними – важнейшие свойства рабочих и крестьян, составлявшие политическую привлекательность для партийных лидеров прошлого, таких, как Ленин или Гитлер. По моим наблюдениям, хотя отдельные представители рабочих и крестьян могут внести ценный вклад в русское дело (я знаю таких лично), но в целом это классы во всех смыслах нисходящие. Покажите-ка мне сегодня участие рабочих в политике! Или – хотя бы – в профсоюзной борьбе. И сравните: что было при Ленине?! При Гитлере?!

Это ни в коем случае не означает, что мы должны отталкивать или оскорблять недоверием представителей этих классов. Как, впрочем, и всех других. Не устаю напоминать, что нация – это все вместе, хотя одни могут не переваривать «интеллигузию», а других тошнит от «работяг». Но весь вопрос в том, на кого, на какой социум делать главную ставку. Кто сегодня гегемон? Кто станет локомотивом революции, потянет за собой весь прицепной состав нации? Другого кандидата на эту роль, кроме интеллигенции и предпринимателей, я на текущий момент не вижу. Только они являются сегодня восходящими общественными классами. Это может кому-то – и даже очень многим – не нравиться, но это факт.

ВЫНУЖДЕН повторить: жаль, что Вы меня не читали. В итоге вместо диалога о социально-исторических макрообстоятельствах, определяющих нашу эпоху, получился Ваш монолог о свойствах буржуазии и интеллигенции, которых Вы воспринимаете весьма художественно, но не изучали и не знаете. А в ответ – мой монолог, боюсь, перегруженный дидактикой.

Это произошло потому, что Вы, хотя и историк, ученый, но человек порыва, не свободный от страстных симпатий и антипатий, позволяющий себе субъективные оценки людей, движений и событий по принципу «нравится – не нравится». По большому счету – романтик. Не случайно Вы строгим аргументам предпочитаете порой «картинки с натуры» (НБП): Ваш вожатый – не столько ratio, сколько emotio. В то время, как я, в основном, – человек расчета, которого привело в лагерь националистов, среди прочего, незыблемое научное убеждение в неизбежной победе нашего дела. Ваша позиция субъективна, моя – объективна. Вы мечтаете и пишете о «должном», о том, что Вам (пусть даже и миллионам вместе с Вами) хотелось бы видеть. Я же пишу о «сущем», о том, что есть, и что, следовательно, будет. Пусть это и понимают пока немногие.

ВЫ ПИШЕТЕ: «У русских в массе отсутствует также вообще воля к власти». Не нахожу этого, ни из истории, ни из современности: всегда за власть бились и резались жесточайше (возьмите хоть русских князей, хоть русского Ельцина).

Вы продолжаете: «Эта воля вообще может существовать только на базе уверенности в своём этнорасовом превосходстве». Но не доказываете этот сомнительный тезис ничем.

Не могу, к сожалению, вдаваться в долгую дискуссию на эту тему. Просто посоветую Вам прочесть одну из великих книг ХХ века, которую я читал еще в середине 1970-х в самиздате. Тогда она шла под псевдонимом «Андрей Московит»; сегодня Вы найдете ее в библиотеке под названием: «И. Ефимов. Метаполитика». В ней убедительно (на широком исследовательском материале) говорится о том, что любой живой особи свойственно стремиться к расширению своих возможностей, ареала своего влияния, того, что автор называет «я-могу».

У разных людей это свойство проявляется по-разному. Вряд ли Вы будете отвергать простую мысль о том, что человек рождается с предрасположенность к одному из тех земных занятий, что отражены в арийской политологии в виде каст (варн). И что в большинстве случаев эта предрасположенность наследуется генетически («сын шудры будет шудрой, сын кшатрия – кшатрием»). Одним ближе земледелие и скотоводство, другим – торговля, третьим – война и политика, четвертым – философия, богословие, жречество… Крестьянину хочется увеличить запашку, поголовье скота (овладевать землей). Ученому – открывать все новые закономерности (овладевать знаниями). Воину – побеждать, покорять все новых противников (овладевать территориями и народами). Политику – вообще властвовать во все большем масштабе. Жрецу – властвовать над людскими душами и тайными силами. Это свойство – непрерывное расширение возможностей – главное в живом человеке. Оно – признак нормы. Не имеет его только идиот или труп.

Русскую военно-политическую и жреческую элиту в течение всего ХХ века, как Вы знаете, истребляли, изгоняли, подавляли, выворачивали наизнанку. Я подчеркну: это была природная, биосоциальная элита, продукт долгой эволюции. На смену ей, выращенной за тысячу лет и безжалостно уничтоженной за полвека, шла новая военно-политическая и жреческая элита советского покроя, не успевшая на сегодня генетически созреть до состояния кастовости. И в массе своей представляющая породу назначенцев («выдвиженцев», как говорили большевики), которых на должность ставила КПСС, а не породу природных властителей. (Представители евгеники уверяют, что для того, чтобы восстановить общественную элиту, пострадавшую так, как пострадала русская, требуется не менее пяти поколений, а прошло едва два-три.)

Что же удивляться, что у русских в целом воля к власти сегодня встречается реже, чем у других, менее пострадавших от такой дикой антиселекции народов. Даже на самом верху, у действующих политиков она проявляется от случая к случаю (сравните безвольного Горбачева и волевого Ельцина). Ведь воля к власти – тоже генетическое свойство представителя касты, она не есть дело всех, всего народа, повторю это еще раз. И как бы ни взывал «думающий русский националист» Александр Елисеев к волевой русской идее, в народном сознании ее никогда не будет, как никогда и не было. (Не путайте с вышеупомянутой пассионарностью, обеспеченной высокой рождаемостью и толкающей народы на завоевания и переселения.) Национальная идея – принадлежность элит.

НО ВОТ ДАЛЕЕ я с Вами полностью согласен, когда Вы пишете: «Ничего похожего в русской истории никогда не было – русские всё о вере православной радели, да об особе самодержца своего… Более того, русские в ХХ веке растеряли свой общинный коллективизм, который хотя бы отчасти заменял русским коллективизм национальный - сейчас у нас каждый старается спасаться в одиночку. Русские перед лицом национальной катастрофы вместо этнического сплочения совсем по-глупому превращаются в индивидуалистов. Вообще качество русского народ сегодня воспринимается критически».

Мне нравится и следующий Ваш тезис: «В идеологических конструкциях современного русского национализма этносоциальная экспроприация (хотя бы в большевистском варианте – “Грабь награбленное!”) – это вообще белое пятно, непаханое поле». Я тоже считаю, что это поле нам пахать и пахать.

Но вот с дальнейшим мне согласиться трудно. Вы указываете: «В том-то и дело, что до сих пор у нас нет никакого - ни идеологического, ни тем более, юридического обоснования тому единственному этносоциальному рычагу, с помощью которого НДПР могла бы привлечь к себе огромную массу русских субпассионариев. Этих жадных и умственно крайне ограниченных эгоистов, обывателей, дураков, трусов и стяжателей, которые сейчас составляют, к сожалению, большинство этноса!» Можно бы поспорить о том, какая польза партии от наличия в ней масс «жадных и умственно крайне ограниченных эгоистов, обывателей, дураков, трусов и стяжателей», но речь не о том.

Вы пишете: «Русских субпассионариев можно пронять, увлечь за собой только материальным интересом. А в наших условиях, говоря грубо, даже натуралистично, это означает обещать отнять у чужих и отдать своим. Русские в массе до сих пор, при всём своём тяжёлом материальном положении всё ещё не осмеливаются на это даже в мыслях, не то, чтобы в действиях».

И дальше – в этом же ключе: «Возвращаясь к задаче выработки этносоциальных лозунгов партии, я утверждаю, что если эта задача в ближайшее время хотя бы теоретически не будет решена, а затем не будет прорабатываться и осуществляться на практике, то мечтать об успехах на выборах, или любых другим крупных успехах – чистой воды маниловщина. Партия неизбежно провалится, как проваливались до неё по тем же причинам все другие многочисленные русские партии и движения в 90-х годах. И напротив, выбросив злободневные лозунги, можно влить энергию в аполитичные, аморфные массы. Тот, кто поднял знамя национализма, тот должен иметь мужество сказать, прежде всего, самому себе, а затем и народу всё до конца. А правда эта, в грубой и непривычной для русского уха форме, звучит примерно так: в современном мире хорошо живёт только тот народ, кто грабит других – в буквальном или фигуральном смысле».

Увы, на мой взгляд, Вы предлагаете решение, верное теоретически, но оторванное от жизни, практически никак не соответствующее умственному и нравственному портрету конкретного русского народа. Я сам – националист крайнего толка, для которого Ваш тезис не составляет ни малейшей нравственной проблемы, но абсолютное большинство народа смотрит на вещи по-другому. Русские – потомки территориальных общинников – относятся к людям, к народам совершенно не так, как евреи или те же немцы, потомки общинников кровнородственных. Вы сами это хорошо знаете и понимаете, толкуя о «русской соборности» и сопровождающем ее «стихийном интернационализме» как о мировоззрении «полиэтнической общности». Гитлеру легко было воспламенить немцев идеей этносоциальной экспансии, эксплуатации и экспроприации в отношении других народов (проще говоря, идеей мирового господства), которая всегда присуща кровнородственной общине. Русских же, которых весь мир еще недавно упрекал в стремлении подчинить себе всю нашу планету, на этот путь «подчинения планеты» толкали не захватнические, а совсем наоборот, жертвенные мотивы. Мы, к моему глубокому сожалению, не рвались и не рвемся к мировому этническому господству, как рвались немцы, как рвутся евреи. Мы хотели всем добра и готовы были навязать это добро силой, не считаясь с собственными усилиями и потерями. Нас легко было поднять на «мировую революцию» – увы, не случайно, таковы наши внутренние интенции…

Не об этом ли пишете и Вы сами: «Национализм в русской этнической среде в массовом порядке, сегодня можно только придя к власти, насадить через государственную практику сверху. Другой способ пока не изобретён. И сверхпослушные любой власти русские станут - по приказу - националистами. А там уж жизненные реалии могут привести со временем к внедрению его в русский этнический стереотип»?

Получается, что Вы предлагаете опереться в пропаганде и агитации на тезисы, заведомо беспочвенные, не пустившие еще ростков в душе нашего электората…

Да, нам предстоит вначале привить (а то даже и навязать) русскому народу психотип кровнородственного общинника, приучить его к мысли, что нация – единая большая семья, спаянная общностью происхождения, общей кровью. Привить идеологию и психологию этноэгоцентризма (мы – я и пара моих единомышленников – твердим об этом уже с десяток лет, но без особого сдвига). Приучить к мысли, что справедливость – есть лишь справедливость по отношению к своим, русским. Надо выбить из русского народа представления типа «все – люди, все – человеки», выбить «любовь к ближнему», понимаемую как любовь к людям вообще, а не к братьям по нации. (Сомневаюсь, правда, что это можно сделать не убеждением, а насильно «сверху», внутренняя резистентность нашего народа чрезвычайно велика.) Только тогда, увы, Ваше предложение обретет почву под ногами. Цель эта грандиозна, ради нее стоит трудиться не покладая рук, только не надо ждать столь уж быстрых результатов. А сдвиг в этом направлении все-таки уже есть, и большой.

Замечу, кстати, что пропаганда и агитация есть инструмент так называемого бесконтактного управления, элемент концептуальной власти. Он формируется через общественное мнение и не просто через мнение «всех», а в первую очередь через мнение социально значимых слоев населения. Что позволяет еще раз подчеркнуть важность завоевания на нашу сторону интеллигенции.

ОПЯТЬ согласен: «Ещё один рычаг, который в наших кругах недопонимается – это демонстрация силы, что совершенно необходимо для привлечения масс этих самых русских субпассионариев. Эти люди жаждут примкнуть к какой-нибудь общественно-политической силе, чтобы компенсировать свою собственную трусость, неполноценность и безволие. Когда вместе, то одиночке не страшно. Но они должны поверить, что мы сильны. Иначе не примкнут ни за что».

К сожалению, дальше Вы указываете только на такой путь «демонстрации силы»: «Нам… никто не запрещает учредить форму, ввести грозного вида нарукавные повязки, яркие знамёна, красочные значки и прочую атрибутику». Забывая, что внешние атрибуты силы при отсутствии подлинной силы, очень скоро начинают обличать слабость их владельцев и с ней ассоциироваться. Вывести на улицу пять тысяч человек гораздо важнее, но и сложнее, чем пошить десяток костюмов и повязок… Поэтому Чрезвычайный съезд и постановил считать рост рядов партии важнейшим показателем работы региональных руководителей и ввести ежемесячную отчетность по нему. Надеюсь, что Дагестан покажет всем пример в этом отношении

ВЫ МНОГО критикуете моих коллег – Терехова и Миронова – за их различные высказывания. Я не считаю этичным отвечать за них, надеюсь, они сделают это сами.

Напомню только, что наша партия – как кубик Рубика; в ней можно найти грань красную и белую, черную и коричневую, даже зеленую (только не голубую)… Не все, что говорит один из нас, можно выдавать за общепартийную установку. Хотя бы потому, что каждый из нас отвечает, прежде всего, за свой сектор электората (соответствующего цвета) и не имеет права его потерять. Найдите то, что Вам лично по вкусу, а с прочим можно и поспорить, что Вы и делаете. Только не драматизируйте излишне. Чтобы Вас утешить, скажу, что в моей «Национальной газете» антикоммунистические и особенно антиленинские публикации проходят красной нитью. В книге «Ты – для нации, нация – для тебя» эти публикации собраны в целый букет. А в моей книге «Русская идея, век XXI» немалый раздел посвящен нашему отношению к КПРФ, невозможности союза с нею.

Я с любовью и пониманием отношусь ко многим конкретным коммунистам, но всегда считал коммунизм как таковой глубоко ошибочной и вредной идеологией, боролся с ним, как мог. Я убежденный антикоммунист и горжусь тем, что мои дед и бабка (белогвардейский офицер, расстрелянный впоследствии, и белая сестра милосердия) героически бились насмерть с красной заразой.

Но… я реалист и руководствуюсь в отношении сегодняшней КПРФ и ее электората вполне рациональными соображениями.

Вы пишете: «Это что-то новое и поистине удивительное для практической политики националистов – добровольно отдавать политическим противникам коммунистам-интернационалистам без боя целый сектор электората (примерно треть всех избирателей), замкнувшись в “национально-державном” секторе. То есть, пока что в полумифическом секторе, который за 10 лет парламентских выборов в постсоветской России ещё ни разу о себе вообще не заявлял <…>. Ориентироваться на русский национализм в качестве, якобы, ведущего мировоззрения у русских сегодня – политическая ошибка. Энергично пропагандировать национализм необходимо, но рассчитывать на широкую электоральную его поддержку сегодня, к сожалению, пока не приходится».

Отвечу поговоркой: по одежке протягивай ножки. Какой ни есть националистический электорат, но он наш, и с ним мы должны работать в самую первую очередь. Вступая же на чужое, коммунистическое электоральное поле, мы должны будем поневоле взять и коммунистические (на худой конец, социалистические) лозунги. И здесь мы будем всегда (!) выглядеть бледнее и менее убедительно, чем те, с кем собираемся тягаться, ибо эти лозунги – их хлеб от века. Нам, заявив о себе, допустим, как о социалистах с национальным надцветом, придется встать в конец длинной очереди, где первым номером стоит КПРФ, последним – какой-нибудь Анпилов или Тюлькин, а нам придется дышать этим товарищам в затылок. Тот же мой коллега Станислав Терехов в полной мере испытал это на себе за десять лет пребывания в «красном» секторе и хорошо понял, что ловить на коммунистическом поле нам, националистам, нечего, несмотря на то, что едва ли не 90% рядовых коммунистов лояльно относятся к идее русского национализма. Говорил и еще раз повторю: вы не оторвете коммунистический электорат от его галеры. Во всяком случае, на данном историческом этапе, пока Зюганов и присные не дискредитируют КПРФ до самого конца. Такова наша политическая жизнь, практика. Все, что мы можем сделать, это критиковать этих обер-соглашателей во весь мах, но не от лица НДПР (зачем плодить врагов партии?), а по своим личным каналам. Время же для лобового столкновения с КПРФ еще не пришло, мы пока еще разного веса бойцы.

Подчеркну, что мы не «отдаем коммунистический электоральный сектор без боя»: нельзя отдать то, что тебе не принадлежит. От этого сектора, поверьте, мы можем лишь чуть-чуть отщипнуть. А вот взять целиком и полностью под себя изрядно растасканный по разным партийным штаб-квартирам националистический электорат – это святая обязанность каждого члена НДПР, Ваша в том числе. Истина всегда одна, она конкретна. Если мы искренне убеждены в том, что правда на нашей стороне, то мы должны быть по большому счету нетерпимыми к тому факту, что часть русского движения остается пока вне нашей партии, в том числе в НБП. И добиваться не каких-то союзов, а слияния под общей эгидой. Спорить, убеждать, переубеждать.

Кроме того, напомню, что 40% населения вообще не ходит на выборы, это циничные или усталые, изверившиеся во всем и вся люди. Вот вам поле для пропагандистской пахоты! Завоюйте их доверие, всколыхните их. Это достойная задача, и отдача будет, уверяю Вас, куда больше, чем от атак на коммунистический электорат.

Должен сказать, что у Вас, на мой взгляд, несколько наивные представления о том, что такое власть и как создаются союзы. Вы пишете: «Но как взять власть?… Нам необходимы активные союзники с протестной психологией, нам нужно консолидировать широкое, пусть идеологически и многоцветное, пусть разнопартийное общерусское протестное движение. Нам нужна атмосфера нарастания активного русского протеста в стране. Вот в её рамках и можно завоёвывать авторитет для НДПР».

Как бы не так! Не консолидировать, а поглотить! Природа политической деятельности такова, что тот, кто может стать первым, никогда не согласится стать вторым. Большая рыба всегда съедает меньшую. А главный закон элит, сформулированный еще Юлием Цезарем, гласит: лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме.

К тому же, нельзя одновременно эксплаутировать идею борьбы классов – и идею борьбы наций. Иначе Вы непременно начнете косить себя же по ногам. На поле социального протеста мы стать первыми не можем, зато на поле протеста национального – мы и так реально первые, и нам с него сходить нельзя. Поэтому не плодите пустых мечтаний о «широком многопартийном протестном движении», его не будет, и не только потому, что, как Вы сами пишете, для этого нужен тотальный кризис, а его нет и не предвидится. А еще и потому, что логика политической борьбы потянет одних к полюсу КПСС, других – к полюсу НДПР. И та же логика заставляет и будет всегда заставлять КПРФ блокировать создание общего движения по социальной оси координат, а нас, НДПР, – по национальной оси. И как КПРФ вынуждена либо поглощать, либо выталкивать со своего поля даже своих верных союзников типа НПСР, так же и нам теперь, после того, как состав нашей коалиционной партии более-менее жестко определился, не нужны лишние игроки на нашем поле.

Мы играем честно. Разве мы не начали все наше дело с призыва к объединению? Разве не приглашали, не тянули в свой Оргкомитет на абсолютно паритетных основаниях всех, кого считали дееспособным? Но этот этап исторически уже позади, естественный отбор уже состоялся де-факто, и теперь вопрос ставится по-другому. Или милости просим, друзья, в нашу коалицию (она по-прежнему открыта для всех, у кого есть реальные силы, но, увы, не для Лимонова по вышеприведенным обстоятельствам), или прочь с дороги.

Двум медведям в одной берлоге не бывать. Кстати, и ваш любимец, немецкий националист Гитлер, помнится, ни с кем не блокировался, хотя по социальной оси разве не брат он был с немецкими социалистами и даже коммунистами?

КРАТКО по необходимости (основная наша задача, все же – полемика по наиболее острым вопросам) остановлюсь на отдельных Ваших мыслях, которые воспринимаю со знаком плюс. По схеме: Ваш тезис – мой комментарий.

1. Вы пишете: «Главное заключается в наших лозунгах. Они должны содержать в себя разъяснение широким социальным слоям русского народа, разъяснение тысячи раз подряд нескольких простых истин. Необходимо в своей пропаганде сосредоточится на предельно ограниченном числе сверхактуальных проблем. Я выделяю четыре таких проблемы, которые без преувеличения сегодня затрагивают всех русских, все социальные слои без исключения. Они и должны найти отражение во всех вариантах текстов наших лозунгов <…>.

Во-первых, все мы, русские, живём в “лилипутинской” России в условиях государстенной русофобии (!). Во-вторых, русскую землю на наших глазах заселяет поток инородцев – совершенно чуждые нам, агрессивные этнорасовые мигранты, которые под охраной русофобского режима нас на нашей же земле притесняют, обворовывают, грабят, унижают и издеваются над нами (!). В третьих, нас русских правящий режим заставил жить в условиях этнического разделения труда (!), сознательно организованного режимом в ущерб русским – мы оказались в массе на социальном дне. И в четвёртых, мы, русские, подвергаемся сегодня жестокой этносоциальной эксплуатации (!), как со стороны русофобского государства, так и со стороны элит (от бандитских до “предпринимательских” и чиновничьих) фактически всех нерусских народов, проживающих сегодня в России. Эти проблемы - наши национальные и потому инорасовых и иноэтнических союзников у нас здесь нет и быть не может».

Комментарий: все это хорошо, но мало. Я вижу не четыре, а восемь главных проблем русского народа, на оглашение которых, как я не раз замечал, следует неизменно горячая реакция. Я перечислил их в докладе «Национальная идея на современном этапе» на Конгрессе национально-Державных сил России 22 февраля с.г.:

«В чем сущность русского национализма как национальной идеи России сегодня? Что несет с собой русский национализм для русского народа? Решение его основных проблем.

Каковы они? Их условно можно подразделить на социально-экономические и этнополитические. О первых говорить особо нечего, их и так все знают. 90% населения не живет, а лишь с трудом сводит концы с концами. А кто-то и свести не может, тихо вымирает от голода и холода.

Но есть специфические этнополитические проблемы русского народа, о которых у нас думать и говорить не привыкли. К ним относятся, в первую очередь, следующие:

1) признание, в соответствии с международными стандартами, России – мононациональной страной русского народа, составляющего абсолютное большинство ее населения;

2) признание и законодательное утверждение исторической роли и фактического значения русского народа не только коренного и титульного (всю Россию назвали по нашему имени), но и как единственной государствообразующей нации России. Русские – не только создатели России, но и единственная (!) нация, без которой Россия не могла бы существовать в виде единого государства в ее настоящих границах; русские – единственный цемент, скрепляющий единство страны от Калининграда до Владивостока;

3) признание права русского народа на национально-пропорциональное представительство во всех органах государственной власти и местного самоуправления России;

4) признание права на воссоединение единой русской нации, оказавшейся в разделенном положении;

5) признание факта этнодемографической катастрофы русского народа и законодательное утверждение мер, в том числе чрезвычайных, направленных против депопуляции его как государствообразующей нации, против снижения его удельного веса в составе населения России;

6) сохранение и укрепление этнического единства русского народа и всех исторических и культурно-языковых факторов, способствующих этому;

7) запрещение русофобии во всех ее проявлениях, защита человеческих и гражданских прав русских людей в любой точке земного шара;

8) признание факта геноцида русского народа и преодоление его последствий» («Русский Фронт» № 3/2003).

Интересно услышать Ваше мнение по поводу данного списка. Что же касается Ваших этносоциальных лозунгов, нам непременно нужно их использовать, тем более, что засилие инородческого капитала в одинаковой степени раздражает и русского предпринимателя, и русского простолюдина, что создает почву для подлинно национального фронта, широкой национально-освободительной коалиции классов.

2. Вы пишете: «Словосочетания “русский социализм” и “русское народное государство” напрашиваются сами собой, хотя отдельные элементы, созвучные этим понятиям, в программе НДПР уже имеются».

Комментарий: что касается Русского национального (будем точны в терминах!) государства, то это словосочетание не сходит у меня с уст. Именно это понятие выставлено как конечная цель нашего движения.

Насчет «русского социализма» от меня такого не дождетесь; я не конъюнктурщик и не льстец, и гнуть свои выношенные научные убеждения не стану даже в угоду своему родному народу. Советую прочесть в приложении к письму мою статью «Национализм против социализма».

3. Вы пишете: «Парламентский путь для нас в России подходит лишь постольку поскольку, как временный, как один из путей по необходимости. (В том числе и для того, чтобы в Госдуме появилась фракция, в политический лексикон которой входило бы слово “русский” - русский народ именно с этого должен начать свой путь к обретению национальной субъектности в России)».

Комментарий: я рад, что Вы не вовсе отрицаете легальный парламентский путь и понимаете важность некоторых его преимуществ. Со временем, уверен, Вы расширите список таковых.

4. Вы пишете: «Русский народ вопреки всем, казалось бы, благоприятным для нас социологическим прогнозам, в решительный момент всё ещё не в силах отказаться от привычных, въевшихся в плоть и кровь православно-традиционалистских и коммунистических представлений о “братской семье народов”. Русские всё ещё не обрели понятия “этнический враг”, не внешний враг, а именно внутренний, враг живущий рядом, среди нас. Этому мешает тысячелетняя традиция - территориальный принцип формирования русских общин, когда все, кто приехал жить на русскую землю, становятся равными в глазах общины <…>.

Я хочу быть правильно понятым до конца: для победы русского национализма необходимо, чтобы русский национальный и русский социальный протесты были бы слиты воедино. Мы должны этот всенародный этносоциальный протест идейно подготовить, организовать и возглавить. На его гребне мы сможем установить русскую власть в России, низвергнув преступную клику русскоязычных узурпаторов. В идеале это должна быть русская национальная революция, поэтому наша борьба и активисты нашего национального движения обязательно должны нести в себе героическое начало, которое породит новый политический стиль. Я убеждён, что только при выполнении этих условий мы сможем увлечь за собой лучшие силы русского народа, что принесёт нам победу».

Комментарий: без комментариев, поскольку много раз и сам писал о том же другими словами.

ТАК ЖЕ кратко – о том, с чем не могу согласиться.

1. Вы пишете: «Наша национальная идея по переустройству общества должна быть героической, грандиозной, чтобы русский народ в неё уверовал и всецело поддержал – так уж мы, русские устроены. Серенький и пошлый идеал буржуазного парламентаризма даже в варианте “национал-демократии” и “национал-капитализма” на эту роль просто не тянет».

Комментарий: не дай Бог! Охотников завлечь в свои ряды всех «трудящихся и эксплуатируемых» (особенно падких на сколь великие, столь же и пустопорожние глобальные мессианские проекты) от Баркашева и Иванова-Сухаревского до КПРФ – полно. И у нас в партии есть люди, вполне справляющиеся с этой задачей. Но вот людей, которые бы говорили на одном языке с русскими предпринимателями и русской интеллигенцией, могли бы предложить им понятный и привлекательный националистический дискурс (Вам, романтику, он представляется сереньким и пошлым, но ни на что другое они как люди образованные и практичные не поведутся), в нашем движении практически нет. Не считая меня, разумеется.

Однако снова и снова отмечу: КПД у партий и организаций, сделавших ставку на «трудящиеся массы» – менее, чем ничтожен. А вот наши противники, опираясь на узкий слой сверхбогатых и в высшей степени интеллигентных нерусских людей, профессионалов высшей марки, крутят нашей страной и народом, как хотят. Потому что они сделали верную ставку на социально значимые слои и этим обеспечили себе победу.

Твержу, рискуя надоесть, но зная за собой правду: разговорами о «русском социализме», о глобальных, грандиозных проектах Вы подобный контингент, чье участие единственно гарантирует победу, не привлечете. Скорее, оттолкнете.

2. Вы пишете: «Гитлер вполне справедливо делает вывод, что имперский этнос не может перейти к самостоятельному национальному развитию без краха империи как таковой, а лишь после этого».

Комментарий: так это, слава богу, уже произошло. И теперь мы оказались не в многонациональном СССР, а в мононациональной стране России, где государствообразующим народом являются русские. Что и открывает перспективу построения национального государства.

Но вот далее Вы пишете: «Создать русское национальное государство без краха современной эРэФии вряд ли возможно».

Комментарий: А вот это совершенно неверно. Крах современной России нам не нужен, он приведет только к нашему дальнейшему разделению как нации, резко ослабит нас, и без того ослабленных. Нам нужен не крах страны, а перехват управления ею.

И еще Вы пишете в той же связи: «Гитлер понимал: национальные чувства широких масс австрийских немцев, живших в условиях многонационального государства Габсбургов, были намного слабее, чем в моноэтнической Германии. В том-то и дело. По аналогии и нам в России пробудить национальное самосознание русского народа будет намного труднее, чем это на первый взгляд может показаться».

Комментарий: гораздо легче, однако, чем в СССР. Этот процесс уже идет семимильными шагами, надо его форсировать и оседлать.

3. Решительно не могу согласиться с Вашей трактовкой сионизма как безобидного учения о возврате евреев на историческую родину. Дело гораздо глубже. Сионизм неотделим от иудаизма, это религиозное в своей основе, но принявшее светский вид учение о превосходстве евреев и неполноценности всех остальных народов по религиозному и национальному признакам, о неизбежности мирового господства евреев. И за последние десятилетия сионизм резко изменился, поменял масштаб. Сегодня объектом сионистской экспансии давно уже является не маленький кусочек Ближнего Востока – Израиль, а весь мир, в соответствии с ветхозаветными обетованиями. Пресловутая «глобализация» есть не что иное, как мобилизация сионизированного капитала в борьбе с поднимающимися соперниками за мировое господство – миром ислама и Китаем. Не стану здесь развивать эту тему, но замечу, что еврейский вопрос – это поистине квалификационный тест для русского политика. Вы этот тест пока не прошли. Предлагаю Вам просмотреть в приложении текст «Всемирная интифада», поделиться мыслями по прочтении.

УЧИТЬСЯ НА ОШИБКАХ

ИТАК, завершаю и подытоживаю, переходя от теории – к партийной практике.

Ваше недовольство парламентским путем было бы более убедительным, если бы Вы верно раскрыли причины нашей неудачи. И если бы Вы могли предложить какую-то альтернативу, исходя не из опыта столетней давности, а из реалий нашего времени. Но ни то, ни другое Вам оказалось пока не под силу.

Я – такой же революционер, как и Вы. Но есть революции и революции. Как на смену «горячей» мировой войне пришла «холодная», а вслед за ней – целая многовидность иррегулярных войн, так же изменился и характер революций, их технология. Мы должны быть на уровне современных условий и требований.

В «психическую атаку» на пулеметы (у Вас, увлеченного «пассионарностью НБП», сквозит призыв именно к этому) я и сам не пойду, и своих людей не поведу. Нет у нас лишних людей, на пулеметы водить. Были бы – повел бы. Но их нет. Уложим сегодня под вражескими пулями тех немногих, кто с нами, – за ними уже не встанет никто. Я это вижу. Поэтому не ждите от меня поступков «на авось», вслепую. Во мне, как положено революционеру, сильно авантюрное начало, но еще сильнее начало рациональное, требующее анализа и расчета. И вообще, как говорил Печорин по поводу Грушницкого, бросающегося в бой с закрытыми глазами, «что-то это не русская храбрость». Реалист Печорин, как Вы помните, ухлопал-таки романтика Грушницкого, ухлопав предварительно романтика в себе. И этим дал нам вечный образец для подражания.

Опыт хождения в психическую атаку на пулеметы у нас, к сожалению, уже есть. Собственно, именно из-за этого у нас с Вами и завязалась переписка. Ведь Вы, конечно же, понимаете внутри себя, что недопущение НДПР в сонм парламентских партий связано не с тем, что парламентский путь, якобы, тупиковый (Вы ведь и сами его отчасти признаете), а именно с этими атаками – и ни с чем более. Власть и без того с самого начала отлично знала нашу суть, знала, кого она регистрирует; она сделала это вынужденно, скрепя сердце и скрипя зубами. Сделала, во-первых, потому, что не может не считаться с реальным ростом русского национализма, а во-вторых, потому, что кроме НДПР в реальности это течение никто всерьез не представляет. Она дала нам, русским националистам, шанс, понимая, что это шанс и для нее: ибо нескончаемое противостояние Кремля и русского сопротивления не может кончиться ни вожделенной консолидацией общества (а ведь Путин, государственник-либерал, не случайно выставил таковую как цель номер один в последнем послании Федеральному Собранию), ни общественной стабильностью, и вообще не сулит ничего хорошего.

Но власть, дав нам шанс, при этом подставилась под сокрушительную критику еврейских организаций, в том числе международных. И она, прямо сказать, не долго колебалась в выборе. Кремль не выдержал еврейского давления, в очередной раз выбрал сторону евреев против русских и вынужден была нас закрыть, как только мы подали для этого повод. А чего иного можно было ждать? Чего иного можно было добиться, провоцируя наших врагов пресловутой психической атакой, снова и снова дразня гусей?

Нам, я убежден, нужна была совершенно иная линия поведения.

Нам следовало проявить выдержку, сосредоточиться на партийном строительстве и не выступать публично, набрав в рот воды всего лишь на полтора года – с 24 февраля 2002 до 1 сентября 2003 гг. Поскольку закон «О политических партиях» гласит очень ясно и понятно: «Не допускается ликвидация политической партии по решению Верховного Суда Российской Федерации со дня официального опубликования решения о назначении (проведении) выборов депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, выборов Президента Российской Федерации до дня официального опубликования результатов указанных выборов, за исключением случаев, предусмотренных пунктом 1 статьи 9 настоящего Федерального закона» (ст.41, п.6).

Иными словами, с 1 сентября 2003 г. нашу партию можно было бы ликвидировать, только в том случае, если удалось бы доказать (в суде!!), что ее цели и действия направлены «на осуществление экстремистской деятельности».

Как Вы понимаете, никто ни в каком суде ничего такого бы не доказал. В течение всей выборной кампании мы сохраняли бы фактически полную свободу рук (и уж во всяком случае, свободу слова). Все, что разразилось вокруг нас в сентябре 2002 – апреле 2003, включая визит к Познеру и прочие прелести, весь визг сионодемократических СМИ сконцентрировались бы в короткий предвыборный срок, обеспечив нам, вне всякого сомнения, чемпионский рейтинг.

Было бы такое вынужденное длительное молчание предательством русского дела? Конечно же, нет. Нами (Корчагиным, Мироновым, Севастьяновым, Тереховым, Киттером и другими) наговорено, написано, опубликовано уже столько самых откровенных текстов, что этого более чем достаточно для репутации нашей партии. Одного только Корчагина свыше ста раз таскали на допросы в разные прокуратуры чуть ли не за каждую изданную им книгу или газету! Такое шило не утаишь и в бронированном мешке. И уверяю Вас, всю работу по пропаганде наших взглядов и партийной агитации выполнили бы наши враги, визжа о русских фашистах и размахивая цитатами из наших книг и статей (что они и делают до сих пор). Но эти визг и размахивание были бы совершенно бессильны, ибо все это написано нами до регистрации партии, и партия по закону отвечать за наши тексты не может.

Предательством партии и русского дела, на мой взгляд, стало как раз то, что мы, напротив, не дали вовремя такой обет молчания, не выдержали характер.

Я никого – подчеркиваю! – не обвиняю лично и конкретно. Время рассудит. К тому же, мы все, отчасти, виноваты в случившемся. Виноваты, в первую очередь, в том, что забыли бессмертный ленинский афоризм: «Прежде, чем объединяться, надо размежеваться». Мы не выработали, не утвердили ни на Учредительном съезде, ни позднее «правила игры». Мы не договорились заранее, хотя бы между тремя сопредседателями, о целях, задачах и сверхзадачах партии, о ее назначении и предназначении, стратегии и тактике. Больше того, мы все вступили в своего рода соревнование за звание самого «политически крутого» лидера, щеголяя друг перед другом жесткой риторикой.

В результате вместо лавров политической крутизны мы пожали лавры политического идиотизма.

Мы не оправдали (пока) надежд миллионов русских людей на создание сильной, легальной, респектабельной русской партии, которая не кричала бы «о жидах», но твердо, грамотно и с достоинством говорила бы о проблемах, стоящих перед русским народом, и в том числе – о русско-еврейских отношениях. И, что еще важнее, умела бы добиваться решения этих проблем.

Мы не удержались на взятой высоте, скатились (позволили скатить себя) с нее в очередной раз, как камень Сизифа.

Нам нужно было пройти по тонкой грани, став самой радикальной из всех легальных партий – и самой легальной из всех радикальных. Мы сумели справиться лишь с одной стороной этой задачи, беспощадно избавившись от слабодушных, гниловатых людей, заклинавших нас «не трогать Путина» и «оставить в стороне еврейскую тему». Ни того, ни другого мы, конечно же, не имели и не имеем права делать, ибо в этом случае ничто не возместит нам потерю лица. Превратиться в беззубую, никому не страшную и не нужную политическую плесень, пойдя по стопам кремлевских спецпатриотов типа С. Кучерова или А. Романова, – такая судьба не для нас, не для меня. Но и жесткую критику Путина и даже самый антисемитизм мы обязаны были преподать культурно, политкорректно, не подставляя партию. Мы не имели права переходить грань респектабельности, грань разумного политического риска. Мы должны были поставить любителей громких (и пустых) слов в жесткие рамки партийной дисциплины, не позволять им тешить свои неадекватные амбиции за партийный счет. Мы должны были стать той самой страшной собакой, что кусает молча. С этой стороной задачи мы не справились.

Для меня лично это тяжелый удар и суровый урок. Именно такую цель – вывод русского движения на авансцену российской политики в качестве полноценного, всеми признанного, респектабельного политического игрока – я ставил для себя и посильно исполнял с тех самых пор, как начал свой путь идеолога и практика русской национальной революции. Считаю, что расчет был совершенно верен. Однако, к сожалению, перипетии партийного строительства создали в НДПР такую паутину личных взаимоотношений, которая не всегда позволяла оперативно принять верное решение.

Особенно жаль наших людей в регионах, потративших много сил, времени и средств на формирование и регистрацию своих отделений. Мне как одному из руководителей партии очень стыдно перед этими людьми, чьи ожидания и доверие мы обманули. Потоком идут горестные письма, полные недоумения, сожалений, обидного сочувствия.

Однако я уверен, что у нас хватит упорства и целеустремленности, чтобы учесть этот горький опыт, преодолеть все, что нам мешает, и грамотно перестроиться. Надеюсь, настоящая дискуссия с пользой послужит этому. В нашей партии нет случайных людей, и это служит залогом того, что мы сохранимся и станем сильнее, лучше, успешнее.

Повторный учредительный съезд нам проводить, скорее всего, придется. Но только после того, как окончательно размежуемся и договоримся, какой быть партии. Хотя бы в русле нашей с Вами полемики.

Когда нам говорят, что у русских националистов нет времени на учебу, что нужно срочно действовать, а то потом будет поздно, я не могу с этим согласиться. Не потому, что не чувствую ситуацию цейтнота, а потому, что действия необученного бойца несвоевременны всегда. Поэтому надо, не теряя напора, мужества, выдержки и терпения, не расслабляясь ни на минуту, но обучаясь и перестраиваясь на марше, идти к поставленной цели – национальному русскому государству.

ПРИЛОЖЕНИЕ: 1) Национализм против социализма, 2) Всемирная интифада.

1. Грибин Н. П. Кризис политики английского правительства в Северной Ирландии (1968-74). _ Дисс. к.и.н. – М., 1974.

2. Зимулина Л. А. ИРА. – «Вопросы истории», 1973, №8.

3. Изаков Б. Республика за баррикадами. – «Новое время», 1969, №45.

4. Колпаков А. Д. Ирландия – остров мятежный. – М., 1965.

5. Мирошников А. В. Идеология и практика ирландского национального движения (1840-1860-х). – Дисс. д.и.н. – Воронеж, 1995.

6. Толстов С. В. Английское общество и ирландское восстание 1916 г. – Дисс. к.и.н. – Киев, 1982.

7. Устименко Ю. Рожденная в пламени борьбы. – «Новое время», 1972, №3.

[1] О том, сколько членов партии стояло у ее истоков, говорит первоисточник. «После вступления Гитлера в партию, Дрекслер писал своему товарищу: «Нелепый маленький человечек стал членом номер 7 нашей партии» (цит. по кн.: К. А. Залесский. Кто был кто в Третьем Рейхе. Биографический энциклопедический словарь. – М., 2002. - С.288).

[2] Конрад Гейден. Указ. Соч., с.6.

[3] Думаю, Вы намеренно употребляете неточный и уничижительный термин «буржуа» (в переводе «горожанин») вместо слов предприниматель, капиталист. Ну, да ладно.

Мао цзе-Дун

Злая еврейская хохма

О ВАШИХ МОТИВАХ

О ВАШИХ АРГУМЕНТАХ

ПРОКУКАРЕКАТЬ, А ТАМ ХОТЬ НЕ РАССВЕТАЙ?

КАКОЙ ДОЛЖНА БЫТЬ ЛЕГАЛЬНАЯ РУССКАЯ ПАРТИЯ

УЧИТЬСЯ НА ОШИБКАХ